Дата рождения: 12 декабря 1766 года
Дата смерти: 3 июня 1826 года
Место рождения: поместье Знаменское в Казанской губернии
Николай Карамзин - великий историк и писатель 18-19 веков. Николай Михайлович Карамзин родился в родовом поместье Знаменское в Казанской губернии 12 декабря 1766 года.
Его род происходил от крымских татар, его отец был средним помещиком, офицеров в отставке, мать умерла, когда Николай Михайлович был еще совсем ребенком. Его воспитанием занимался отец, привлек также гувернеров и нянек. Карамзин провел в имении все детство, получил отличное домашнее образование, прочитал почти все книги в обширной библиотеке своей матери.
Любовь к зарубежной прогрессивной литературе оказала большое влияние на его творчество. Будущий литератор, публицист, известный критик, почетный член Академии наук, историограф и реформатор русской словесности, обожал читать Ф. Эмина, Роллена и других европейских мастеров слова.
После получения домашнего образования Карамзин поступил в дворянский пансион в Симбирске, в 1778 году отец пристроил его в армейский полк, что дало Карамзину возможность учиться в самом престижном Московском пансиону при Московском университете. Заведовал пансионом И.И. Шаден, под его чутким руководством Карамзин изучал гуманитарные науки, а также посещал лекции в университете.
Военная служба:
Отец был уверен в том, что Николай должен продолжить служить отчизне в армии, а потом Карамзин оказался на действительной службе в Преображенском полку. Военная карьера не привлекала будущего писателя и он почти сразу же взял годичный отпуск, а в 1784 году получает указ об увольнении в отставку в чине поручика.
Светский период:
Карамзин был очень известен в светском обществе, он знакомится с самыми разными людьми, заводит массу полезных связей, входит в масонское общество, а также начинает работать на литературном поприще. Он активно участвует в развитии первого детского журнала в России "Детское чтение для сердца и разума".
В 1789 году он решает отправится в большое путешествие по Европе, во время которого он встретился с Э. Кантом, побывал в разгаре Парижской революции и был свидетелем падения Бастилии. Большое количество европейских событий позволили ему собрать большое количество материала для создания "Писем русского путешественника", которые сразу же приобретают огромную популярность в обществе и принимаются "на ура" критиками.
Творчество:
После окончания европейского путешествия он занялся литературой. Учредил собственный "Московский журнал", в нем и была опубликована самая яркая "звезда" его сентиментального творчества - "Бедная Лиза". Русский сентиментализм безоговорочно признает его лидером после выхода этого творения. В 1803 году он был замечен самим императором и стал историографом. В этот момент он приступает к работе на огромным трудом всей его жизни "Историей государства Российского". Стоит отметить, что при составлении этого монументального труда он выступал за сохранение всех порядков, показывал свой консерватизм и сомнения относительно любых государственных реформ.
В 1810 году он получил орден Святого Владимира III степени, шестью годами позже получил высокий чин статского советника и стал кавалером ордена Святой Анна I степени. Через два года свет увидели первые 8 томов "Истории государства Российского", сочинение было мгновенно распродано, много раз было переиздано, а также переведено на несколько европейских языков. Он был приближенным императорской семьи, а потому высказывался за сохранение абсолютной монархии. Свой огромный труд он так и не закончил, XII том был издан уже после его смерти.
Личная жизнь:
Карамзин женился на Елизавете Ивановне Протасовой в 1801 году. Брак был недолгим, жена умерла после родом дочери Софьи. Второй женой Николая Карамзина стала Екатерина Андреевна Колыванова.
Карамзин умер из-за обострившейся простуды, которую он получил после восстания декабристов на Сенатской площади. Он покоится на Тихвинском кладбище. Карамзин был одним из фундаменталистов русского сентиментализма, реформировал русский язык, добавил много новых слов в лексику. Был одним из первых создателей комплексного обобщающего труда по истории России.
Важные вехи в жизни Николая Карамзина:
Родился в 1766
- Причисление к армейским полкам в 1774
- Поступление в пансион Шадена в 1778
- Действительная армейская служба в 1781
- Уход в отставку в чине поручика в 1784
- Работа в первом детском журнале в 1787
- Начало двухлетнего путешествия по Европе в 1789
- Издательство нового "Московского журнала" в 1791
- Публикация "Бедной Лизы" в 1792
- Женитьба на Елизавете Протасовой в 1801
- Начало издания "Вестника Европы" и смерть жены в 1802
- Получение должности историографа и старт работы на огромным трудом "История государства Российского" в 1803
- Женитьба на Екатерине Колывановой в 1804
- Получение ордена Святого Владимира III степени в 1810
- Получение чина статского советника, а также получение ордена Святой Анны I степени
- Получение звания почетного члена Императорской Академии наук, членство в этой же академии с 1818
- Смерть в 1826
Занимательные факты из биографии Николая Карамзина:
Карамзину принадлежит крылатое выражение о российской действительности, когда его спросили по поводу того, что происходит в России: "Воруют"
- Исследователи и критики полагают, что "Бедная Лиза" названа в честь Протасовой
- Дочь Карамзина Софья была принята светским обществом, стала фрейлиной при императорском дворе, дружила с Лермонтовым и Пушкиным
- У Карамзина было 4 дочери и 5 сыновей от второго брака
- Пушкин был частым гостем у Карамзиных, но его любовь к Екатерине Колывановой стала причиной разлада между литераторами
Система уроков по творчеству Н.М.Карамзина. 9 класс.
Урок №1. Тема : Понятие о сентиментализме. Н.М.Карамзин – писатель и историк.
Цели: Н.М.Карамзин: биография; журналист, писатель, филолог. Понятие о сентиментализме.
Эпиграф : 1. «К чему ни обратись в нашей литературе – всему начало положено Карамзиным: журналистике, критике, повести-роману, повести исторической, публицизму, изучению истории» (В.Г.Белинский)
2. «Неужто ни одна русская душа не принесет достойной дани его памяти? Отечество вправе того требовать. Карамзин принадлежит истории». (А.С.Пушкин)
Оборудование: тексты, учебники, портрет Карамзина. (1766-1826)
Ход урока:
В помощь учителю: Карамзин родился в семье небогатого помещика. Его детство прошло под Симбирском, в имении отца. Трех лет он лишился матери и рос под надзором нянюшки и дядьки, учился грамоте у сельского дьячка, а немецкому языку - у семейного врача и домашнего воспитателя.
Самые яркие впечатления детства - от прочитанных книг и родной природы. Об этом вспомнит Карамзин в автобиографической повести «Рыцарь нашего времени». Ее герой читает романы, в которых перед ним открывается «множество разнообразных людей <...>, чудных действий, приключений - игра судьбы, дотоле ему совсем неизвестная». В зрелом возрасте писатель не раз вернется к своим детским впечатлениям.
13-летний Карамзин был привезен в Москву, чтобы продолжить образование в частном пансионе немецкого профессора И. М. Шадена. За три года он стал знатоком немецкой литературы и философии, освоил несколько языков. По настоянию отца будущий писатель переезжает в Петербург и поступает на военную службу, которая прерывается в связи со смертью отца. Вскоре он оставляет ее и целиком отдается литературе.
Карамзин сближается с членами «Дружеского ученого общества», в котором большую роль играл просветитель, книгоиздатель и общественный деятель Н.И. Новиков. Особенно близки Карамзину стали идеи человеколюбия, «братства всех людей», дружбы, нравственного воспитания, проповедуемые «Дружеским ученым обществом». Эти идеи находят отражение в статьях и рассказах журнала «Детское чтение для сердца и разума», который по поручению Новикова редактирует Карамзин. В нем он опубликовал свои первые стихотворения, повесть «Евгений и Юлия», лирический рассказ «Прогулка». Важным в его творчестве становится интерес к внутреннему миру человека.
Продав доставшееся в наследство после смерти отца имение, Карамзин совершает путешествие в Германию, Швейцарию, Францию, Англию. Он посещает музеи, картинные галереи, встречается с известными писателями, философами, наблюдает народную жизнь. В Париже становится свидетелем первых триумфов Великой французской революции, слушает выступления ее ораторов, видит ее героев.
Путешествие длилось два года, с 1789 по 1790. Он вернулся в Россию спустя три месяца после осуждения Радищева. В 1792 г. по указу Екатерины II арестовали Новикова. Именно на эти годы приходится расцвет литературной деятельности Карамзина. Он издает «Московский журнал», где помещает свои повести «Бедная Лиза», «Наталья, боярская дочь», лирические миниатюры, стихотворения, переводы, статьи философского содержания, рецензии на книги и спектакли. В журнале из номера в номер он публикует произведение нового для России жанра - «Письма русского путешественника», в которых рассказывает о своих заграничных впечатлениях. «Письма русского путешественника» прославили Карамзина. «Московский журнал» имел огромный успех у читателей. По-своему Карамзин продолжил дело Новикова, поместив в журнале в его защиту оду «К милости», обращенную к Екатерине. Царица стала самым недружелюбным читателем Карамзина. Он прекратил издание журнала и уехал в деревню. К литературной работе Карамзин вернется через два года, когда начнет один за другим издавать сборники своих произведений. Большой интерес у читателей вызвали повести Карамзина, которые были, по словам Пушкина, «у нас в диковинку...». Они привлекали внимание к жизни обыкновенных, незнатных людей, утверждали их близость природе, погружали в мир чувств и переживаний, до этого неизвестных русской литературе, пробуждали сочувствие читателей.
В 1802 г., уже во время правления Александра I, Карамзин основывает новый журнал «Вестник Европы», в котором большое место занимают статьи на общественно-политические и исторические темы. Интерес к истории становится главным в этот период творчества писателя. Наибольший успех выпал на долю самого крупного, последнего прозаического произведения Карамзина - повести «Марфа-посадница». В ее центре образ русской женщины, поднявшей новгородцев на борьбу против деспотизма московского царя Ивана III. Главной задачей литературы Карамзин считает патриотическое воспитание. «Патриотизм есть любовь ко благу и славе отечества и желание способствовать им во всех отношениях», - писал он. В любви к отечеству Карамзин видел счастье каждого гражданина.
4. Работа с портретом Карамзина.
Вот милый всем творец! /Иль сердцем, иль умом/ Грозит тебе он пленом! / В Аркадии б он был/ счастливым пастушком,/ В Афинах - Демосфеном.
Эти стихи были напечатаны в 1803 году, и принадлежат они другу Карамзина, известному поэту и государственному деятелю Ивану Ивановичу Дмитриеву. Мадригал верен: с миниатюры, которая хранится в Государственном Литературном музее, на нас смотрит нежное юное лицо, внимательный и спокойный взгляд устремлен на зрителя и одновременно куда-то вдаль, мягкие кудри темных волос слегка припудрены. По одежде, по манере изображения портрет относится к самому началу XIX века, такие высокие белые галстуки-косынки носили в 1801- 1802 годах. Вероятно, миниатюра предназначалась в подарок невесте: на оборотной стороне серебряными нитями и мелким жемчугом подпись: Amor (то есть по-французски «любовь»):
К 1802 году Николай Михайлович Карамзин уже достаточно известный писатель: «Письма русского путешественника» вышли отдельным изданием и принесли автору заслуженную славу. Его повесть «Бедная Лиза» настолько покорила читателей, что сентиментально настроенные москвичи ходили к пруду Симонова монастыря вздыхать о несчастной судьбе простой девушки, умеющей столь тонко чувствовать, так любить. Однако и его журнальная мистификация не случайна: Карамзин стремился объединить вокруг своего журнала лучших литераторов своего времени, показать читателю, что его журнал наполнен сочинениями разных авторов - в отличие от журналов XVIII века, часто сочиненными одним человеком. Стихотворение носило биографический характер: под именем Эмилии скрывалась его первая жена, Елизавета Ивановна, утрату которой ему суждено было пережить в том же 1802 году - она умерла при рождении дочери Софьи, в будущем друга Пушкина и хозяйки карамзинского салона после смерти отца. Елизавета Ивановна приходилась родной сестрой Настасье Ивановне Плещеевой - с этой семьей Карамзина связывала дружба, Настасье Ивановне и ее мужу Александру Алексеевичу Плещееву посвятил Карамзин свои «Письма русского путешественника», в их доме он встретил свою Эмилию. В юности Карамзин был очень чувствителен. Г.Р.Державин в 1801 году так и характеризовал молодого автора: //Любезных прелестей любезный обожатель / И русских звучных дел правдивый описатель.//
О внешности Карамзина сохранилось несколько высказываний его современников. «Карамзин был красив собою и весьма любезен, - вспоминал Д.П.Рунич, один из тех, кто не одобрял перемены в характере Русского Путешественника, - по возвращении из чужих краев он напускал на себя немецкий педантизм, много курил, говорил обо всем, любил засиживаться далеко за полночь, беседовать, слушать рассказы, хорошо поесть и всласть попить чаю». С этой скептической характеристикой не согласен другой знакомый Николая Михайловича: «Он роста высокого. На его лице написано нечто такое, что привлекает к нему всякого человека. Он говорит много, но приятно и разумно».
Таким мы видим его на портрете работы итальянского художника Ортолани Дамона (1805), работавшего в Москве в начале XIX века. В это время Карамзин живет в Остафьеве, с 1804 года он женат на Екатерине Андреевне Колывановой, побочной сестре князя П.А.Вяземского, и, после смерти отца, фактически становится самым близким другом и опекуном молодого князя. Здесь, в Остафьеве, Карамзин начинает заниматься русской историей. Человек чрезвычайно талантливый, он удивляет не только друзей, но и наших современников, настолько быстро он освоился с умением читать и понимать летописи, разбираться в сложнейшем написании скорописи XVII века, в хитросплетениях боярских родословных, в сложнейших проблемах становления русской государственности. Работал он каждый день с чрезвычайной настойчивостью. Вяземский вспоминал, что вставал Карамзин всегда в 9 утра и сразу отправлялся на пешую или верховую прогулку: «Возвратившись с прогулки, завтракал он с семейством, выкуривал трубку турецкого табаку и тотчас после уходил в свой кабинет и садился за работу вплоть до самого обеда <...>, во время работы отдохновения у него не было, и утро его исключительно принадлежало истории...» В 1811 году Карамзин ездил в Тверь, где при дворе великой княгини Екатерины Павловны читал отрывки из своей «Истории...» посетившему любимую сестру императору Александру Павловичу. «Историю мою слушал он, кажется, с непритворным вниманием и удовольствием, никак не хотел прекратить нашего чтения», - писал Карамзин И.И.Дмитриеву.
1812 год потряс Карамзина. «Я рад сесть на своего серого коня и вместе с Московской удалой дружиной примкнуть к нашей армии», - писал он Дмитриеву. До последнего Карамзин оставался в столице. Он не верил, что французы вступят в Москву: «Обстоятельства таковы, что всякий может быть полезен или иметь эту надежду: обожаю подругу, люблю детей; но мне больно издали смотреть на происшествия, решительные для нашего отечества». Здесь слышится голос историка, который хотел бы быть не только старательным летописцем, но и участником событий. И тут же Карамзин с горечью пишет: «Вся моя библиотека обратилась в пепел, но история цела...» Отправляя жену с детьми из Москвы, Карамзин дал ей на сохранение экземпляр своего труда. Он, конечно, глубоко переживал потерю своей библиотеки, но, «как ни жаль наших мирных жилищ и книг, обращенных в пепел», он радовался, «что отечество уцелело и что Наполеон бежит зайцем, пришедши тигром». Лишенный книг и летописей, он не может работать. «Невольная праздность изнуряет душу», - жалуется Карамзин. Только летом 1813 года ему удалось вернуться в Москву и вновь приняться за работу.
Однако Москва разорена, и Карамзин решается перебираться в Петербург. Для этого надо добиться официального статуса историографа, получить оплачиваемую работу, потому что иначе ему, человеку небогатому, очень трудно будет в столице с семьей. В конце января 1816 года, после рождения сына Александра, Карамзин вместе с Жуковским и Вяземским выехал в Петербург. Он надеялся на встречу с императором, хотел хлопотать об издании своей «Истории...», для чего нужны деньги. 2 февраля 1816 года Николай Михайлович прибыл в столицу. Описывая жене свою жизнь в Петербурге, живой интерес, который проявили в обществе к его сочинению, маскарад во дворце и посещение Эрмитажа, Карамзин сообщал ей между прочим и бытовые подробности: «Ты хочешь знать мой туалет: распудрен, причесан славно за 30 рублей в месяц, большей частью в черном фраке, в башмаках - и хоть куда! Находят, что я не так стар. Дай Бог, чтобы ты по возвращении то же обо мне сказала!» В конце марта Карамзин вернулся в Москву.
О том, как выглядел он позднее, читаем в воспоминаниях Ф.В.Булгарина: «Лицо его было продолговатое; чело высокое, открытое, нос правильный, римский. Рот и губы имели какую-то особенную приятность и, так сказать, дышали добродушием. Глаза небольшие, крепко сжатые, но прекрасного разреза, блестели умом и живостью. Вполовину поседелые волосы зачесаны были с боков на верх головы. Физиономия его выражала явственно душевную простоту и глубокую проницательность ума. Отличительные черты его лица были две большие морщины при окончании щек, по обеим сторонам рта». Таким изображен Карамзин на портрете работы А.Г.Венецианова. Перед нами уже не сентиментальный молодой человек, каким он представлен Дамоном; Карамзин изображен в темном сюртуке, с аннинским крестом на шее и звездой ордена Св. Владимира; с плеча спущена шуба, на шее галстук-косынка. Он как-то тихо задумчив, как будто в нем совершается та огромная внутренняя работа, без которой не поднять такого огромного труда, каким была «История государства Российского».. Пушкин называл «Историю...» Карамзина «подвигом честного человека», указывая на то, что он не был политически ангажирован в своем труде; говорил, что Карамзин открыл Россию, как Колумб Америку: никто до него не раскрыл так полно картину становления и развития огромного государства, каким была Россия. (Уроки литературы 2002-№7,смотри портрет позднего Карамзина)
4. Творчество Карамзина сыграло выдающуюся роль в истории русской литературы. А.С.Пушкин, с малых лет ценивший и отличавший его от всех других писателей, говорил: «Чистая, высокая слава Карамзина принадлежит России…». Индивидуальное сообщение: Карамзин – историк.
В помощь учителю: Творческие поиски привели Карамзина к труду по истории России - его он считал делом всей своей жизни. В 1803 г. царь назначил его российским историографом. Двенадцать лет жизни, «уединившись в ученый кабинет во время самых лестных успехов» (А.С. Пушкин), Карамзин посвятил «безмолвным и неутомимым трудам». В 1818 г. вышли первые восемь томов «Истории Государства Российского». Работу над ней Карамзин продолжал до последнего часа жизни. Его «История...» состоит из двух частей: увлекательного рассказа об исторических событиях и их участниках, пронизанного нравственными оценками автора, и примечаний, выписок, ссылок на исторические документы, которые занимают большую часть труда. Это позволило А.С. Пушкину сказать: «Карамзин есть первый наш историк и последний летописец». «История Государства Российского» стала одновременно и историческим трудом, и художественным произведением, привлекшим внимание тысяч читателей.
Работа над «Историей...» не уводила писателя от современных проблем и событий. Приближенный к царю, Карамзин пытался высказывать ему свое мнение о современном положении страны. Защитник монархической власти, он боролся против ее злоупотреблений. «Я не безмолвствовал о налогах в мирное время, о нелепой <...> системе финансов, о грозных военных поселениях, о странном выборе некоторых важнейших сановников, о министерстве просвещения или затемнения, о необходимости уменьшить войско, воюющее только Россию, о мнимом исправлении дорог, столь тягостном для народа, наконец, о необходимости иметь твердые законы, гражданские и государственные», -записывал он в своем дневнике.
Следя за развитием событий, Карамзин предсказывает военное столкновение России с Наполеоном. В июне 1812 г. армия Наполеона вторглась в Россию, стала приближаться к Москве. В начале августа 1812 г. Карамзин отправил семью из Москвы, а сам решил вступить в ополчение. Писатель выехал из Москвы с последними отрядами русской армии, твердо уверенный в разгроме врага.
Последние годы жизни он провел в Петербурге. Когда произошло восстание декабристов, Карамзин, будучи противником революционного насилия, назвал это восстание «нелепой трагедией безумных либерал истов». Писатель, однако, пытался спасти его участников от грозящего им наказания. В эти горькие дни он простудился, тяжело заболел и, не дожив до завершения суда над декабристами, умер.
Позиция Карамзина как человека и писателя ярко выражена в словах, сказанных им в беседе с немецким путешественником: «Историк должен ликовать и горевать со своим народом. Он не должен, руководимый пристрастием, искажать факты, преувеличивать счастие или умалять в своем изложении бедствия; он должен быть прежде всего правдив; но может, даже должен все неприятное, все позорное в истории своего народа передавать с грустью, а о том, что приносит честь, о победах, о цветущем состоянии говорить с радостью и энтузиазмом. Только таким образом может он сделаться национальным бытописателем, чем прежде всего должен быть историк».
«Говорят, что автору нужны талант и знания: острый, проницательный разум, живое воображение и прочее. Справедливо, но сего не довольно. Ему надобно иметь и доброе, нежное сердце, если он хочет быть другом и любимцем души нашей; если хочет, чтобы дарования его сияли светом немерцающим; если хочет писать для вечности и собирать благословения народов. Творец всегда изображается в творении и часто - против воли своей. <...>
Но если всему горестному, всему угнетенному, всему слезящему открыт путь во чувствительную грудь твою; если душа твоя может возвыситься до страсти к добру, может питать в себе святое, никакими границами не ограниченное желание всеобщего блага: тогда смело призывай богинь парнасских...»
6. Чтобы познакомиться с самим произведением «История государства Российского», вам понадобится много сил и времени. Немного из предисловия к этому произведению.
«История в некотором смысле есть священная книга народов: главная, необходимая; зерцало их бытия и деятельности: скрижаль откровений и правил; завет предков к потомству; дополнение, изъяснение настоящего и пример будущего.
Правители, законодатели действуют по указаниям истории и смотрят на ее листы, как мореплаватели на чертежи морей. Мудрость человеческая имеет нужду в опытах, а жизнь кратковременна...
Но и простой гражданин должен читать историю. Она мирит его с несовершенством видимого порядка вещей, как с обыкновенным явлением во всех веках; утешает в государственных бедствиях, свидетельствуя, что и прежде бывали подобные, бывали еще ужаснейшие, и государство не разрушалось; она питает нравственное чувство и праведным судом своим располагает душу к справедливости, которая утверждает наше благо и согласие общества.
Вот польза: сколько же удовольствий для сердца и разума!.. На славных играх олимпийских умолкал шум, и толпы безмолвствовали вокруг Геродота, читающего предания веков. Еще не зная употребления букв, народы уже любят историю: старец указывает юноше на высокую могилу и повествует о делах лежащего в ней героя... История, отверзая гробы, поднимая мертвых, влагая им жизнь в сердце и слово в уста, из тления вновь созидая царства и представляя воображению ряд веков с их отличными страстями, нравами, деяниями, расширяет пределы нашего собственного бытия; ее творческою силою мы живем с людьми всех времен, видим и слышим их, любим и ненавидим; еще не думая о пользе, уже наслаждаемся созерцанием многообразных случаев и характеров, которые занимают ум или питают чувствительность...
Пусть греки, римляне пленяют воображение: они принадлежат к семейству рода человеческого и нам не чужие по своим добродетелям и слабостям, славе и бедствиям; но имя русское имеет для нас особенную прелесть: сердце мое еще сильнее бьется за Пожарского, нежели за Фемистокла или Сципиона. Всемирная история великими воспоминаниями украшает мир для ума, а российская украшает отечество, где живем и чувствуем. Сколь привлекательны берега Волхова, Днепра, Дона, когда знаем, что в глубокой древности на них происходило! Не только Новгород, Киев, Владимир, но и хижины Ельца, Козельска, Галича делаются любопытными памятник ми и немые предметы красноречивыми. Тени минувших столетий везде рисуют картины перед нами...
Иноземцы могут пропустить скучное для них в нашей древней истории; но добрые россияне не обязаны ли иметь более терпения, следуя правилу государственной нравственности, которая ставит уважение к предкам в достоинство гражданину образованному?..
Благодаря всех, и живых и мертвых, коих ум, знания, таланты, искусство служили мне руководством, поручаю себя снисходительности сограждан. Мы одно любим, одно желаем: любим отечество; желаем ему благоденствия еще более, нежели славы; желаем, да не изменится никогда твердое основание нашего величия... да цветет Россия... по крайней мере долго, долго, если на земле нет ничего бессмертного, кроме души человеческой.» Декабрь 7, 181
Карамзин стал в России главой литературного направления, получившего на Западе название сентиментализм (от французского слова sentiment -- чувство). В основу этого направления был положен новый взгляд на человека как существо чувствительное, на новое для литературы представление о его счастье. Принципы сентиментализма нашли воплощение в повестях и поэзии Карамзина, в его статьях на литературные темы.
Вот несколько высказываний писателя:
СЕНТИМЕНТАЛИЗМ В РОССИИ
Само название «сентиментализм» (от англ, sentimental - чувствительный, фр. sentiment - чувство) указывает на то, что чувство становится центральной эстетической категорией этого направления. В этом отношении чувство (sentiment) сентименталисты сознательно противопоставляли разуму (ratio) классицистов. Зародился он в Западной Европе в XV1I1 столетии. Русские читатели познакомились с ним по произведениям Лоренса Стерна, английского писателя, чье "Сентиментальное путешествие" оказало на русскую литературу огромное воздействие.
Представители сентиментализма.
Франция: крупнейший писатель-сентименталист Жан-Жак Руссо -автор романа в письмах «Юлия, или Новая Элоиза».
Появился в России в 60-70 гг. XVIII в. (М.Н. Муравьев, Н.М. Карамзин, В.В. Капнист, Н.А. Львов, молодой В.А. Жуковский).
Сентиментализм как направление в искусстве сложился в эпоху кризиса Просветительства. Как очевидно уже по названию направления, доминантой "человеческой природы", в отличие от классицизма, сентиментализм избирает чувство. В противовес сословному искусству классицизма, избравшего идеалом человека аристократического происхождения, сентиментализм обращается к жизни простолюдина, показывая его богатый внутренний мир, мир его чувств и переживаний.
Основная идея - мирная, идиллическая жизнь человека на лоне природы. "Резко противопоставляется деревня (средоточие естественной жизни, нравственной чистоты) городу (символу зла, неестественной жизни, суеты). Появляются новые герои - «поселяне» и «поселянки» (пастухи и пастушки). Особое внимание уделяется пейзажу. Пейзаж идиллический, сентиментальный: речка, журчащие ручейки, лужок - созвучен личному переживанию.
Основная тематика - любовная.
Если основными жанрами классицизма были жанры поэтические, то сентиментализм вводит в литературу прозаические жанры: эпистолярный роман, путевые заметки, дневники и другие виды прозы, в которых превалируют исповедальные мотивы и интонации. Сентиментализм пробудил и интерес к личности писателя, сделав особенно популярными жанры, в которых автор мог с наибольшей полнотой выразить свой взгляд на мир, свои представления о людях, о событиях, рассказать о себе самом. Писатель-классицист, подражая книжным образцам, мог творить, не выходя из кабинета. Для сентименталистов же предпочтительнее путешествие, обогащавшее впечатлениями, дававшее обширное поле наблюдений над нравами и характерами. Неслучайно поэтому особенно широкое распространение в литературе сентиментализма получил жанр путешествия.
Основные жанры: сентиментальная повесть, путешествие, в лирике - идиллия, или пастораль. Сентименталисты любили также эпистолярный жанр (жанр письма).
Вершиной русского сентиментализма стала повесть Н. М. Карамзина "Бедная Лиза". Ниспровергая все каноны классицистической поэтики, героиней своей повести писатель делает "добродетельную поселянку", утверждая идею "естественного равенства людей": его восклицание "И крестьянки любить умеют!" поистине произвело переворот в сознании современников и в литературе.
В центре повествования - образ автора. Н. Карамзин утверждал, что "творец всегда изображается в творении и часто против воли своей", что всякое произведение - "портрет души и сердца автора". Как в любом произведении сентиментализма, действительность представлена у Н. Карамзина через призму авторского восприятия, авторской эмоции.
Идейная основа - протест против испорченности аристократического общества.
Основное свойство - стремление представить человеческую личность в движениях души, мыслях, чувствах, стремлениях.
Ставя своей целью максимально приблизиться к читателю, сентименталисты изменили представления о художественном пространстве произведения. Если в произведении классициста оно было весьма условно, то сентименталисты впервые вводят реальное, легко узнаваемое описание ландшафта. В "Бедной Лизе" - это окрестности Симонова монастыря, ставшие впоследствии местом паломничества пораженных новой художественной реальностью читателей.
Используют сентименталисты и прием прямого обращения к читателю, вовлекая его в события, описываемые в произведении, заставляя его сочувствовать героям, сопереживать происходящему.
Впервые в сентиментализме появился эмоционально окрашенный пейзаж. Причем в отличие от классицистического, это не условный, а вполне конкретный и узнаваемый пейзаж средней полосы России. Пейзаж становится лирическим аккомпанементом к происходящим событиям и переживаниям героев, помогает раскрыть их эмоциональное состояние. Не менее важна и языковая практика сентиментализма.
Черты:
Уход от прямолинейности классицизма в обрисовке характеров и их оценке;
Подчеркнутая субъективность подхода к миру;
Культ чувства;
- культ природы;
Культ врожденной нравственной чистоты, неиспорченности; утверждается богатый духовный мир представителей низших сословий.
Особенности русского сентиментализма.
Сильная дидактическая установка;
- выраженный просветительский характер;
Активное совершенствование литературного языка посредством введения в него разговорных форм.
Более полные представления о сентиментализме вы получите, читая повесть Карамзина «Бедная Лиза».
Урок №2. Тема: «Бедная Лиза» как произведение сентиментализма. Новое в русской литературе.
Название урока : «И крестьянки любить умеют…».
Цель: сюжет и композиция повести; стилевые особенности текста; Эраст и Лиза: психологизм в раскрытии внутреннего мира героев через любовные переживания.
Ход урока:
Расскажите об основных периодах жизни и творчества Н.М.Карамзина.
Перечислите основные черты сентиментализма как литературного направления.
Почему Карамзина называют родоначальником сентиментализма?
2. Работа над текстом.
В конце XVIII и в первое десятилетие XIX в. повесть читалась с восторгом, выдержала шесть изданий, стала предметом подражания и в жизни и в литературе (появились повести А.Е. Измайлова «Бедная Маша», А. Попова «Бедная Лилия» и др.). В конце 20-х и начале 30-х годов XIX в. она казалась уже данью ушедшей моде.
Однако современный ученый (В. Муравьев) убежден, что повесть «Бедная Лиза» «не знала за два века ни забвения, ни утраты читательской любви». А это значит, что и сейчас повесть читается с интересом. Выскажите свое мнение и вы как читатели. Интересна ли вам эта повесть? Если да, то чем? Что привлекает в ней? Правдива ли она, на ваш взгляд? Что, по-вашему, в ней правда, а что - нет? Попытайтесь понять свои чувства и переживания, испытанные при чтении, и объяснить их.
Карамзин не может пройти мимо бед, несчастий человека. Он наделен добрым сердцем, чувствиельностью.
- Что значит «стенаю»? (Стенать - стонать,кричать со стоном. Стон - от боли душевной.)
-«Мне кажется, что мы излишне смиренны в мыслях о народном своем достоинстве, а смирение в политике вредно. Кто самого себя не уважает, того и другие уважать не будут... Станем смело наряду с другими народами, скажем ясно свое имя и повторим его с благородною гордостью».
-«Как человек, так и народ начинает всегда подражанием, но должен со временем быть самим собою. Хорошо и должно учиться, но горе и человеку, и народу, который будет всегда учеником!»
- От чьего лица ведется повествование ? (От лица рассказчика.)
- Исчерпывается ли только этим роль повествователя? Докажите по тексту присутствие рассказчика. (Рассказчик душевно вовлечен в отношения героев. Ребята отмечают характерные для сентиментализма незримое присутствие автора, лиризм. Повествователь кажется им даже излишне чувствительным, они улыбаются, читая повторяющиеся «Ах!», но видят в нем благородного, гуманного человека, ранимого, остро ощущающего чужую беду. Повествователь бывает печален, радостен, гневен).
О чем эта повесть?
Какой мы видим главную героиню в родительской семье? Чему смогли научить её отец с матерью? Как называла Лизу мать?
Проследим, какой характер носят чувства героев, как они развиваются, к чему приводят. Прежде всего чувства главной героини повести - Лизы. Чем было вспыхнувшее чувство для Лизы?
(Можно выявить внутренние переживания, говорящие о любви Лизы: смущение, волнение, грусть, безумная радость, счастье, тревога, тоска, страх, отчаяние, потрясение. Чувства Лизы отличаются глубиной, постоянством, бескорыстием. Она прекрасно понимает, что ей не суждено быть женой Эраста, и даже дважды говорит об этом в повести: «Матушка! матушка! как этому статься? Он барин; а между крестьянами...», «Однако ж тебе нельзя быть моим мужем!.. Я крестьянка...» Но любовь оказывается сильнее разума. Признание Эраста наполнило сердце Лизы «чистым и вместе с тем страстным чувством», которое она не может и не хочет скрыть. Героиня забыла обо всем и отдала всю себя любимому).
- Как автор передает то или иное состояние Лизы? (Лиза «еще более закраснелась и, потупив глаза в землю, сказала...», «тихим голосом пела жалобные песни», «провожала его глазами», «все жилки в ней забились», «встала, хотела идти, но не могла» и т.д. Делаем вывод о том, что точно найденные писателем внешние проявления переживаний позволяют понять, что происходит в душе героини. Душа Лизы отличается богатством, глубиной. «И крестьянки любить умеют!»)
Как вы думаете, почему Лиза выражается таким правильным и поэтичным языком?
(Карамзин в повести решал вопрос о внесословной ценности человека, хотел раскрыть красоту и благородство чувств своей героини, потому такой язык.)
Что читатель узнает об Эрасте до встречи с Лизой?
А какое мнение сложилось у вас о нем? Чем было вспыхнувшее чувство для уже успевшего вкусить «светских забав» Эраста?
(Самоотверженному характеру крестьянки противопоставлен характер доброго, но избалованного барина, не способного думать о последствиях своих поступков. Лиза привлекла его прежде всего своей внешностью. Намерение обольстить доверчивую девушку не входило в его планы: «Ему казалось, что он нашел в Лизе то, что сердце давно искало». Отметим, что подобное воздействие женской красоты на мужскую душу - постоянный мотив сентиментальной литературы. Первоначально он думал «о чистых радостях», намеревался «жить с Лизой, как брат с сестрою». Чувствуется авторская ирония. Но все же Эраст изображен Карамзиным не вероломным обманщиком-соблазнителем. По словам автора, «довольно богатый дворянин» с «добрым от природы» сердцем, но «слабым и ветреным, он вел рассеянную жизнь, думал только о своем удовольствии...». Предательство его ненамеренное, но тем более коварное).
Значить, любовь стала испытанием для героя?
(Он плохо знал свой характер, слишком переоценил свои нравственные силы. Сентиментальные идеалы Эраста сложились под воздействием книг: «Он читывал романы, идиллии; имел довольно живое воображение и часто переселялся мысленно в те времена (бывшие или небывшие), в которые, если верить стихотворцам, все люди беспечно гуляли по лугам <...> и в счастливой праздности все дни свои провождали». Вскоре, по словам Карамзина, он «не мог уже доволен быть <...> одними чистыми объятиями. Он желал больше, больше и, наконец, ничего желать не мог». Наступает пресыщение и желание освободиться от наскучившей связи. В его чувстве нет глубины, оно эгоистично).
В «Бедной Лизе» существенное место занимает тема денег. Как все, связанное с деньгами, освещает человеческие отношения"?
(Лейтмотив денег сопутствует образу дворянина Эраста, а не бедной Лизы. У героини нет никаких своекорыстных помыслов. Во время одного из свиданий Лиза сообщает Эрасту, что к ней сватается сын богатого крестьянина из соседней деревни и что ее матушка очень хочет этого брака. «И ты соглашаешься?» - настораживается Эраст. «Жестокий! можешь ли об этом спрашивать?» - упрекает его Лиза. Разбив сердце девушки, Эраст хочет откупиться от нее: «Вот сто рублей - возьми их (он положил ей деньги в карман) - позволь мне поцеловать тебя в последний раз - и пойди домой». Он женится на богатой вдове, чтобы поправить свои дела.)
Как можно назвать в этот момент Эраста? Какой он? Подберите слова для характеристики.
(Словарная работа: корыстный - стремящийся к личной выгоде, наживе, жадный меркантильный - скупой в мелочах, излишне расчетливый, торгашеский)
А как расценить поступок Лизы? Этими ста рублями не «откупается» ли она от матери?
(В сентиментальной литературе деньги всегда вызывали осудительное отношение к себе. Искренняя, настоящая помощь должна выражаться в поступках, в непосредственном участии в судьбе людей. Деньги же создаю лишь видимость участия и часто служат прикрытием нечистых намерений. «Я забываю человека в Эрасте - готов проклинать его - но язык мой не движется - смотрю на небо и слеза катится по лицу моему») .
Как разрешается тема любви крестьянки Лизы и дворянина Эраста ? (Человек в литературе сентиментализма лишен боевого духа, не борется за свои чувства, подчиняясь обстоятельствам. Для Лизы потеря Эраста равнозначна утрате жизни. Дальнейшее существование становится бессмысленным, и она накладывает на себя руки).
Что узнаем мы об Эрасте из финала повести? Произошло ли очищение души?
(Да, он понял свои ошибки, «не мог утешиться», жестоко корит себя, ходит на могилу Лизы. Карамзин говорит о встрече и примирении их душ в ином мире) .
Делаем вывод: на примере жизни Эраста Карамзин показывает, какую большую роль играет чувство любви в формировании человеческой личности, но и предупреждает о необходимости рассудка в любви.
- В чьи уста вкладывает писатель эти размышления? (Матери Лизы и Повествователя. Они люди зрелые, мудрые, лучше знают жизнь, понимают, что человек строит свое счастье на гармонии чувства и разума...)
Как понимать финальную фразу повести?
Для достижения максимального правдоподобия Карамзин связал сюжет своей повести с конкретными местами тогдашнего Подмосковья. Домик Лизы расположен на берегу Москвы-реки, неподалеку от Симонова монастыря. Свидания Эраста и Лизы происходили возле Симонова пруда, который после повести Карамзина получил название Лизиного пруда. В духе сентиментализма автор соединяет описание природы с изображением мыслей и настроений человека.
- Обратимся к пейзажу, как он связан с другими сторонами повествования?
(Ребята анализируют пейзажные зарисовки, дают толкование символам весны, ландыша, тумана, осени; отмечают связь природы с Лизой («Печальная горлица соединила жалобный голос свой с ее стенаниями» и прочие примеры) и отсутствие такой связи с Эрастом. Говорят о свете и мраке в повести. Автор, по их мнению, наделяет природу разумом.
Подведем итоги: как проявляются в повести черты сентиментализма? Какие ее эпизоды показались вам особенно трогательными?
В чем смысл заглавия? (Бедная - несчастная. Как отметил Ю.Лотман, в эпитете бедная - эмоциональная реакция повествователя на события повести. Заглавие «построено на соединении собственного имени героини с эпитетом, характеризующим отношение к ней Повествователя. Таким образом, в заглавие оказывается введен не только мир объекта повествования, но и мир Повествователя, между которыми установлено отношение сочувствия». Для рассказчика речь идет не только о факте, требующем морализаторства, но о судьбах людей, один из которых был ему знаком, а могила другой становится излюбленным местом его прогулок и размышлений).
Какие, на ваш взгляд, «чувства добрые» воспитывает в читателях повесть Карамзина? Могут ли извлечь из нее современные молодые люди нравственные уроки? Если да, то какие?
(Карамзин учит ценить человека не по сословной принадлежности, а за душевное богатство, проявляемое в любви. Учит ответственности за свои поступки)
Насколько прочитанное нами произведение отличается от тех, которые обсуждались на предыдущих уроках? В чем увидели эту разницу современники Карамзина?
Д/З: 1. Большую роль в повести играют описания природы. Ее жизнь включается в отношения героев, помогает понять душевное состояние героини. Проследите, как общение с природой передает чувство Лизы.
План пересказа
1. Жизнь Лизы в доме ее матери.
2. Лиза встречает Эраста.
3. Молодой, человек приходит в дом Лизы.
4. Переживания героев.
5. Герои начинают встречаться каждый день.
6. Эраст лишает Лизу невинности, и его отношение к ней меняется.
7. Лиза встречает Эраста в Москве и узнает, что он должен жениться на богатой вдове.
8. Самоубийство Лизы.
9. Смерть матери девушки от горя. Муки совести Эраста.
Пересказ
Лиза жила вместе со своей старушкой-матерью в хижине около березовой рощи. Ее отец был довольно зажиточным поселянином, но после его смерти Лизе и ее матери пришлось сдавать землю в аренду. Доход от аренды был совсем небольшой, поэтому Лиза вязала и вышивала покрывала и салфетки, а потом продавала их. Летом она еще собирала цветы и ягоды, продавала их в Москве. Мать ее только и мечтала о том, чтобы отдать дочь за хорошего человека, тогда она могла бы умереть спокойно.
Однажды Лиза пошла в город с букетом ландышей. К ней подошел молодой хорошо одетый человек. Вместо пяти копеек он предложил ей рубль, но Лиза не взяла лишнего. Тогда молодой человек попросил ее, чтобы она никому, кроме него, не продавала цветов, узнал, где она живет. Лизе очень понравился этот юноша. Она рассказала о нем своей матери, но старушка попросила ее быть осторожнее, так как на свете много злых людей, которые могут причинить вред бедной честной девушке.
На следующий день Лиза снова пошла в Москву с ландышами, но тот человек не появился. Тогда Лиза бросила цветы в реку со словами: «Никто не владей вами!»
На следующий день Лиза сидела у окна и пряла. Глянув в окно, она неожиданно снова увидела того молодого человека. Он с обожанием смотрел на нее. У него было такое доброе лицо, что мать Лизы не могла подумать про него ничего плохого. Он попросил молока, и пока Лиза бегала в погреб, ее мать рассказывала незнакомцу про своего мужа и его смерть. После этого незнакомец попросил, чтобы Лиза только ему продавала свою работу, и тогда он сможет приходить к ним, а девушке не придется покидать свою мать надолго. На прощание незнакомец назвал свое имя: Эраст. После его ухода Лизина мать стала мечтать о таком муже для своей дочери, только чтобы он оказался простым человеком, а не таким благородным, как их гость.
Эраст и в самом деле был очень богатым молодым человеком, при этом добрым, но слабым и ветреным. «Он вел рассеянную жизнь, думал только о своем удовольствии, искал его в светских забавах, но не находил». В Лизе он увидел воплощение того, о чем читал в романах и идиллиях. Он на время решил оставить большой свет.
Лиза же после встречи с ним не спала всю ночь. На следующий день она пошла гулять, увидела пастуха и стала мечтать, что Эраст такой же простой пастух. Будь он таким, он смог бы подойти к ней, взять ее за руку и сделать своей женой. В это мгновение к берегу причалила лодка, в которой сидел Эраст. Он подошел к Лизе и взял ее за руку, поцеловал и признался в любви. Они стали встречаться каждый вечер, только матери Лиза ничего не рассказывала. «Все блестящие забавы большого света представлялись Эрасту ничтожным в сравнении с теми удовольствиями, которыми страстная дружба невинной души питала сердце его». Он решил, что будет жить с Лизой как брат с сестрой, и никогда не употребит ее любви во зло. Так прошло несколько недель.
Однажды вечером Лиза сказала Эрасту, что мать хочет выдать ее за сына богатого крестьянина. Она не соглашается на такой брак, но только очень жалеет свою мать. «Она бросилась в его объятия — и в сей час надлежало погибнуть непорочности». Лиза не понимала своих чувств, а Эраст не знал, что ей сказать. Внезапно на небе блеснула молния, и Лиза решила, что это дурной знак. С тех пор их отношения изменились. «Лиза не была уже для Эраста сим ангелом непорочности, который прежде воспалял его воображение и душу». Если раньше их чувства были для него чем-то новым, то теперь он получил то, что у него столько раз уже было. Теперь они не виделись каждый день. И вот однажды Эраст сказал, что ему надо ехать на войну, и если он этого не сделает, то его имя покроется позором. Лиза плакала, даже хотела поехать вместе с ним, но потом вспомнила свою старую мать и осталась.
Через два месяца Лиза пошла в Москву и увидела там Эраста. Она бросилась к нему, но он привел ее в свой кабинет и сказал, что между ними все кончено. Он любит ее по-прежнему, но долг заставляет его жениться на другой женщине. Оказывается, на войне Эраст не сражался, а играл в карты и проиграл почти все свое состояние. Теперь ему надо жениться на богатой старой вдове, которая уже давно влюблена в него. Лиза пришла в себя только на улице. Она решила, что он выгнал ее, потому что теперь любит другую. С такими мыслями она пошла из города и оказалась на берегу пруда, где прежде встречалась со своим возлюбленным. Там она встретила свою подругу, отдала ей деньги и сказала, чтобы та отнесла их матери Лизы, да передала, что она любила одного человека, который предал ее, и теперь ей незачем жить. С этими словами она бросилась в пруд. Когда из деревни прибежали, чтобы вытащить ее, она была уже мертва.
Старушка не смогла вынести такого горя и тоже умер». Эраст же до конца своей жизни не был счастлив. Когда он узнал о судьбе Лизы, то решил, что он ее убийца. За год до своей смерти он встретился с рассказчиком и поведал ему эту печальную историю.
28.03.2013 18688 2202Урок 14 Н. м. карамзин – писатель и историк
Цел и: продолжить знакомство с жизнью и творчеством Н. М. Карамзина; работать над выразительным чтением стихотворения, прозаических отрывков.
Ход урока
I. Работа по теме урока.
1. Рассказ учителя о Н. М. Карамзине.
К чему ни обратитесь в нашей литературе – всему начало положено Карамзиным: журналистике, критике, повести-роману, повести исторической, публицизму, изучению истории.
В. Г. Белинский
Кто же он такой, Николай Михайлович Карамзин? В чем его заслуги перед литературой, отечеством?
Николай Михайлович Карамзин родился 1 декабря (по старому стилю) 1766 г. в семье симбирского дворянина. Детство его прошло в деревне на берегу Волги, там он овладел основами грамоты. з атем – симбирский пансион, а вскоре его определили в пансион Шадена, профессора Московского университета, где он получил широкое образование гуманитарного профиля, близкое к университетскому. С 1783 г. – военная служба, которая прерывается в связи со смертью отца. Отставка. Встреча с И. П. Тургеневым, которая приводит Карамзина в Москву. Ранний период творчества писателя связан с кругом Новикова. В годы, когда Новиков возглавлял Типографическую компанию, он привлек Карамзина к сотрудничеству и поручил ему редактирование первого в России специального журнала для детей «Детское чтение» (1785–1789 гг.). Человек и его переживания станут впоследствии неотъемлемой частью творчества Карамзина. Эстетические и мировоззренческие взгляды его формируются под воздействием двух полярных «систем» – масонства, о котором мы уже говорили, и просветительства. Воздействие философских и эстетических идей английского, французского и немецкого Просвещения испытывал Карамзин уже с молодых лет. Он верил в «изящность законов чистого разума», усвоил урок просветителей о внесословной ценности личности. Культура п росвещения навсегда стала в глазах Карамзина «палладиумом благонравия».
«Республиканец» в душе, Карамзин переводит на русский язык шекспировского «Юлия Цезаря» (1787 г.) и трагедию Лессинга «Эмилия Галотти» (1788 г.), восхищается в молодые годы ораторами французской буржуазной революции, внимательно следит за развертыванием событий во Франции вплоть до эпохи якобинской диктатуры, которую он переживает болезненно и под влиянием которой испытывает глубокий внутренний кризис. В литературных письмах – «Мелодор к Филалету» и «Филалет к Мелодору» (1793–1794 гг.) – слышно трагическое разочарование писателя в идеалах Просвещения. «Век Просвещения! Я не узнаю тебя – в крови и пламени не узнаю тебя, среди убийств и разрушений не узнаю тебя!» – восклицает Мелодор. В ответ на его сетование Филалет горестно призывает искать «источник блаженства в собственной груди нашей».
Утверждая вслед за Руссо, что республика – лучшая форма правления для малых стран, Карамзин отныне твердо отстаивает благотворность для России и для крупных государств вообще монархии как гарантии прочного общественного порядка. Он признает прочными лишь те изменения государственного и общественного уклада, которые осуществляются мирно, «посредством медленных, но верных, безопасных успехов разума, просвещения, воспитания, добрых нравов».
Карамзин-художник формировался под широким влиянием западноевропейской культуры. Особенно сильным было воздействие, оказанное на Карамзина творчеством Руссо.
Карамзин-просветитель с горячим восхищением относился к Шекспиру, Т. Мору, Ричардсону, Гольдони, Гете. Его знание европейской культуры – литературы, философии, общественной мысли – носило подлинно энциклопедический характер.
Итогом длительного пребывания за границей (с мая 1789 г. по сентябрь 1790 г.) стали «Письма русского путешественника», надолго ставшие образцом для многочисленных позднейших писателей-«путешественников» эпохи русского сентиментализма.
Карамзин побывал в г ермании, Швейцарии, Франции, Англии. Его «Письма…» содержат обширный информационный материал об общественной и культурной жизни этих стран. При этом писатель стремится передать чувства, возникающие у него под влиянием увиденного. Анализ этих чувств ведет автора к самоуглублению и самонаблюдению. Прощаясь с читателем в последнем письме, Карамзин делает знаменательное признание: «Вот зеркало души моей в течение осьмнадцати месяцев; оно через двадцать лет (если столько проживу на свете) будет для меня еще приятно – пусть для меня одного! Загляну и увижу, каков я был, как думал и мечтал; а что человеку (между нами будь сказано) занимательнее самого себя?»
«Письма русского путешественника» печатались в «Московском журнале» (1791–1792 гг.), издание которого Карамзин предпринял по возвращении из-за границы.
В «Московском журнале» появилась и повесть Карамзина «Бедная Лиза» (1792 г.), с восторгом принятая современниками.
Лаконизм повествования, тонкость художественного письма, умение сделать читателя соучастником переживаний героев, одухотворенность и лиричность то мрачного, то радостного весеннего, то бурного и грозного пейзажа, созвучного чувствам автора и персонажей повести, сложность психологического рисунка – все это было ново для русского читателя. Повесть Карамзина воспринималась как быль (так же, как это было в Германии со «Страданиями юного Вертера» Гете); окрестности Симонова монастыря, где жила и погибла Лиза, «Лизин пруд» стали надолго любимым местом паломничества образованной дворянской публики.
Прозаические опыты Карамзина по жанровой структуре не повторяли друг друга. Среди них и образцы бессюжетной лирической прозы, и любовно-психологическая повесть, и исторические повести («Наталья, боярская дочь», 1792 г. и «Марфа-посадница», 1803 г.), и ироническая повесть-сказка, и таинственный рассказ-миниатюра с элементами проромантической готики («Остров Бурнгольм»). Пейзажные зарисовки, лирические медитации, прозаические элегии делают достоянием его прозы мотивы, которые прежде были исключительным владением поэзии. Большое значение приобретают сложные перифразы, психологические эпитеты, лексические и синтаксические повторы, звукопись, приемы музыкально-ритмиче-ского построения.
За «Московским журналом» в 1802–1803 гг. Карамзин основывает надолго ставший лучшим русским литературным журналом «Вестник Европы», где появляются критические, публицистические, исторические статьи писателя.
Венцом деятельности Карамзина – писателя и историка – стала многотомная «История государства Российского». Смерть писателя в 1826 г. прервала эту работу на XII томе, где излагались события Смутного времени, а само повествование дошло до 1611 года.
2. Доклады учащихся.
«Карамзин – историк государства р оссийского».
«История Государства Российского» Карамзина познакомила несколько поколений русских читателей с отечественной историей, содействовала процессу становления в стране национального самосознания в годы, предшествовавшие восстанию декабристов. Несмотря на то что она вызвала недовольство и возражения декабристской молодежи (в том числе молодого Пушкина) из-за своей монархической тенденции, «История…» была для того времени не только школой критики источников и вообще важной вехой в развитии национальной исторической мысли, она имела большое воспитательное значение и явилась одним из первых опытов многостороннего изображения главнейших характеров и событий русской истории от ее истоков до начала XVII в.
«Языковая реформа Карамзина».
И в прозе, и в стихах Карамзин стремился устранить разрыв между языком письменным, книжным, и разговорным языком «хорошего общества».
Языковая реформа Карамзина противостояла ломоносовскому принципу «трех штилей». Отвергая высокий слог классической трагедии и оды, так же как и бытовое просторечие низкого, Карамзин ориентировался на единый для всех литературных жанров «средний» слог. И хотя Карамзин значительно обогатил русскую лексику и семантику новыми смысловыми оттенками, новыми словами и понятиями, разработанные им языковые формы оставались оторванными от народной речи. Нормой для него служил разговорный язык образованного общества, язык дворянской интеллигенции, и это делало его реформу половинчатой и ограниченной. Неотшлифованный, повседневный бытовой язык народа представлялся Карамзину грубым и непоэтическим. Сильные и слабые стороны его позиции раскрыла полемика о «старом и новом слоге», разгоревшаяся в первом десятилетии XIX в.
II. Итог урока.
1. Слово учителя.
В XVIII в. русская литература в своем стремительном развитии решала важную задачу, которую Пушкин определил формулой: «…в просвещении стать с веком наравне». Задача эта являлась естественным результатом выхода России как великой державы на мировую арену и усвоения ею общеевропейских достижений. Оды Ломоносова и Державина, комедии Фонвизина, «Путешествие из Петербурга в Москву» Радищева, проза Карамзина и его «История государства Российского» образовали тот прочный и необходимый фундамент, без которого было бы невозможным построение здания русской классической литературы.
Наиболее сильную сторону русской литературы XVIII в., в лучших ее образцах тяготевшей к сближению с жизнью, к глубине и широте ее осмысления, составляли патриотизм, гражданственность, высокая человечность и мужественность, восприимчивость к передовым идеям века, могучая выразительность и музыкальность.
Все это подготовило последующие великие достижения русской литературы XIX в.
2. Выразительное чтение стихотворений Карамзина, подготовленных дома, с обоснованием учащимися своего выбора.
Домашнее задание: сочинение «Бессмертные страницы литературы XVIII в.».
Полный текст материала смотрите в скачиваемом файле.
На странице приведен только фрагмент материала.
12 декабря (1 декабря по ст. стилю) 1766 года родился Николай Михайлович Карамзин – русский писатель, поэт, редактор «Московского журнала» (1791-1792) и журнала «Вестник Европы» (1802-1803), почётный член Императорской Академии наук (1818), действительный член Императорской Российской академии, историк, первый и единственный придворный историограф, один из первых реформаторов русского литературного языка, отец-основатель отечественной историографии и русского сентиментализма.
|
|
Вклад Н.М. Карамзина в русскую культуру трудно переоценить. Вспоминая всё, что успел сделать этот человек за краткие 59 лет своего земного существования, невозможно пройти мимо того факта, что именно Карамзин во многом определил лицо русского XIX века – «золотого» века русской поэзии, литературы, историографии, источниковедения и других гуманитарных направлений научного знания. Благодаря лингвистическим поискам, направленным на популяризацию литературного языка поэзии и прозы, Карамзин подарил своим современникам русскую литературу. И если Пушкин – это «наше всё», то Карамзина смело можно назвать «нашим Всем» с самой большой буквы. Без него вряд ли были бы возможны Вяземский, Пушкин, Баратынский, Батюшков и другие поэты так называемой «пушкинской плеяды».
«К чему ни обратись в нашей литературе – всему начало положено Карамзиным: журналистике, критике, повести, роману, повести исторической, публицизму, изучению истории,» - справедливо замечал впоследствии В.Г. Белинский.
«История государства Российского» Н.М. Карамзина стала не просто первой русскоязычной книгой по истории России, доступной широкому читателю. Карамзин подарил русским людям Отечество в полном смысле этого слова. Рассказывают, что, захлопнув восьмой, последний том, граф Фёдор Толстой по прозванию Американец воскликнул: «Оказывается, у меня есть Отечество!» И он был не один. Все его современники вдруг узнали, что живут в стране с тысячелетней историей и им есть, чем гордиться. До этого считалось, что до Петра I, прорубившего «окно в Европу», в России не было ничего хоть сколько-нибудь достойного внимания: тёмные века отсталости и варварства, боярское самовластие, исконно русская лень и медведи на улицах…
Многотомный труд Карамзина не был закончен, но, выйдя в свет в первой четверти XIX века, он полностью определил историческое самосознание нации на долгие годы вперёд. Вся последующая историография так и не смогла породить ничего более отвечающего сложившемуся под влиянием Карамзина «имперскому» самосознанию. Взгляды Карамзина оставили глубокий, неизгладимый след во всех областях русской культуры XIX–XX веков, сформировав основы национального менталитета, которые, в конечном итоге, определили пути развития русского общества и государства в целом.
Показательно, что в XX веке, развалившееся было под нападками революционных интернационалистов здание российской великодержавности к 1930-м годам вновь возродилось – под другими лозунгами, с другими лидерами, в другой идеологической упаковке. но… Сам подход к историографии отечественной истории, как до 1917 года, так и после, во многом остался по-карамзински ура-патриотическим и сентиментальным.
Родился Н.М.Карамзин 12 декабря (1 ст.ст.) 1766 года в селе Михайловка Бузулукского уезда Казанской губернии (по другим данным – в родовом поместье Знаменское Симбирского уезда Казанской губернии). О его ранних годах мало что известно: не осталось ни писем, ни дневников, ни воспоминаний самого Карамзина о своём детстве. Он даже точно не знал своего года рождения и почти всю жизнь считал, что родился в 1765 году. Только под старость, обнаружив документы, «помолодел» на один год.
Вырос будущий историограф в усадьбе отца - отставного капитана Михаила Егоровича Карамзина (1724-1783), среднепоместного симбирского дворянина. Получил хорошее домашнее образование. В 1778 году был отправлен в Москву в пансион профессора Московского университета И.М. Шадена. Одновременно посещал в 1781-1782 годах лекции в университете.
Окончив пансион, в 1783 году Карамзин поступил на службу в Преображенский полк в Петербурге, где познакомился с молодым поэтом и будущим сотрудником своего «Московского журнала» Дмитриевым. Тогда же опубликовал свой первый перевод идиллии С. Геснера «Деревянная нога».
В 1784 году Карамзин вышел в отставку поручиком и более никогда не служил, что воспринималось в тогдашнем обществе как вызов. После недолгого пребывания в Симбирске, где он вступил в масонскую ложу «Золотого венца», Карамзин переехал в Москву и был введён в круг Н. И. Новикова. Он поселился в доме, принадлежавшем новиковскому «Дружескому учёному обществу», стал автором и одним из издателей первого детского журнала «Детское чтение для сердца и разума» (1787-1789), основанного Новиковым. В это же время Карамзин сблизился с семьёй Плещеевых. С Н. И. Плещеевой его долгие годы связывала нежная платоническая дружба. В Москве Карамзин издаёт свои первые переводы, в которых отчётливо виден интерес к европейской и русской истории: «Времена года» Томсона, «Деревенские вечера» Жанлиса, трагедия У. Шекспира «Юлий Цезарь», трагедия Лессинга «Эмилия Галотти».
В 1789 году в журнале «Детское чтение...» появилась первая оригинальная повесть Карамзина «Евгений и Юлия». Читатель её практически не заметил.
Как утверждают многие биографы, Карамзин не был расположен к мистической стороне масонства, оставаясь сторонником его деятельно-просветительского направления. Если сказать точнее, к концу 1780-х годов масонской мистикой в её русском варианте Карамзин уже «переболел». Возможно, охлаждение к масонству стало одной из причин его отъезда в Европу, в которой он провёл более года (1789-90), посетив Германию, Швейцарию, Францию и Англию. В Европе он встречался и беседовал (кроме влиятельных масонов) с европейскими «властителями умов»: И. Кантом, И. Г. Гердером, Ш. Бонне, И. К. Лафатером, Ж. Ф. Мармонтелем, посещал музеи, театры, светские салоны. В Париже Карамзин слушал в Национальном собрании О. Г. Мирабо, М. Робеспьера и других революционеров, видел многих выдающихся политических деятелей и со многими был знаком. Видимо, революционный Париж 1789 года показал Карамзину, насколько сильно на человека может воздействовать слово: печатное, когда парижане с живейшим интересом читали памфлеты и листовки; устное, когда выступали революционные ораторы и возникала полемика (опыт, которого нельзя было приобрести в то время России).
Об английском парламентаризме Карамзин был не слишком восторженного мнения (возможно, идя по стопам Руссо), но очень высоко ставил тот уровень цивилизованности, на котором находилось английское общество в целом.
Осенью 1790 года Карамзин возвратился в Москву и вскоре организовал издание ежемесячного «Московского журнала» (1790-1792), в котором была напечатана большая часть «Писем русского путешественника», повествующих о революционных событиях во Франции, повести «Лиодор», «Бедная Лиза», «Наталья, боярская дочь», «Флор Силин», очерки, рассказы, критические статьи и стихотворения. К сотрудничеству в журнале Карамзин привлёк всю литературную элиту того времени: своих друзей Дмитриева и Петрова, Хераскова и Державина, Львова, Нелединского-Мелецкого и др. Статьи Карамзина утверждали новое литературное направление - сентиментализм.
У «Московского журнала» было всего 210 постоянных подписчиков, но для конца XVIII века - это всё равно, что стотысячный тираж в конце XIX столетия. Тем более, что журнал читали именно те, кто «делал погоду» в литературной жизни страны: студенты, чиновники, молодые офицеры, мелкие служащие различных государственных учреждений («архивные юноши»).
После ареста Новикова власти всерьёз заинтересовались издателем «Московского журнала». На допросах в Тайной экспедиции спрашивают: не Новиков ли с «особенным заданием» посылал «русского путешественника» за границу? Новиковцы были людьми высокой порядочности и, разумеется, Карамзина выгородили, но из-за этих подозрений журнал пришлось прекратить.
В 1790-е годы Карамзин издавал первые русские альманахи - «Аглая» (1794 -1795) и «Аониды» (1796 -1799). В 1793 году, когда на третьем этапе Французской революции была установлена якобинская диктатура, потрясшая Карамзина своей жестокостью, Николай Михайлович отказался от некоторых своих прежних взглядов. Диктатура возбудила в нём серьёзные сомнения в возможности человечества достичь благоденствия. Он резко осудил революцию и все насильственные способы преобразования общества. Философия отчаяния и фатализма пронизывает его новые произведения: повести «Остров Борнгольм» (1793); «Сиерра-Морена» (1795); стихотворения «Меланхолия», «Послание к А. А. Плещееву» и др.
В этот период к Карамзину приходит настоящая литературная слава.
Фёдор Глинка: «Из 1200 кадет редкий не повторял наизусть какую-нибудь страницу из „Острова Борнгольма"» .
Имя Эраст, до этого совершенно непопулярное, всё чаще встречается в дворянских списках. Ходят слухи об удачных и неудачных самоубийствах в духе Бедной Лизы. Ядовитый мемуарист Вигель припоминает, что важные московские вельможи уж начали обходиться «почти как с равным с тридцатилетним отставным поручиком» .
В июле 1794 года жизнь Карамзина едва не оборвалась: по дороге в имение, в степной глуши, на него напали разбойники. Карамзин чудом спасся, получив две лёгкие раны.
В 1801 году – женился на Елизавете Протасовой, соседке по имению, которую знал с детства – на момент свадьбы они были знакомы почти 13 лет.
Уже в начале 1790-х годов Карамзин серьёзно задумывается над настоящим и будущим русской литературы. Он пишет другу: «Я лишён удовольствия читать много на родном языке. Мы еще бедны писателями. У нас есть несколько поэтов, заслуживающих быть читанными». Конечно, русские писатели были и есть: Ломоносов, Сумароков, Фонвизин, Державин, но значительных имён не более десятка. Карамзин одним из первых понимает, что дело стало не за талантами – талантов в России не меньше, чем в любой другой стране. Просто русская литература никак не может отойти от давно устаревших традиций классицизма, заложенных в середине XVIII века единственным теоретиком М.В. Ломоносовым.
Реформа литературного языка, проведённая Ломоносовым, как и созданная им теория «трёх штилей», отвечала задачам переходного периода от древней к новой литературе. Полный отказ от употребления привычных церковнославянизмов в языке был тогда ещё преждевременным и нецелесообразным. Но эволюция языка, начавшаяся ещё при Екатерине II, активно продолжалась. «Три штиля», предложенные Ломоносовым, опирались не на живую разговорную речь, а на остроумную мысль писателя-теоретика. И эта теория часто ставила авторов в затруднительное положение: приходилось употреблять тяжёлые, устаревшие славянские выражения там, где в разговорном языке они давно уже были заменены другими, более мягкими и изящными. Читатель подчас не мог «продраться» сквозь нагромождения устаревших славянизмов, употребляемых в церковных книгах и записях, чтобы понять суть того или иного светского произведения.
Карамзин решил приблизить литературный язык к разговорному. Поэтому одной из главных его целей было дальнейшее освобождение литературы от церковнославянизмов. В предисловии ко второй книжке альманаха «Аониды» он писал: «Один гром слов только оглушает нас и никогда до сердца не доходит».
Вторая черта «нового слога» Карамзина состояла в упрощении синтаксических конструкций. Писатель отказался от пространных периодов. В «Пантеоне российских писателей» он решительно заявлял: «Проза Ломоносова вообще не может служить для нас образцом: длинные периоды его утомительны, расположение слов не всегда сообразно с течением мыслей».
В отличие от Ломоносова, Карамзин стремился писать короткими, легко обозримыми предложениями. Это и по сей день является образцом хорошего слога и примером для подражания в литературе.
Третья заслуга Карамзина заключалась в обогащении русского языка рядом удачных неологизмов, которые прочно вошли в основной словарный состав. К числу нововведений, предложенных Карамзиным, относятся такие широко известные в наше время слова, как «промышленность», «развитие», «утончённость», «сосредоточить», «трогательный», «занимательность», «человечность», «общественность», «общеполезный», «влияние» и ряд других.
Создавая неологизмы, Карамзин использовал главным образом метод калькирования французских слов: «интересный» от «interessant», «утончённый» от «raffine», «развитие» от «developpement», «трогательный» от «touchant».
Мы знаем, что ещё в петровскую эпоху в русском языке появилось множество иностранных слов, но они большей частью заменяли уже существовавшие в славянском языке слова и не являлись необходимостью. Кроме того, эти слова часто брались в необработанном виде, поэтому были очень тяжелы и неуклюжи («фортеция» вместо «крепость», «виктория» вместо «победа», и т.п.). Карамзин, напротив, старался придавать иностранным словам русское окончание, приспосабливая их к требованиям русской грамматики: «серьёзный», «моральный», «эстетический», «аудитория», «гармония», «энтузиазм» и т.д..
В своей реформаторской деятельности Карамзин делал установку на живую разговорную речь образованных людей. И это было залогом успеха его творчества - он пишет не учёные трактаты, а путевые заметки («Письма русского путешественника»), сентиментальные повести («Остров Борнгольм», «Бедная Лиза»), стихи, статьи, переводит с французского, английского и немецкого.
Не удивительно, что большая часть молодых литераторов, современных Карамзину, приняла его преобразования «на ура» и охотно последовала за ним. Но, как и у всякого реформатора, у Карамзина были убеждённые противники и достойные оппоненты.
Во главе идейных противников Карамзина встал А.С. Шишков (1774- 1841) – адмирал, патриот, известный государственный деятель того времени. Старовер, поклонник языка Ломоносова, Шишков на первый взгляд был классицистом. Но эта точка зрения нуждается в существенных оговорках. В противовес европеизму Карамзина Шишков выдвинул идею народности литературы - важнейший признак далёкого от классицизма романтического мироощущения. Получается, что Шишков тоже примыкал к романтикам , но только не прогрессивного, а консервативного направления. Его взгляды могут быть признаны своеобразной предтечей позднейшего славянофильства и почвеничества.
В 1803 году Шишков выступил с «Рассуждением о старом и новом слоге российского языка». Он упрекал «карамзинистов» в том, что они поддались соблазну европейских революционных лжеучений и ратовал за возвращение литературы к устному народному творчеству, к народному просторечию, к православной церковнославянской книжности.
Шишков не был филологом. Проблемами литературы и русского языка он занимался, скорее, как любитель, поэтому нападки адмирала Шишкова на Карамзина и его сторонников-литераторов подчас выглядели не столько научно обоснованными, сколько бездоказательно-идеологическими. Языковая реформа Карамзина казалась Шишкову, воину и защитнику Отечества, непатриотичной и антирелигиозной: «Язык есть душа народа, зеркало нравов, верный показатель просвещения, неумолчный свидетель дел. Где нет в сердцах веры, там нет в языке благочестия. Где нет любви к отечеству, там язык не изъявляет чувств отечественных» .
Шишков упрекал Карамзина за неумеренное употребление варваризмов («эпоха», «гармония», «катастрофа»), ему претили неологизмы («переворот» как - перевод слова «revolution»), резали ухо искусственные слова: «будущность», «начитанность» и т.д.
И надо признать, что иногда критика его была меткой и точной.
Уклончивость и эстетическая жеманность речи «карамзинистов» очень скоро устарели и вышли из литературного употребления. Именно такое будущее предсказывал им Шишков, считая, что вместо выражения «когда путешествие сделалось потребностью души моей» можно сказать просто: «когда я полюбил путешествовать»; изысканную и напичканную перифразами речь «пестрые толпы сельских ореад сретаются с смуглыми ватагами пресмыкающихся фараонид» можно заменить всем понятным выражением «деревенским девкам навстречу идут цыганки» и т.д.
Шишков и его сторонники сделали первые шаги в изучении памятников древнерусской письменности, увлечённо штудировали «Слово о полку Игореве», занимались фольклором, выступали за сближение России со славянским миром и признавали необходимость сближения «словенского» слога с простонародным языком.
В споре с переводчиком Карамзиным Шишков выдвинул веский аргумент об «идиоматичности» каждого языка, о неповторимом своеобразии его фразеологических систем, делающих невозможным дословный перевод мысли или подлинного смыслового значения с одного языка на другой. Например, при дословном переводе на французский выражение «старый хрен» теряет переносный смысл и «означает токмо самую вещь, а в метафизическом смысле никакого круга знаменования не имеет».
В пику карамзинской Шишков предложил свою реформу русского языка. Недостающие в нашем обиходе понятия и чувства он предлагал обозначать новыми словами, образованными из корней не французского, а русского и старославянского языков. Вместо карамзинского «влияние» он предлагал «наитие», вместо «развитие» - «прозябение», вместо «актёр» - «лицедей», вместо «индивидуальность» - «яйность», «мокроступы» вместо «калоши» и «блуждалище» вместо «лабиринт». Большинство его нововведений в русском языке не прижилось.
Нельзя не признать горячей любви Шишкова к русскому языку; нельзя не признать и того, что увлечение всем иностранным, особенно французским, зашло в России слишком далеко. В конечном итоге это привело к тому, что язык простонародный, крестьянский стал сильно отличаться от языка культурных классов. Но нельзя отмахнуться и от того факта, что естественный процесс начавшейся эволюции языка невозможно было остановить. Невозможно было насильно вернуть в употребление уже устаревшие в то время выражения, которые предлагал Шишков: «зане», «убо», «иже», «яко» и другие.
Карамзин даже не отвечал на обвинения Шишкова и его сторонников, зная твёрдо, что ими руководили исключительно благочестивые и патриотические чувства. Впоследствии сам Карамзин и наиболее талантливые его сторонники (Вяземский, Пушкин, Батюшков) последовали весьма ценному указанию «шишковцев» на необходимость «возвращения к своим корням» и примерам собственной истории. Но тогда понять друг друга они так и не смогли.
Пафос и горячий патриотизм статей А.С. Шишкова вызвал сочувственное отношение у многих литераторов. И когда Шишков вместе с Г. Р. Державиным основали литературное общество «Беседа любителей российского слова» (1811) с уставом и своим журналом, к этому обществу сразу примкнули П. А. Катенин, И. А. Крылов, а позднее В. К. Кюхельбекер и А. С. Грибоедов. Один из активных участников «Беседы...» плодовитый драматург А. А. Шаховской в комедии «Новый Стерн» злобно высмеял Карамзина, а в комедии «Урок кокеткам, или Липецкие воды» в лице «балладника» Фиалкина создал пародийный образ В. А. Жуковского.
Это вызвало дружный отпор со стороны молодёжи, поддерживавшей литературный авторитет Карамзина. Д. В. Дашков, П. А. Вяземский, Д. Н. Блудов сочинили несколько остроумных памфлетов в адрес Шаховского и других членов «Беседы...». В «Видении в Арзамасском трактире» Блудов дал кружку юных защитников Карамзина и Жуковского название «Общество безвестных арзамасских литераторов» или попросту «Арзамас».
В организационной структуре этого общества, основанного осенью 1815 года, царил весёлый дух пародии на серьезную «Беседу...». В противоположность официальной напыщенности здесь господствовала простота, естественность, открытость, большое место отводилось шутке и игре.
Пародируя официальный ритуал «Беседы...», при вступлении в «Арзамас» каждый должен был прочитать «надгробную речь» своему «покойному» предшественнику из числа ныне здравствующих членов «Беседы...» или Российской Академии наук (графу Д. И. Хвостову, С. А. Ширинскому-Шихматову, самому А. С. Шишкову и др.). «Надгробные речи» были формой литературной борьбы: они пародировали высокие жанры, высмеивали стилистическую архаику поэтических произведений «беседчиков». На заседаниях общества оттачивались юмористические жанры русской поэзии, велась смелая и решительная борьба со всякого рода официозом, формировался тип независимого, свободного от давления всяких идеологических условностей русского литератора. И хотя П. А. Вяземский – один из организаторов и активных участников общества - в зрелые годы осуждал юношеское озорство и непримиримость своих единомышленников (в частности – обряды «отпевания» живых литературных противников), он справедливо назвал «Арзамас» школой «литературного товарищества» и взаимного творческого обучения. Общества «Арзамас» и «Беседа» вскоре превратились в центры литературной жизни и общественной борьбы первой четверти XIX века. В «Арзамас» входили такие известные люди, как Жуковский (псевдоним – Светлана), Вяземский (Асмодей), Пушкин (Сверчок), Батюшков (Ахилл) и др.
«Беседа» распалась после смерти Державина в 1816 году; «Арзамас», утратив основного оппонента, прекратил своё существование к 1818 году.
Таким образом, к середине 1790-х Карамзин стал признанным главой русского сентиментализма, открывавшего не просто новую страницу в русской литературе, а русскую художественную литературу вообще. Русские читатели, поглощавшие до этого лишь французские романы, да сочинения просветителей, с восторгом приняли «Письма русского путешественника» и «Бедную Лизу», а русские писатели и поэты (как «беседчики», так и «арзамасцы») поняли, что можно и должно писать на родном языке.
В 1802 - 1803 годах Карамзин издавал журнал «Вестник Европы», в котором преобладали литература и политика. Во многом благодаря противостоянию с Шишковым, в критических статьях Карамзина появилась новая эстетическая программа становления русской литературы как национально-самобытной. Ключ самобытности русской культуры Карамзин, в отличие от Шишкова, видел не столько в приверженности обрядовой старине и религиозности, сколько в событиях русской истории. Наиболее яркой иллюстрацией его взглядов стала повесть «Марфа Посадница или покорение Новагорода».
В своих политических статьях 1802-1803 годов Карамзин, как правило, обращался с рекомендациями к правительству, главной из которых было просвещение нации во имя процветания самодержавного государства.
Эти идеи в целом были близки императору Александру I – внуку Екатерины Великой, которая в своё время тоже мечтала о «просвещённой монархии» и полной симфонии между властью и европейски образованным обществом. Откликом Карамзина на переворот 11 марта 1801 года и восшествие на престол Александра I стало «Историческое похвальное слово Екатерине Второй» (1802), где Карамзин выразил свои взгляды о существе монархии в России, а также обязанностях монарха и его подданных. «Похвальное слово» было одобрено государем, как собрание примеров для молодого монарха и благосклонно принято им. Александра I, очевидно, заинтересовали исторические изыскания Карамзина, и император справедливо решил, что великой стране просто необходимо вспомнить своё не менее великое прошлое. А если не вспомнить, так хотя бы создать заново…
В 1803 году через посредство царского воспитателя М. Н. Муравьёва – поэта, историка, педагога, одного из образованнейших людей того времени – Н.М. Карамзин получил официальное звание придворного историографа с пенсией в 2000 руб. (Пенсия в 2000 рублей в год назначалась тогда чиновникам, имеющим по Табели о рангах чины не ниже генеральских). Позднее И. В. Киреевский, ссылаясь на самого Карамзина, писал о Муравьёве: «Кто знает, может быть, без его благомысленного и теплого содействия Карамзин не имел бы средств совершить своего великого дела».
В 1804 году Карамзин практически отходит от литературной и издательской деятельности и приступает к созданию «Истории государства Российского», над которой работал до конца своих дней. Своим влиянием М.Н. Муравьёв сделал доступными для историка многие из ранее неизвестных и даже «секретных» материалов, открыл для него библиотеки и архивы. О таких благоприятных условиях для работы современные историки могут только мечтать. Поэтому, на наш взгляд, говорить об «Истории государства Российского», как о «научном подвиге» Н.М. Карамзина, не совсем справедливо. Придворный историограф находился на службе, добросовестно выполнял работу, за которую ему платили деньги. Соответственно, он должен был написать такую историю, которая была в данный момент необходима заказчику, а именно – государю Александру I, проявлявшему на первом этапе царствования симпатии к европейскому либерализму.
Однако под влиянием занятий российской историей уже к 1810 году Карамзин стал последовательным консерватором. В этот период окончательно сложилась система его политических воззрений. Заявления Карамзина о том, что он «республиканец в душе» могут быть адекватно истолкованы только в том случае, если учесть, что речь идёт о «Платоновой республике мудрецов», идеальном общественном устройстве, основанном на государственной добродетели, строгой регламентации и отказе от личной свободы. В начале 1810 года Карамзин через своего родственника графа Ф. В. Ростопчина познакомился в Москве с лидером «консервативной партии» при дворе - великой княгиней Екатериной Павловной (сестрой Александра I) и начал постоянно посещать её резиденцию в Твери. Салон великой княгини представлял центр консервативной оппозиции либерально-западническому курсу, олицетворяемому фигурой М. М. Сперанского. В этом салоне Карамзин читал отрывки из своей «Истории...», тогда же познакомился с вдовствующей императрицей Марией Фёдоровной, которая стала одной из его покровительниц.
В 1811 году по просьбе великой княгини Екатерины Павловны Карамзин написал записку «О древней и новой России в её политическом и гражданском отношениях», в которой изложил свои представления об идеальном устройстве Российского государства и подверг резкой критике политику Александра I и его ближайших предшественников: Павла I, Екатерины II и Петра I. В XIX веке записка ни разу не была опубликована полностью и расходилась только в рукописных списках. В советское время мысли, изложенные Карамзиным в его послании, воспринимались как реакция крайне консервативного дворянства на реформы М. М. Сперанского. Сам автор был заклеймён «реакционером», противником освобождения крестьянства и других либеральных шагов правительства Александра I.
Однако при первой полной публикации записки в 1988 году Ю. М. Лотман вскрыл её более глубокое содержание. В этом документе Карамзин выступил с обоснованной критикой неподготовленных реформ бюрократического характера, проводимых сверху. Восхваляя Александра I, автор записки в то же самое время обрушивается на его советников, имея в виду, конечно, Сперанского, стоявшего за конституционные преобразования. Карамзин берёт на себя смелость обстоятельно, со ссылками на исторические примеры, доказывать царю, что к отмене крепостного права и ограничению самодержавной монархии конституцией (по примеру европейских держав) Россия не готова ни исторически, ни политически. Некоторые из его доводов (например, о бесполезности освобождения крестьян без земли, невозможности в России конституционной демократии) и сегодня выглядят вполне убедительными и исторически верными.
Наряду с обзором российской истории и критикой политического курса императора Александра I в записке содержалась цельная, оригинальная и весьма сложная по своему теоретическому содержанию концепция самодержавия как особого, самобытно-русского типа власти, тесно связанного с православием.
При этом Карамзин отказывался отождествлять «истинное самодержавие» с деспотизмом, тиранией или произволом. Он считал, что подобные отклонения от норм обусловлены волей случая (Иван IV Грозный, Павел I) и быстро ликвидировались инерцией традиции «мудрого» и «добродетельного» монархического правления. В случаях резкого ослабления и даже полного отсутствия верховной государственной и церковной власти (например, во время Смуты), эта мощная традиция приводила в течение короткого исторического срока к восстановлению самодержавия. Самодержавие явилось «палладиумом России», главной причиной её могущества и процветания. Поэтому основные принципы монархического правления в России, по мнению Карамзина, должны были сохраняться и впредь. Их следовало дополнить лишь должной политикой в области законодательства и просвещения, которая вела бы не к подрыву самодержавия, а к его максимальному усилению. При таком понимании самодержавия всякая попытка его ограничения являлась бы преступлением перед русской историей и русской народом.
Первоначально записка Карамзина вызвала лишь раздражение молодого императора, не любившего критики своих действий. В этой записке историограф проявил себя plus royaliste que le roi (большим роялистом, чем сам король). Однако впоследствии блестящий «гимн российскому самодержавию» в изложении Карамзина, несомненно, возымел своё действие. После войны 1812 года победитель Наполеона Александр I свернул многие свои либеральные прожекты: реформы Сперанского не были доведены до конца, конституция и сама мысль об ограничении самодержавия остались лишь в умах будущих декабристов. А уже в 1830-е годы концепция Карамзина фактически легла в основу идеологии Российской империи, обозначенной «теорией официальной народности» графа С. Уварова (Православие-Самодержавие-Народность).
До издания первых 8 томов «Истории…» Карамзин жил в Москве, откуда выезжал только в Тверь к великой княгине Екатерине Павловне и в Нижний Новгород, на время занятия Москвы французами. Лето он обыкновенно проводил в Остафьеве, имении князя Андрея Ивановича Вяземского, на внебрачной дочери которого, Екатерине Андреевне, Карамзин женился в 1804 году. (Первая жена Карамзина, Елизавета Ивановна Протасова, умерла в 1802 г.).
В последние 10 лет жизни, которые Карамзин провёл в Петербурге, он очень сблизился с царской семьёй. Хотя император Александр I со времени подачи «Записки» относился к Карамзину сдержанно, Карамзин часто проводил лето в Царском Селе. По желанию императриц (Марии Фёдоровны и Елизаветы Алексеевны), он не раз вёл с императором Александром откровенные политические беседы, в которых выступал как выразитель мнения противников резких либеральных преобразований. В 1819 -1825 годах Карамзин с жаром восставал против намерений государя относительно Польши (подал записку «Мнение русского гражданина»), осуждал повышение государственных налогов в мирное время, говорил о нелепой губернской системе финансов, критиковал систему военных поселений, деятельность министерства просвещения, указывал на странный выбор государем некоторых важнейших сановников (например, Аракчеева), говорил о необходимости сокращения внутренних войск, о мнимом исправлении дорог, столь тягостном для народа и постоянно указывал на необходимость иметь твёрдые законы, гражданские и государственные.
Конечно, имея за плечами таких заступниц, как обе императрицы и великая княгиня Екатерина Павловна, можно было и покритиковать, и поспорить, и проявить гражданское мужество, и попытаться наставить монарха «на путь истинный». Только недаром императора Александра I и современники, и последующие историки его царствования называли «загадочным сфинксом». На словах государь соглашался с критическими замечаниями Карамзина относительно военных поселений, признавал необходимость «дать коренные законы России», а также пересмотреть некоторые аспекты внутренней политики, но так уж повелось в нашей стране, что на деле - все мудрые советы государственных людей остаются «бесплодны для любезного Отечества»…
Карамзин есть первый наш историк и последний летописец.
Своею критикой он принадлежит истории,
простодушием и апофегмами - хронике.
А.С. Пушкин
Даже с точки зрения современной Карамзину исторической науки, назвать 12 томов его «Истории государства Российского», собственно, научным трудом никто не решился. Уже тогда всем было понятно, что почётное звание придворного историографа не может сделать литератора историком, дать ему соответствующие знания и надлежащую подготовку.
Но, с другой стороны, Карамзин изначально не ставил себе задачи брать на себя роль исследователя. Новоиспечённый историограф не собирался писать научный трактат и присваивать себе лавры прославленных предшественников – Шлёцера, Миллера, Татищева, Щербатова, Болтина и т.д.
Предварительная критическая работа над источниками для Карамзина - только «тяжкая дань, приносимая достоверности». Он был, прежде всего, писателем, а потому хотел приложить свой литературный талант к уже готовому материалу: «выбрать, одушевить, раскрасить» и сделать, таким образом, из русской истории «нечто привлекательное, сильное, достойное внимания не только русских, но и иностранцев». И эту задачу он выполнил блестяще.
Сегодня невозможно не согласиться с тем, что в начале XIX века источниковедение, палеография и другие вспомогательные исторические дисциплины находились в самом зачаточном состоянии. Поэтому требовать от литератора Карамзина профессиональной критики, а также чёткого следования той или иной методике работы с историческими источниками – просто смешно.
Нередко можно услышать мнение, что Карамзин просто красиво переписал написанную давно устаревшим, трудным для чтения слогом «Историю Российскую с древнейших времён» князя М.М.Щербатова, внёс с неё кое-какие свои мысли и тем самым создал книгу для любителей увлекательного чтения в семейном кругу. Это не так.
Естественно, что при написании своей «Истории…» Карамзин активно использовал опыт и труды своих предшественников – Шлёцера и Щербатова. Щербатов помог Карамзину ориентироваться в источниках русской истории, существенно повлияв и на выбор материала, и на его расположение в тексте. Случайно или нет, но «История государства Российского» доведена Карамзиным именно до того места, что и «История» Щербатова. Однако, помимо следования уже отработанной его предшественниками схеме, Карамзин приводит в своём сочинении массу ссылок на обширнейшую иностранную историографию, почти незнакомую российскому читателю. Работая над своей «Историей…», он впервые ввёл в научный оборот массу неизвестных и ранее неизученных источников. Это византийские и ливонские хроники, сведения иностранцев о населении древней Руси, а также большое количество русских летописей, которых ещё не касалась рука историка. Для сравнения: М.М. Щербатов использовал при написании своего труда только 21 русскую летопись, Карамзин активно цитирует более 40. Помимо летописей Карамзин привлёк к исследованию памятники древнерусского права и древнерусской художественной литературы. Специальная глава «Истории…» посвящена «Русской правде», а ряд страниц – только что открытому «Слову о полку Игореве».
Благодаря усердной помощи директоров Московского архива министерства (коллегии) иностранных дел Н. Н. Бантыш-Каменского и А. Ф. Малиновского, Карамзин смог воспользоваться теми документами и материалами, которые не были доступны его предшественникам. Много ценных рукописей дало Синодальное хранилище, библиотеки монастырей (Троицкой лавры, Волоколамского монастыря и другие), а также частные собрания рукописей Мусина-Пушкина и Н.П. Румянцева. Особенно много документов Карамзин получил от канцлера Румянцева, собиравшего исторические материалы в России и за границей через своих многочисленных агентов, а также от А. И. Тургенева, составившего коллекцию документов папского архива.
Многие из источников, использованных Карамзиным, погибли во время московского пожара 1812 года и сохранились только в его «Истории…» и обширных «Примечаниях» к её тексту. Таким образом, труд Карамзина в какой-то мере и сам обрёл статус исторического источника, на который имеют полное право ссылаться историки-профессионалы.
Среди основных недостатков «Истории государства Российского» традиционно отмечается своеобразный взгляд её автора на задачи историка. По мнению Карамзина, «знание» и «учёность» в историке «не заменяют таланта изображать действия». Перед художественной задачей истории отступает на второй план даже моральная, какую поставил себе покровитель Карамзина, М.Н. Муравьёв. Характеристики исторических персонажей даны Карамзиным исключительно в литературно-романтическом ключе, характерном для созданного им направления русского сентиментализма. Первые русские князья у Карамзина отличаются «пылкой романтической страстью» к завоеваниям, их дружина – благородством и верноподданническим духом, «чернь» иногда проявляет недовольство, поднимая мятежи, но в конечном итоге соглашается с мудростью благородных правителей и т.д., и т.п.
Между тем, предшествовавшее поколение историков под влиянием Шлёцера давно выработало идею критической истории, и среди современников Карамзина требования критики исторических источников, несмотря на отсутствие чёткой методологии, были общепризнанными. А следующее поколение уже выступило с требованием философской истории – с выявлением законов развития государства и общества, распознанием основных движущих сил и законов исторического процесса. Поэтому излишне «литературное» творение Карамзина сразу же было подвергнуто вполне обоснованной критике.
По представлению, прочно укоренившемуся в русской и зарубежной историографии XVII - XVIII веков, развитие исторического процесса находится в зависимости от развития монархической власти. Карамзин не отходит от этого представления ни на йоту: монархическая власть возвеличила Россию в киевский период; раздел власти между князьями был политической ошибкой, которая была исправлена государственной мудростью московских князей - собирателей Руси. Вместе с тем, именно князьями исправлены были и её последствия - раздробление Руси и татарское иго.
Но прежде, чем упрекать Карамзина в том, что он ничего нового не внёс в развитие отечественной историографии, следует вспомнить, что автор «Истории государства Российского» вовсе не ставил перед собой задач философского осмысления исторического процесса или слепого подражания идеям западноевропейских романтиков (Ф. Гизо, Ф.Минье, Ж. Мешле), уже тогда заговоривших о «классовой борьбе» и «духе народа» как основной движущей силе истории. Исторической критикой Карамзин не интересовался вовсе, а «философское» направление в истории сознательно отрицал. Выводы исследователя из исторического материала, как и его субъективные измышления, кажутся Карамзину «метафизикой», которая не годится «для изображения действия и характера».
Таким образом, со своими своеобразными взглядами на задачи историка Карамзин, по большому счёту, остался вне господствующих течений русской и европейской историографии XIX и XX веков. Безусловно, он участвовал в её последовательном развитии, но лишь в виде объекта для постоянной критики и ярчайшего примера того, как историю писать не нужно.
Современники Карамзина – читатели и поклонники – с восторгом приняли его новое «историческое» сочинение. Первые восемь томов «Истории государства Российского» были напечатаны в 1816-1817 годах и поступили в продажу в феврале 1818 года. Огромный для того времени трехтысячный тираж разошёлся за 25 дней. (И это несмотря на солидную цену – 50 рублей). Тут же потребовалось второе издание, которое было осуществлено в 1818-1819 годах И. В. Слёниным. В 1821 году был издан новый, девятый том, а в 1824 году следующие два. Автор не успел закончить двенадцатый том своего труда, который увидел свет в 1829 году, спустя почти три года после его смерти.
«Историей…» восхищались литературные друзья Карамзина и обширная публика читателей-неспециалистов, которые вдруг обнаружили, подобно графу Толстому-Американцу, что у их Отечества есть история. По словам А.С.Пушкина, «все, даже светские женщины, бросились читать историю своего отечества, дотоле им неизвестную. Она была для них новым открытием. Древняя Россия, казалось, найдена Карамзиным, как Америка- Колумбом».
Либеральные интеллигентные кружки 1820-х годов находили «Историю…» Карамзина отсталой по общим взглядам и излишне тенденциозной:
Специалисты-исследователи, как уже было сказано, отнеслись к сочинению Карамзина именно как к сочинению, подчас даже принижая его историческое значение. Многим казалось чересчур рискованным само предприятие Карамзина – взяться писать столь обширный труд при тогдашнем состоянии российской исторической науки.
Уже при жизни Карамзина появились критические разборы его «Истории…», а вскоре после смерти автора сделаны были попытки определить общее значение этого труда в историографии. Лелевель указывал на невольное искажение истины, вследствие патриотических, религиозных и политических увлечений Карамзина. Арцыбашев показал, в какой мере вредят написанию «истории» литературные приёмы историка-непрофессионала. Погодин подвел итог всем недостаткам «Истории», а Н.А. Полевой усмотрел общую причину этих недостатков в том, что «Карамзин есть писатель не нашего времени». Все его точки зрения, как в литературе, так и в философии, политике и истории, устарели с появлением в России новых влияний европейского романтизма. В противопоставление Карамзину, Полевой вскоре написал свою шеститомную «Историю русского народа», где полностью отдался во власть идей Гизо и прочих западноевропейских романтиков. Современники оценили этот труд как «недостойную пародию» на Карамзина, подвергнув автора довольно злобным, и не всегда заслуженным нападкам.
В 1830-х годах «История…» Карамзина становится знаменем официально «русского» направления. При содействии того же Погодина производится её научная реабилитация, вполне соответствующая духу «теории официальной народности» Уварова.
Во второй половине XIX века на основе «Истории…» была написана масса научно-популярных статей и других текстов, положенных в основу известных учебных и учебно-методических пособий. По мотивам исторических сюжетов Карамзина создано множество произведений для детей и юношества, целью которых долгие годы являлось воспитание патриотизма, верности гражданскому долгу, ответственности молодого поколения за судьбу своей Родины. Эта книга, на наш взгляд, сыграла решающую роль в формировании взглядов не одного поколения русских людей, оказав значительное влияние на основы патриотического воспитания молодёжи в конце XIX – начале XX веков.
Кончина императора Александра I и декабрьские события 1925 года глубоко потрясли Н.М. Карамзина и отрицательно сказались на его здоровье.
14 декабря 1825 года, получив известие о восстании, историк идёт на улицу: «Видел ужасные лица, слышал ужасные слова, камней пять-шесть упало к моим ногам».
Карамзин, конечно, расценивал выступление дворянства против своего государя как мятеж и тяжкое преступление. Но среди мятежников было столько знакомых: братья Муравьёвы, Николай Тургенев, Бестужев, Рылеев, Кюхельбекер (он переводил «Историю» Карамзина на немецкий).
Через несколько дней Карамзин скажет о декабристах: «Заблуждения и преступления этих молодых людей суть заблуждения и преступления нашего века».
14 декабря, во время своих перемещений по Петербургу, Карамзин сильно простудился и заболел воспалением лёгких. В глазах современников он был еще одной жертвой этого дня: рухнуло его представление о мире, утеряна вера в будущее, а на престол взошёл новый царь, очень далёкий от идеального образа просвещённого монарха. Полубольной, Карамзин ежедневно бывал во дворце, где беседовал с императрицей Марией Фёдоровной, от воспоминаний о покойном государе Александре переходя к рассуждениям о задачах будущего царствования.
Писать Карамзин больше не мог. XII том «Истории…» замер на междуцарствии 1611 - 1612 года. Последние слова последнего тома - о маленькой российской крепости: «Орешек не сдавался». Последнее, что реально успел сделать Карамзин весной 1826 года - вместе с Жуковским уговорил Николая I вернуть из ссылки Пушкина. Спустя несколько лет, император пытался передать поэту эстафету первого историографа России, но «солнце русской поэзии» в роль государственного идеолога и теоретика как-то не вписалось...
Весной 1826 года Н.М. Карамзин, по совету докторов, решил отправиться на лечение в Южную Францию или Италию. Николай I согласился спонсировать его поездку и любезно предоставил в распоряжение историографа фрегат императорского флота. Но Карамзин был уже слишком слаб для путешествия. Он скончался 22 мая (3 июня)1826 года в Санкт-Петербурге. Похоронен на Тихвинском кладбище Александро-Невской лавры.
