ЭКСПРЕССИОНИЗМ
Одно из самых значительных явлений в немецкой культуре первой четверти XX в. — экспрессионизм. Теперь экспрессионизм изучен, осмыслен, классифицирован. Возвращены публике, за исключением безвозвратно погибшего, экспрессионистическая живопись, графика, скульптура, объявленные фашистами «выродившимся искусством» и выброшенные из музеев Германии. Вновь изданы книги, горевшие на кострах в мае 1933 г. Переизданы тексты, в том числе и знаменитые антологии экспрессионистической поэзии — «Сумерки человечества» и «Товарищи человечества» (обе увидели свет в 1919 г.).
Читая сегодня книги экспрессионистов, листая их альбомы живописи и графики, мы с должным спокойствием и подготовленностью воспринимаем выработанную ими манеру. Но задевает не столько неистовство этого искусства, деформировавшее образы, искажавшее реальные пропорции в живописи и графике, превращавшее пьесы экспрессионизма в «драму крика», а многие стихи поэтов в памфлеты и воззвания, сколько аскетическое самоограничение, неспособность видеть жизнь в ее многокрасочной сложности, думать о чем-либо, кроме того, что казалось единственно важным — судьбе человеческого в бесчеловечном мире. Такая сосредоточенность рождала новый художественный язык, обладавший у ряда экспрессионистов большой выразительной силой.
Экспрессионизм возник в середине 900-х годов. Его родиной была Германия, хотя некоторое распространение он получил в Австро-Венгрии, а отчасти и в Бельгии, Румынии, Польше. В России с экспрессионистической эстетикой принято связывать творчество Леонида Андреева, но гораздо заметней его сходство с русским футуризмом. Экспрессионисты видели своих предшественников в Ван-Гоге, Гогене, Руо, Мунке (Норвегия). В Бельгии им близка живопись Энсора.
Отрицая пассивность и эстетизм 900-х годов, экспрессионизм начал с того, что счел себя в ответе за действительность. Он отодвинул все частное, пренебрег деталями, полутонами и нюансировкой, ибо видел свою обязанность в обнаружении главного, существа и сути жизни, скрытой поверхностным слоем «видимостей».
Среди всех авангардистских течений начала века именно экспрессионизм отличается истовой серьезностью своих намерений. В нем меньше всего от того шутовства, формального трюкачества, эпатажа, которые свойственны, например, дадаизму. За наслоениями буржуазной цивилизации, не помешавшей начавшейся вскоре при всенародном ликовании в Германии мировой войне, экспрессионисты пытались увидеть первичный смысл вещей.
Тут и проясняется смысл того тяготения к абстракции, которое присуще течению в целом. На мировоззрение, а значит, и эстетику экспрессионистов существенное влияние оказали философы разных школ и направлений. Экспрессионисты были восприимчивы к интуитивизму А. Бергсона, учившему воспринимать мир вне анализа, целиком и сразу. Некоторые их идеи будто заимствованы из теории познания Э. Гуссерля, выступившего в своих «Логических исследованиях» (1900) с идеей редукции, абстрагирования, обнажения закона и «идеальных сущностей». Некоторым экспрессионистам близок и витализм «философии жизни», Но эти и многие другие учения воспринимались экспрессионистами неполно, частично и, так сказать, в своих интересах. Гораздо существенней было другое.
На глазах экспрессионистов рушилось старое и начиналось новое время. Новый жизненный материал требовал осмысления. Свои представления о действительности экспрессионисты пытались выразить в обобщенных абстрактных образах. «Не падающий камень, а закон тяготения!» — вот формулировка одного из главных эстетических принципов экспрессионизма.
В характере времени коренится и другая особенность экспрессионизма — напряженная субъективность. Задолго до рождения термина, обозначавшего новое течение, под пером eго адептов повторяются слова «интенсивность», «экстаз», «радикализм», «непомерность чувства». В эстетических программах и манифестах пестрят выражения, более уместные в религиозной проповеди, философском трактате или политической статье: речь идет о преображении мира силой человеческого духа. В противовес сюрреализму, объявившему общим для всех только область бессознательного, экспрессионизм хотел сломать всякие (в том числе и социальные) перегородки между людьми, найти общее для всех в сфере духовной и общественной жизни. «Не индивидуальное, а свойственное всем людям, не разделяющее, а объединяющее, не действительность, но дух», — писал в предисловии к антологии «Сумерки человечества» ее составитель Курт Пинтус.
Формирование экспрессионизма началось с объединений художников. В 1905 г. в Дрездене возникла группа «Мост». В нее вошли Эрнст Людвиг Кирхнер, Эрих Хекель, Карл Шмидт-Ротлюф, а позднее Эмиль Нольде, Отто Мюллер и Макс, Пехштейн. В 1911 г. в Мюнхене было создано второе объединение экспрессионистов — группа «Голубой всадник» (Франц Марк, Август Маке, Василий Кандинский, Лионель Фейнингер, Пауль Клее и др.). Важнейший документ этой группы — альманах «Голубой всадник» (1912). В альманахе Марк писал о французских фовистах и о духовной сущности новой немецкой живописи; Август Маке в статье «Маски» говорил о том, что искусство превращает в понятное и постижимое сокровенное содержание жизни. Композитор Шенберг выступал со статьей о новой музыке. В соответствии с интернациональными интересами «Голубого всадника» характеризовался французский кубизм и новые тенденции в искусстве России (статья Бурлюка). На обложке — изображение Голубого Всадника работы Кандинского; ему же принадлежала программная для группы статья о новых формах в живописи.
С 1911 г. в Берлине стал выходить журнал «Акцией» («Действие»), сплотивший силы левого экспрессионизма, так называемого «активизма» (Иоганнес Бехер, Эрнст Толлер, Рудольф Леонгард, Альфред Вольфенштейн и др. Издатель журнала — Франц Пфемфсрт). Именно здесь наиболее ярко выразился социально-бунтарский дух направления.
Объединивший многих писателей и художников журнал «Штурм» (Август Штрамм, Рудольф Блюмнер и др.; журнал выходил в Берлине с 1910 г.; издатель Герхарт Вальден) был сосредоточен по преимуществу на художественных проблемах. Именно по этому важному поводу журнал находился в полемике с «Акцион». Однако, особенно в первые годы, на страницах обоих изданий печатались одни и те же писателя — А. Деблин, А. Эренштейн, П. Цех. Незадолго до войны возникли и другие экспрессионистические журналы, так же, как многочисленные объединения, называвшие себя «энтернистами», «поэтами бури» и т. п.
Литературный экспрессионизм начался с творчества нескольких больших поэтов. Двое из них — Георг Тракль и Эрнст Штадлер так же, как художники Франц Марк, Август Маке и многие другие, стали жертвами мировой войны. Война будто смела их с лица земли. Открыв путь экспрессионизму, имя созданному, они были участниками общего движения только на небольшой части пути.
Каждый из названных поэтов самобытен, как самобытна и начинавшая в то же время поэтесса Эльза Ласкер-Шюлер (1876-1945). Ее первые сборники («Стикс», 1902, «Седьмой день», 1905) в большей или меньшей степени связаны с искусством рубежа веков. У Эльзы Ласкер-Шюлер эта связь заметна в спаянности сплетенных друг с другом строчек, как будто воспроизводящих бесконечные изгибы растительных орнаментов в искусстве 900-х годов.
У австрийца Тракля, у немца Гейма та же связь заметна в сладостно-томительной мелодичности, напоминающей музыкальность некоторых стихов Блока.
Важным для Гейма, Тракля и Штадлера был опыт французского символизма — Бодлера, Верлена, Малларме, Рембо. Блестящим переводчиком Малларме был поэтический жрец предше- ствовавшей эпохи Стефан Георге. Но не Георге, а Тракль и Гейм ввели в австрийскую и немецкую поэзию то, что можно назвать «абсолютной метафорой». Эти поэты не занимались больше образным отражением действительности — они создавали «вторую действительность». Она могла быть (что и характерно для Тракля и Гейма) конкретной и все же творилась затем, чтобы, оторвав стихи от кипения жизни, наглядно воссоздать в них ее незримое существо, ее скрытые процессы, ее тайны, которые вот-вот готовы были обнаружить себя не только в существовании отдельного человека, но и в действительности общественной и политической. В стихотворении Георга Тракля (1887-1914) «Покой и молчание» сказано не о заходе, а о похоронах солнца, о мире, в котором солнце хоронят. Хоронят его там, где все умерло уже раньше — в голом лесу. Смерть и гибель надвигаются неотвратимо, ибо совершались не один раз. Хоронят солнце те, кто призван пестовать, оберегать жизнь — пастухи, пастыри. Метафора у Тракля обнимает весь мир, воссоздает его состояние; сущность и суть выведены наружу, представлены зримо.
Вся поэзия Тракля, две тонкие книжки его стихов — «Стихи» (1913), «Сны Себастьяна» (1915), — построена на колебаниях между немыслимой чистотой, прозрачностью, тишиной, светом (в этом он благодарный наследник Гельдерлина) и окаменением, выжженностью, ужасом. Каждое из этих состояний донельзя усилено в стихах, доведено до предела возможного. Что может быть нежнее, легче, прозрачней строчки: «Тихо звучит солнце в облаке роз на холме...» (стих. «Весна души»)? Что может быть тяжелее, ужаснее, апокалиптичнее каменных объятий любящих, мертвых сирот, лежащих у стен сада, нерожденных потомков, мертвеца, малюющего белой рукой оскал молчания на стене? Каждая из двух контрастных сторон жизни еще старается удержать свою самостоятельность. Но главное содержание этих стихов в том, что преграды рухнули, что свет и тишина двусмысленны.
Разумеется, поэзия Тракля вбирала опыт его судьбы. Исследователи обнаруживали реалии и исходные стимулы его стихов в его жизни в Зальцбурге, а затем на фронте первой мировой войны («Гродек»). Но под пером Тракля стихи тотчас разрывали узкие границы, его поэтическая реальность была иного состава — в ней виделся образ мировой катастрофы. В 1913 г. в стихотворении, озаглавленном «Человечество», Тракль нарисовал еще не начавшуюся войну как всепожирающую гибель в шквале огня, как позор и предательство.
В сравнительно спокойные довоенные годы экспрессионисты видели приближающуюся катастрофу. Еще в 1902-м было написано стихотворение Ласкер-Шюлер «Конец мира». Людвиг Мейднер рисовал свои апокалиптические городские пейзажи с падавшими от подземных толчков домами. В 1911 г. было напечатано стихотворение «Конец века» Якоба ван Годдиса — поэта, ставшего впоследствии жертвой фашизма. Не только Тракль, но и Эрнст Штадлер, будто снимая чертеж с необычайного объекта — с будущего, нарисовал в 1913 г. в ставшем потом знаменитом стихотворении «Выступление» мировую войну уже начавшейся.
Но сила поэзии экспрессионистов не только в предвидении. Эта поэзия прорицала и там, где о будущей войне не говорилось.
Георг Гейм (1887-1912) написал в это время «о больших городах, павших на колени» (стих. «Бог городов»). Он писал, как толпы людей (читай: человечество) неподвижно стоят, покинув дома, на улицах и смотрят в небо. Его поэзия, не знавшая больших форм, и в малых отличается монументальной эпичностью. Порой он видит землю как бы с немыслимой высоты, со сгрудившимися в города домами, пересеченную реками, по одной из которых плывет ставшая тоже огромной утопленница Офелия с поселившимися в спутанных волосах крысами.
Стихи о городе считаются завоеванием экспрессионистической лирики. О городе много писал Иоганнес Бехер (1891-1958) («De Profundis Domine», 1913). Во все представительные хрестоматии немецкой поэзии вошли стихи Гейма «Берлин», «Демоны городов», «Пригород». Города изображались экспрессионистами иначе, чем это делали, например, натуралисты, также внимательные к городской жизни. Экспрессионистов не занимал городской быт — они показали экспансию города в сферу внутренней жизни, психики человека, его запечатлели как ландшафт души. Душа эта чутка к боли, и поэтому в экспрессионистическом городе так резко сталкиваются богатство, блеск и нищета, бедность с ее «подвальным лицом» (Л. Рубинер). Этому течению совершенно чуждо то восхищение «моторизованным столетием», аэропланами, аэростатами, дирижаблями, которое было так свойственно итальянскому футуризму. И хоть известное стихотворение Эрнста Штадлера «Переправа ночью через Рейн в Кельне» передает стремительность мчащегося поезда, этих писателей и художников занимала не техника и не скорость, а подвижность, конфликтность, «незастылость» бытия.
Вслед за Рембо экспрессионисты отождествляли всякого рода неподвижность с омертвением (Рембо, «Сидящие»). Как застывшая неподвижность воспринимался старый мир. Вынужденной неподвижностью грозил человеку стискивающий его промышленный город. Заведенный природой порядок не вершился здесь сам собой. В стихах Гейма мертвой неподвижностью охвачено даже море, и корабли повисли на волнах (стих. «Umbra vitae»). Движение включает не только жизнь, но и смерть. Границы человеческого бытия были беспредельно раздвинуты. Смерть казалась порой более живой, чем мертвая механика каждодневности, и более светлой, чем муки, принятые на земле человеком. Жизни противопоставлялся не условный образ «смерть есть сон», а сам распад, само тление: человек распадался на «прах и свет» (Г. Гейм, «Спящий в лесу»).
В ранней экспрессионистической поэзии, графике и живописи большое место занимает пейзаж. Однако природа перестает восприниматься как надежное убежище для человека. В экспрессионизме она больше, чем в каком-либо другом искусстве, выведена из положения кажущейся изоляции от мира людей. Еще в начале 900-х годов Георг Гейм писал об облаках как о «скольжении серых мертвецов» (стих. «Вечерние облака», 1905). Это сопоставление укоренится. В воздухе ему будут видеться цепочки, стаи, косяки мертвых. И у Тракля: птицы исчезают в воздухе, как «похоронная процессия» (стих. «Воронье»). Однако ощущение внутреннего трагизма не только «переносится» на природу извне, не только приписывается ей воображением поэта: трагизм обнаружен и в ней самой.
Мир был воспринят экспрессионистами двояко: и как изживший себя, дряхлый, и как способный к обновлению. Это двойственное восприятие заметно даже в названии антологии экспрессионистической лирики: «Сумерки человечества» — это и сумерки, это и рассвет, перед которым стоит человечество. Современная жизнь понималась как неестественная и потому неединственная, необязательная форма человеческого существования. Возможно было перевоссоздание жизни, новые пути эволюции, которые найдет для себя не только человеческое общество, но и сама природа, «Спящие формы», «Борющиеся формы», «Играющие формы» — так подписал художник Франс Марк последние рисунки, сделанные им во фронтовом блокноте незадолго до гибели. Если судить экспрессионизм, вникая в смысл его поисков, надо признать, что трагически воспринявшего войну Марка занимали не формальные изыски, а мысль о множественности путей, которые может проложить себе жизнь, мысль о возможности перевоссоздания мира. (В том же далеко не формальном смысле «играл формами» и Пауль Клее: на его гораздо более абстрактных, чем у Марка, рисунках изображаются «формы», каждый раз напоминающие реально существующие, но чем-то отличные, новые.) Изображенные на многих полотнах Марка лошади неслыханной красоты, окрашенные в оранжевый, красный, зеленый, голубой тона, — это часть первозданного, прекрасного мира, похожего на тот сказочный, из которого появился и красный конь Петрова-Водкина. Экспрессионисты с энтузиазмом продолжили ту революцию в области цвета, которую начали французские фовисты (Матисс, Дерен, Марке и др.). Именно от фовистов экспрессионисты восприняли оргиастическую яркость цветовых сочетаний. Вслед за фовистами на их полотнах цвет заменил светотень как основу художественного пространства. Интенсивность цвета естественно сочеталась с упрощенностью форм и плоскостностью изображения. Часто очерченные толстым и грубым контуром (на полотнах художников из группы «Мост» — М. Пехштейна, К. Шмидта-Ротлюфа) фигуры и вещи обозначены «вчерне» — крупными мазками, яркими цветовыми пятнами. Краска воспринимается на их полотнах, в их прозе и стихах, как на рисунках детей, в качестве чего-то более первичного, чем форма, опережающего ее возникновение. В поэзии экспрессионизма цвет часто заменяет описание предмета: он существует как будто раньше понятий, в то время, когда они еще не родились:
Пурпурно забьется рыба в зеленом пруду,
Под округлым небом
Молча рыбак в синем челне проплывает.
Этому-то миру — миру естественности и красоты — и противостоит мир капитализма и его порождение — мировая война. В 1913 г. Фр. Марк написал апокалиптическую картину «Судьбы животных», изображающую их гибель. Комментарием к ней может служить одно из последних стихотворений Георга Гейма — «Но внезапно приходит великое умирание».
Чтобы по достоинству оценить антивоенный пафос экспрессионистов, надо помнить о том всеобщем энтузиазме, с которым мировая война была встречена в Германии и Австро-Венгрии. Писатели, художники, ученые, только что разделявшие издавна распространенное в Германии убеждение о несоединимости политики и культуры, превратились в восторженных патриотов. Именно это и было выражено в опубликованном в октябре 1914 г. «Манифесте девяноста трех», под которым стояли подписи Т. Манна и Г. Гауптмана, художников Крингера и Либермана, режиссера Рейнгардта.
На страницах экспрессионистического журнала «Акцион» получили развитие мысли Генриха Манна, высказанные им еще в 1910 г. в знаменитом эссе «Дух и действие». Не разделявший художественных концепций экспрессионизма (хоть он и предвосхитил некоторые приемы экспрессионистического письма), Г. Манн был воспринят левым крылом экспрессионизма как духовный вождь немецкой демократии, как писатель, своим творчеством доказавший неразрывную связь духа и действия, культуры и демократии. В первое десятилетие своего существования журнал «Акцион» был не только трибуной экспрессионизма но и трибуной демократической общественной жизни.
Однако яснее всего об отношении экспрессионистов к войне говорили их произведения. Все определялось в них той пронзительной болью за человека, которая и всегда составляла душу этого искусства.
«Человек — центр мира, он должен стать центром мира!» — писал в 1917 г. поэт, драматург, теоретик левого экспрессионизма Людвиг Рубинер (1881-1920) в книге «Человек в центре!», этой книге характерно и ее название, и ее идеи, и та напряженность тона, которая рождалась несоответствием между реальным и желаемым. Если в довоенной поэзии Тракля, Штадлера, Гейма преобладали классические, размеренные ритмы, если слова там иной раз почти так же просты, как в народной песне, если трудность восприятия этой поэзии была не столько в словах, а в их соположении, в созданной новой образности, то в годы войны и революционных потрясений, в политической лирике, публицистике, драматургии экспрессионистов интонация судорожна, речь полна неологизмов, законы грамматики ломаются, создается собственный синтаксис — о чем, как о требовании новой поэтики, писал еще до войны И. Бехер (стих. «Новый синтаксис»).
В 1910 г. в стихотворении «К читателю» Франц Верфель восклицал: «Мое единственное желание быть близким тебе, человек!» По справедливому замечанию Эрнста Штадлера, тут было выражено больше чем сочувствие: вслед за Уитменом и Верхарном Верфель ощущал жизнь в ее всеохватности, где каждый связан, обязан быть связан, со всеми. В 1914 г. Верфель написал полное отчаяния стихотворение «Все мы чужие на земле». Затерянность человека в мире возводится войной в такую степень, что он теряет и сам себя — свой разум, свою душу. В пьесе Рейнгарда Гёринга «Морская битва» (1918) процесс физического и духовного уничтожения на войне был показан с гротескной наглядностью: матросы на гибнущем броненосце натягивали по приказу командования газовые маски, маска скрывала последнее, что отличало человека, — его лицо.
Многим экспрессионистам пришлось стать солдатами; многим не суждено было вернуться. И все же конкретность войны исчезала в произведениях этих писателей, сгущаясь в фантастических, грандиозных образах. «Даже о войне, — писал в предисловии к антологии «Сумерки человечества» ее составитель Курт Пинтус, — рассказывается не вещественно-реалистически: она присутствует всегда как видение, разбухает, как всеобщий ужас, растягивается, как нечеловеческое зло».
Чудовищно фантастический парад полуживых солдат; жалкие обломки людей, выстроившиеся в госпитале под слепящим светом прожектора, чтобы получить свидетельство о полной пригодности для фронта; поднявшиеся из могил возле брошенных окопов, где-то на нейтральной полосе мертвецы. Враги и союзники, офицеры и рядовые — они теперь неотличимы. Только один скелет прячется в тени. Это девушка, когда-то изнасилованная солдатами. «Долой стыд!.. — кричат мертвецы. — Вас изнасиловали. Господи, ведь и нас тоже!» Начинался общий танец — одна из бесчисленных плясок смерти в произведениях экспрессионистов. Так писал о войне в своей первой, начатой в окопах, пьесе «Превращение» (1917-1919) Эрнст Толлер (1893-1939). Пьеса кончалась сценой всеобщего революционного порыва. Молодой герой, обращаясь к обступившей его толпе, призывал каждого вспомнить, что он — человек. Эта мысль настолько потрясла людей, что уже через минуту герой Толлера видел себя во главе мощного шествия — шествия пробудившейся человечности. Слышались возгласы: «Революция! Революция!»
Превращение — одна из самых распространенных ситуаций в поздней экспрессионистической литературе. В новых людей, осознавших изжитость старого мира, превращались герои пьесы Л. Рубинера «Люди без насилия» (1919). Грандиозное шествие осознавших свою вину двигалось в драматургической трилогии Г. Кайзера «Ад — Путь — Земля» (1919). В новелле Леонгарда Франка «Отец» из книги «Человек добр!» (1916) случайно собравшимся людям становилась ясна их ответственность за ужасы войны: они не научили своих ставших солдатами детей любить и сами любили недостаточно.
Нет ничего проще, чем обвинить все эти произведения в искажении реальности, декларативности, неубедительности моментального прозрения в эпилоге. Но и пьесы Толлера, Рубинера, Кайзера, и новелла Франка — это не реалистическое изображение эпохи: это небывало сгущенное ее отражение. В посвященных войне и революции литературных произведениях (как в экспрессионистической графике и живописи) в известной мере происходило то же, что и в ранней экспрессионистической поэзии: фиксировалась не столько действительность, сколько ее переживание, получившее самостоятельное опредмеченное воплощение.
Экспрессионизм не идеализировал человека. Он видел его духовное отупение, его жалкую зависимость от обстоятельств, его подвластность темным порывам. «Венец созданья, свинья, человек!» — насмешливо восклицал Готфрид Бенн (1886-1956) в стихотворении «Врач», приводя в обоснование зависимость каждого от его физиологической природы. Но, пожалуй, лишь Бенн среди экспрессионистов не признавал за людьми возможность подняться и воспарить душой. Основополагающим принципом его поэзии было отрицание движения, утверждение неподвижности, статики («Статичные стихи», 1948, так назван его поздний сборник). На уровне языка это выражалось абсолютным преобладанием существительных. Некоторые стихотворения Бенна кажутся реестром предметов и названий. Но не техника монтажа занимала Бенна. Его стихи разных периодов творчества — это картины. Они шокирующе резки в экспрессионистическом сборнике «Морг» (1912).
В 20-е годы его поэзия как будто передает полноту бытия. Современность и древность; Восток и Запад; любимое Бенном Средиземноморье — точка пересечения разных культур и разных эпох; географические, зоологические, ботанические реалии; большой город и миф — «геология» культуры, «геология» человечества — все замкнуто рамой четко отграниченного пространства, зафиксировано, закруглено, представлено как исчерпавшее себя движение. В немецкой поэзии Готфрид Бенн, отрицавший для человечества любую возможность положительного развития, — одна из самых крупных, трагических фигур модернизма. Лишь однажды, на недолгий срок, замкнутый в одиночество Бенн обольстился «грандиозным всенародным движением», за которое принял фашизм.
И все же скептическое отношение Бенна к человеку не было в экспрессионизме исключением. Состояние рода человеческого оценено экспрессионистами в целом достаточно трезво. «Человек добр!» — утверждали эти писатели, непременно ставя в конце знак восклицания и тем признаваясь, что и для них самих это не констатация, а призыв, лозунг.
С довоенных лет в экспрессионизме варьировались религиозные мотивы. Серию «Религиозные гравюры» создал в 1918 г. Шмидт-Ротлюф. В 1912 г. Пехштейн изобразил на двенадцати графических листах молитву «Отче наш». Но внимание экспрессионистов сосредоточено на человеке. Люди и Бог уравнены в правах, объединены общей бедой. На гравюрах из серии «Превращение Бога» (1912) художник, скульптор, писатель Эрнст Барлах (1870-1938) показал Бога грузным, отягощенным земным весом. Большинство барлаховских парящих фигур, в том числе знаменитый ангел, горизонтально подвешенный на цепях в соборе города Гюстрова в память жертв первой мировой войны, лишены непременного атрибута полета — крыльев. С другой стороны, люди — герои его скульптурных групп часто едва прикасаются к земле, кажется, что их можно сдуть ветром, они готовы взмыть вверх («Женщина на ветру», 1931; некоторые фигуры из фриза «Прислушивающиеся», 1930-1935). Барлах часто изображал слабых людей, непрочно стоящих на земле, способных, кажется, быть только жертвами, но не противостоять грядущим бурям и установившемуся в Германии в 1933 г. фашизму.
С концом мировой войны совпадает взлет экспрессионистической драматургии, занимающей то лидирующее положение, которое принадлежало раньше поэзии. Ставятся и публикуются и те пьесы, которые были созданы раньше, но не могли дойти до читателя и зрителя из-за запретов военной цензуры. Только в 1919 г. были поставлены «Газ» Георга Кайзера, «Род» Фрица Унру, «Антигона» Вальтера Газенклевера (его первой пьесой «Сын» начался на пороге войны выход экспрессионистической драматургии на сцену), «Превращение» Эрнста Толлера и т. д. В том же году в Берлине постановкой этой пьесы Толлера открылся экспериментальный театр «Трибюне», основанный режиссером Карлом Гейнцем Мартином и писателем Рудольфом Лонгардом. Театр был специально приспособлен для постановок экспрессионистической драматургии. «Не сцена, а кафедра проповедника», — написано в манифесте, посвященном его открытию.
Само построение пьес, сама их структура косвенно отражают экспрессионистическую концепцию современности. По-прежнему сохраняется отстраненность от конкретных обстоятельств в Германии. «Время — сегодня. Место — мир», — писал Газенклевер во вводной ремарке к драме «Люди» (1918). По-прежнему не вдается это искусство в тонкости психологии человека. Наиболее решительное отрицание психологизма было высказано именно драматургом. «Существуют моменты, — писал в статье «Одухотворенный и психологический человек» (1918) Пауль Корнфельд, — когда мы чувствуем, как безразлично все то, что мы можем сказать о том или другом человеке». Характер рассматривался экспрессионистами как атрибут повседневности. В моменты потрясений частные особенности человека не имели значения или приобретали иной смысл. В человеке могли быть превосходные качества, которые не оказывались таковыми в «звездный миг». Человек интересовал экспрессионистов в момент наивысшего напряжения духовных сил. Как шелуха, спадала с него оболочка обыденного. Перед зрителем разворачивалась цепь стремительных поступков. Актер, выступавший в спектаклях по пьесам Толлера или Унру, стоял перед сложной задачей: он должен был убить в себе присущую ему характерность. Облаченный в серые бесформенные одежды, не похожие на костюмы какой-либо эпохи, он становился сжатой пружиной, готовой стремительно распрямиться в одном-единственном возможном направлении — направлении владевшей героем идеи.
Завоеванием экспрессионизма были впечатляющие массовые сцены. В театре, графике, поэзии экспрессионисты умели передать величие объединяющего тысячи людей порыва, выразительную общая формула преображения мира давала непредвиденные результаты.
Литература
Сумерки человечества. Лирика немецкого экспрессионизма. М., 1990.
Экспрессионизм. М., 1966.
Понятие экспрессионизма восходит к латинскому expressio и французскому expression («выражение»). Это основная характеристика течения авангардистского толка в различных видах европейского искусства первой четверти двадцатого столетия.
Яркие литературные произведения, явившиеся отражением идеологии и эстетики экспрессионизма, подарили миру поэты и писатели Германии и Австрии.
(Винцент Ван-гог "Красные виноградники в Арле" )
В литературных произведениях этого направления превалировало не столько стремление воспроизвести действительность, сколько выразить эмоции и чувства автора по поводу изображаемых явлений. Авторская позиция была реакцией острой, болезненной, отражающей глубину переживаний, которые были рождены трагическими событиями начала века - Первая мировая война, революционные движения. На смену изображению пришло выражение, интуиция стала превыше логики - таковы принципы нового направления литературного творчества.
(Амедео Модильяни - "Пейзаж, Южная Франция" )
Писателям и поэтам, живущим в эпоху великих перемен, стал интересен внутренний мир человека в момент глубокого душевного потрясения. Произошел духовный прорыв, в произведениях зазвучали пророческие истины. Со страниц книг, из стихотворных строф выплескивалось ощущение ежедневной боли, высказывалось сомнение в разумности бытия, вставал страх за будущее человека, угроза бессмысленной гибели.
Предшественниками направления считаются французский и немецкий символизм, барокко и романтизм. Приверженцы нового течения ратовали за отказ от абстрактных философских концепций, но хотели проникнуть в скрытый смысл происходящего, становясь активными преобразователями реальности.
Выделяют два периода в развитии течения: ранний экспрессионизм (до 1914) и экспрессионистское десятилетие (1914-1924). Несмотря на столь краткий жизненный цикл, экспрессионизм захватил в свою орбиту 347 авторов.
Пророческий пафос наиболее полно отразился в произведениях немецкого писателя Георга Гейма, писавшего стихи, прозу, пьесы; стихотворения «Война» и «Грядет большое умиранье...» - предсказание будущей войны в Европе.
Австрийский поэт Георг Тракль (полное собрание сочинений вышло под названием «Себастьян во сне») оказал сильнейшее влияние на развитие немецкой поэзии.
(Бертольд Брехт )
Как экспрессионист творил ставший впоследствии широко известным драматургом Бертольд Брехт: «Что тот солдат, что этот», «Святая Иоанна скотобоен».
Роман «Берлин, Александерплац» Альфреда Дёблина входит в пятерку лучших книг на немецком языке.
Георг Кайзер прославился драматургической трилогией «Ад - Путь - Земля».
Поэт и драматург Рейнхарт Зорге считается основоположником экспрессионистской драмы (пьеса «Нищий»).
Литература экспрессионизма - это не отстраненное наблюдение со стороны, а неуемное и энергичное воображение, не пассивное рассматривание действительности, а видение образов в состоянии аффекта и экстаза.
Диссертация посвящена феномену русского экспрессионизма, исследованию его истоков, особенностей поэтики, места и роли в истории русской литературы первой трети XX века.
Экспрессионизм (от лат. "ехргезБю"- выражение) - художественное направление, в котором утверждается идея прямого эмоционального воздействия, подчеркнутой субъективности творческого акта, преобладает отказ от правдоподобия в пользу деформации и гротеска, сгущение мотивов боли, крика. По сравнению с другими творческими направлениями начала XX века сущность экспрессионизма и границы понятия определить значительно сложнее, несмотря на ясную семантику термина. С одной стороны экспрессия, экспрессивность присущи самой природе художественного творчества и только крайняя, экстатическая степень их проявления может свидетельствовать об экспрессионистском способе выражения. С другой стороны, программа экспрессионизма складывалась стихийно, вбирала широкий круг типологически родственных, но не принадлежащих ему явлений, привлекала многих писателей и художников, не всегда разделявших его мировоззренческие основы. Это искусство, как видится ретроспективно, в высшей степени «сложносоставное» (П.Топер), «негомогенное» (Н.Пестова).
Сказанное в полной мере относится к русскому экспрессионизму - одному из важнейших проявлений творческого потенциала, накопленного в отечественной культуре на рубеже эпох. Сущность экспрессионизма - бунт против дегуманизации общества и одновременно утверждение онтологической ценности человеческого духа - была близка традициям русской литературы и искусства, их мессианской роли в обществе, эмоционально-образной выразительности, характерной для творчества Н.В.Гоголя, Ф.М.Достоевского, г» и Л.Н.Толстого, Н.Н.Ге, М.А.Врубеля, М.П.Мусоргского, А.Н.Скрябина,
В.Ф.Комиссаржевской. Наиболее явственно это чувствуется в таких произведениях, как «Сон смешного человека», «Бесы» Федора Достоевского, «Что есть истина?», «Голгофа» Николая Ге, «Поэма экстаза», «Прометей» Александра Скрябина, предвосхищавших в будущем огромный потенциал русского экспрессионизма.
Значение событий, происходивших в России с начала XX века, I масштаб личностей, вершивших эпоху, грандиозность русской культуры во всех ее проявлениях, не имеют себе подобных в мире и до сих пор не до конца поняты и оценены. Именно в это время ускоренное развитие социально-политической и экономической сфер российской действительности, осложненное войнами и революциями, сопровождалось выходом отечественной литературы и искусства на мировую арену и признанием их общечеловеческой ценности. ^ Отличительной особенностью русской ситуации было сосуществование в рамках одной культуры на сравнительно небольшом отрезке времени разных художественных систем - реализма, модернизма, авангарда, что создавало уникальные возможности для их взаимодействия и взаимообогащения. Видоизменялся классический реализм; символизм, не исчерпав возможностей своих основателей, питался мощной энергией младшего поколения. В то же время ^ оригинальные программы были предложены акмеистами, эгофутуристами, кубофутуристами и другими участниками процесса преображения языка искусства. В 1910-е гг. к оппозиции "реализм -символизм" прибавились такие своеобразные явления как будетлянство (кубофутуризм), интуитивная школа эгофутуризма, аналитическое ^ искусство П.Филонова, музыкальный абстракционизм В.Кандинского, заумь А.Крученых, неопримитивизм и лучизм М.Ларионова, всёчество
И.Зданевича, музыка высшего хроматизма А.Лурье, супрематизм ^ К.Малевича, цветопись О.Розановой и др. В конце 1910-х и в начале
1920-х гг. возникли новые литературные группы - имажинисты, ничевоки, заумники, беспредметники, проявил себя музыкальный авангард А.Авраамова, киноки Дзиги Вертова, художники группы «Маковец», НОЖ (Новые живописцы) и др.
Важно подчеркнуть, что экспрессионизм не был оформлен организационно как самостоятельное художественное течение и проявлялся через миросозерцание творца, через определенный стиль и поэтику, возникавшие внутри разных течений, делая их границы проницаемыми, условными. Так, в рамках реализма рождался экспрессионизм Леонида Андреева, в символистском направлении обособлялись произведения Андрея Белого, среди книг акмеистов выделялись поэтические сборники Михаила Зенкевича и Владимира Нарбута, а у футуристов сближался с экспрессионизмом «крикогубый * Заратустра» Владимир Маяковский. Характерные для экспрессионизма тематические и стилеобразующие признаки находили воплощение в деятельности ряда групп (экспрессионисты И.Соколова, «Московский Парнас», фуисты, эмоционалисты) и в творчестве отдельных авторов на разных этапах их эволюции, порою в единичных произведениях.
Глубина и сложность процессов, одновременно и разнонаправленно совершавшихся в русской литературе 1900-1920-х гг., выразилась в интенсивном поиске способов и средств обновления художественного языка для все более тесной связи с современностью. Потребность быть современным как никогда остро переживалась и писателями-реалистами, и символистами, и теми, кто желал сбросить их с «парохода современности». Русская словесность проявляла не только ^ интерес к повседневной жизни человека и общества (политической, религиозной, семейно-бытовой), но стремилась вмешиваться в нее, участвовать в жизнестроении, для чего предлагались разные, порой взаимоисключающие пути.
В русской культуре первой трети XX века экспрессионизм развивался как часть общеевропейского процесса разрушения основ позитивизма и натурализма. По наблюдениям ряда ученых, «одной из важнейших особенностей литературы рубежа стало изживание мощного - во всемирном масштабе - позитивистского влияния».1
Осознание своего времени как особого, неповторимого сочеталось, по словам Сергея Маковского, с воплощением «итогов русской культуры, пропитавшейся в начале двадцатого века тревогой противоречивых дерзаний и неутолимой мечтательности». Именно в культуре виделось спасение мира, сотрясаемого техническими новациями и социальными взрывами.
Важнейшим источником экспрессионистских тенденций в России были традиции русской литературы и искусства с их духовными исканиями, антропоцентризмом, эмоционально-образной экспрессией.
Впервые слово "экспрессионисты" на русском языке появилось в рассказе А.П.Чехова "Попрыгунья" (1892), героиня которого использовала его вместо слова "импрессионисты": ".преоригинально, во л вкусе французских экспрессионистов". Чеховская «душечка», как и сам автор, вовсе не ошибались в терминах, а лишь интуитивно предсказали будущую ситуацию в искусстве. Действительно, на смену импрессионизму пришел экспрессионизм, и многие современники этого процесса считали родиной экспрессионизма не Германию, а Францию, поскольку именно оттуда по разным сведениям пришло понятие «экспрессионизм». Импрессионизм, как таковой, не развился в Германии, и понятия «импрессионизм», «экспрессия» не имели там поддержки ни в языке искусства, ни в живом общении.
Однако в России понятие «экспрессии» встречалось и значительно раньше. Например, Александр Амфитеатров, рассуждая о свойствах поэзии Игоря Северянина (Русское слово. - 1914. - 15 мая), вспомнил пародийную заметку «Утр-томбная сенсация», напечатанную в 1859 году в газете «Северная пчела»: «Наивна и питезна физиономия антецедентной женерации. Экспрессия ее пассивно-экспектативных тенденций - апатия.».
О кружке экспрессионистов, в который входили писатели и художники, рассказывалось в новелле Ч.де Кея «Богема. Трагедия современной жизни» (Нью-Йорк, 1878). В 1901 году бельгийский художник Жюльен-Огюст Эрве назвал свой живописный триптих -«Экспрессионизм». Характерно, что Владимир Маяковский, рассказывая в очерках «Семидневный смотр французской живописи» (1922) о европейском искусстве, подчеркивал: «.художественные школы, течения возникали, жили и умирали по велению художественного Парижа. Париж приказывал: «Расширить экспрессионизм! Ввести пуантиллизм!».3 О французском происхождении термина «экспрессионизм» существуют многочисленные свидетельства: в 19081910 гг. об экспрессионизме писали Анри Матисс и Гийом Аполлинер.
Возникнув как новое эстетическое явление в немецком изобразительном искусстве (группы "Мост", 1905; "Синий всадник", 1912), экспрессионизм обрел свое имя лишь в 1911 году не без влияния появившегося в каталоге 22-го берлинского Сецессиона названия французского раздела - «экспрессионисты». Тогда же понятие "экспрессионизм", предложенное издателем журнала «Штурм» Гервардом Вальденом, распространилось на литературу, кино и смежные области творчества.
Хронологически экспрессионизм в русской литературе проявился ранее и завершился позднее «экспрессионистского десятилетия» 1910
1920 в Германии (по определению Г.Бенна). Границами «экспрессионистского двадцатипятилетия» в России можно считать публикацию рассказа Л.Андреева «Стена» (1901) и последние выступления участников групп эмоционалистов и «Московского Парнаса» (1925).
Уже самый тот факт, что даже основные, действительно этапные для развития мировой культуры "измы" не составляют причинно-следственной цепи, а выступают практически одновременно, говорит о том, что все они представляют собой проявления одной и той же культурной целостности, единой и общей системы смыслов, связаны общей первоосновой.
Стремительность смены символизма, импрессионизма, футуризма, экспрессионизма, дадаизма и других течений свидетельствует о новаторском порыве. Исследователь немецкого экспрессионизма Н.В.Пестова справедливо отмечает «невозможность изъятия экспрессионизма из общего последовательного дискурса». В то же время, нельзя игнорировать хронологическую и пространственную «разъятость» экспрессионизма: «Временные его рамки выглядят абсолютно условными, по мироощущению его нельзя считать завершенным этапом, а в своих формальных параметрах он является современному читателю то в одном, то в другом авангардистском обличье» (13).
Одной из причин того, что экспрессионизм оказался присущ всей литературно-художественной сфере эпохи, стал частью ее метаязыка, была не только симультанность и сращенность многих явлений, которые в прежние периоды развивались и определялись десятилетиями. Нельзя не заметить, что задачи, решаемые экспрессионизмом в Германии, были уже частично воплощены в неоромантических тенденциях русского реализма и символизма, ибо, по замечанию Д.В.Сарабьянова, символизм наиболее «легко» переходит в экспрессионизм. То же произошло и с ® ближайшим предшественником экспрессионизма - импрессионизмом, широко известным благодаря французской живописи. Импрессионизму как искусству непосредственного впечатления почти не осталось места в русской литературе, музыке; в изобразительном искусстве он успел проявиться в живописи К.Коровина, Н.Тархова, частично, у В.Серова и членов «Союза русских художников». Их работы легли в основу небольшой экспозиции, реконструировавшей это явление в начале XXI I века (см. каталог «Пути русского импрессионизма». - М., 2003).
Напротив, выставки «Берлин-Москва» (1996) и «Русский Мюнхен» (2004), представившие не только изобразительный, но и обильный литературно-документальный материал, свидетельствовали о широком спектре взаимодействия и взаимовлияния. В отличие от оставшегося в «подсознании» русской культуры импрессионизма основные экспрессионистские интенции осуществились, включая период г скрытого существования, утверждения и затухания, в пределах первой трети XX века, когда происходило обновление религиозного, философского и художественного сознания и вместе с тем, "цветение наук и искусств" сменялось "социальной энтропией, рассеянием творческой энергии культуры".4
Актуальность работы определяется важностью и неизученностью поставленной проблемы: определить генезис экспрессионизма в русской ^ литературе 1900-1920-х гг., формы его проявления и пути эволюции в контексте художественных течений обозначенного периода.
Комплексное исследование экспрессионизма необходимо для более объективного понимания литературного процесса 1-й трети XX века. В последние годы именно этот период русской литературы ь привлекает повышенное внимание исследователей.
Не менее актуальным в перспективе ушедшего века становится исследование русского экспрессионизма в контексте европейского литературного развития. Русский экспрессионизм многообразно и обоюдно связан с европейским экспрессионизмом, формировавшимся преимущественно на немецкой и австрийской почве.
Корни нового мироощущения крылись в общеевропейских тенденциях смены позитивистских воззрений иррациональными, интуитивистскими теориями Артура Шопенгауэра, Фридриха Ницше, Анри Бергсона, Николая Лосского. Не случайно там, где складывалась близкая по напряженной конфликности общественная и художественная ситуация, возникали и получали самостоятельное развитие родственные экспрессионизму явления и параллели в ряде европейских культур.
Единение немецкого экспрессионизма с иностранным стало создаваться как раз перед началом войны - крепко и ощутительно,-писал Фридрих Гюбнер.- Это тесное и дружеское единение распространялось почти также тайно и незаметно, как в прошедшие века росла какая-нибудь религиозная секта».5 Так, одним из основополагающих документов общеевропейского движения стала книга В.Кандинского «О духовном в искусстве», изданная в Германии в декабре 1911 года и тогда же прочитанная в виде реферата на родине.
Несомненно, актуальное значение приобретает исследование характерных свойств русского экспрессионизма. Одним из них можно считать своеобразное «духовное странничество», историософское ожидание будущего возрождения, поиски страны Утопии, нового человека, которые часто выражались в невозможности остановиться и реализоваться в каком-то одном проекте. В то же время, экспрессионизм так же односторонен, как и импрессионизм, хотя русская литература и искусство, связанные с экспрессионизмом, в силу определенной культурной традиции, некоторой духовной предпосланности, были богаче, ярче, радикальнее, глубже связаны с самим историческим бытием национальной культуры, а следовательно, представляли собой более совершенную историческую модель. Это следует подчеркнуть, поскольку в ряде работ по сей день превалирует мнение о якобы "менее совершенном" характере русской культуры начала XX века, соответствующем периферийному положению русского общества по отношению к цивилизационно более развитому Западу.
Россия, по словам Ф.Гюбнера, привила экспрессионизму «недостающую силу - мистицизм вольной веры» Толстого и Достоевского. Более того, Томас Манн в 1922 году свидетельствовал: «Действительно, то, что мы называем экспрессионизмом, это только поздняя и сильно пропитанная русским апокалиптическим образом мысли форма сентиментального идеализма».
Всеохватность экспрессионизма как культурного феномена также имеет опору в русском художественном сознании. Не случайно, искусствовед Н.Н.Пунин отмечал: «Проблему экспрессионизма можно сделать проблемой всей русской литературы от Гоголя до наших дней, теперь она становится также проблемой живописи. Почти вся русская живопись раздавлена литературой, съедена ею. Экспрессионизмом забиты все углы, художники набиты им, как куклы; даже конструктивизм становится экспрессивным».6 Следует отметить, что начавшееся в 1910-е годы сотрудничество с немецкими коллегами было прервано мировой войной 1914-1918 гг. и возобновилось в совершенно иной социально-культурной обстановке, после социалистической революции, когда в России уже появились свои экспрессионистские группы. Но как подчеркивает Д.В.Сарабьянов, «несмотря на растянутость во времени и многоэтапность экспрессионизма, в нем не меньше единых направленчески-стилевых проявлений, чем, например, в фовизме, кубизме или футуризме.Несмотря на стилевую сложность и взаимопроникновение стилевых направлений, можно говорить о том, что авангард берет начало преимущественно в фовизме, экспрессионизме и п неопримитивизме - близких друг другу направлениях» .
Ощутимая современниками общность художественного языка облегчала взаимодействие нового русского искусства на первом этапе, до войны 1914 г., с немецким экспрессионизмом, прежде всего через художников мюнхенского объединения "Синий всадник" -В.Кандинского, А.Явленского, с которыми сотрудничали братья Бурлюки, Н.Кульбин, М.Ларионов. Важно отметить публикацию текстов Кандинского в программном сборнике московских кубофутуристов "Пощечина общественному вкусу"(1912). Эстетическое кредо близких экспрессионизму русских художников, в свою очередь, было выражено Д.Бурлюком в статье «"Дикие" России», напечатанной в альманахе «Синий всадник» (Мюнхен, 1912).
Целью работы является комплексное исследование русского экспрессионизма и его роли в литературном процессе первой трети XX века, определение его границ, установление фактов сотрудничества и типологических связей с национальным и европейским контекстом.
Объектом исследования являются произведения Леонида Андреева, Андрея Белого, Михаила Зенкевича, Владимира Нарбута, Велимира Хлебникова, Владимира Маяковского, круга «Серапионовых братьев», Бориса Пильняка, Андрея Платонова ряда других писателей.
Основное внимание сосредоточено на малоизвестной теоретической деятельности и литературной практике группы экспрессионистов Ипполита Соколова, образованной летом 1919 года, а также объединения фуистов, группы «Московский Парнас» и петроградских эмоционалистов Михаила Кузмина. Кроме того, в качестве контекста рассматриваются типологически близкие экспрессионизму явления в изобразительном искусстве, театре, кино и музыке, а также их проекция в критике.
Помимо редких и малотиражных изданий в научный оборот впервые вводится значительный архивный материал из собраний Государственного архива литературы и искусства, Российской государственной библиотеки, Института русской литературы РАН (Пушкинский Дом), Института мировой литературы РАН, Государственного литературного музея, Государственного музея В.В.Маяковского.
Методология исследования сочетает сравнительно-исторический подход к рассматриваемым явлениям с комплексным многоуровневым типологическим исследованием. Методика основывается на трудах отечественных ученых в области сравнительного литературоведения Ю.Б.Борева, В.М.Жирмунского, Вяч.Вс.Иванова, С.А.Небольсина, И.П.Смирнова, исследователей русской литературы XX века В.А.Зайцева, В.А.Келдыша, В.В.Кожинова, Л.А.Колобаевой, И.В.Корецкой, Н.В.Корниенко, А.Н.Николюкина, С.Г.Семеновой, Л.А.Спиридоновой, Л.И.Тимофеева; авторов специальных работ об экспрессионизме и авангарде - Р.В.Дуганова, В.Ф.Маркова, А.Т.Никитаева, Т.Л.Никольской, Н.С.Павловой, Н.В.Пестовой, Д.В.Сарабьянова, П.М.Топера, Н.И.Харджиева и др.
Степень изученности. Первые критические статьи, сопоставлявшие русский и немецкий экспрессионизм, относятся к началу 1910-х гг. и принадлежат В.Гофману (Чужому) и А.Элиасбергу. После окончания Первой мировой войны о немецком экспрессионизме сообщал Роман Якобсон. В апреле 1920 года он писал в статье «Новое искусство на Западе (Письмо из Ревеля)»: «Злоба германского художественного дня - экспрессионизм».
Якобсон приводил некоторые положения книги Т.Дойблера «В борьбе за современное искусство» (Берлин, 1919), считавшего, что слово «экспрессионизм» было впервые употреблено Матиссом в 1908 году. Кроме того, передавали, что Пауль Кассирер бросил в устной полемике по поводу картины Пехштейна: «Что это, еще импрессионизм?» На что последовал ответ: «Нет, но экспрессионизм».8 Соглашаясь с противопоставлением экспрессионизма импрессионизму, Якобсон видел в экспрессионизме явление более общее и обширное, по отношению к которому теория французского кубизма и итальянского футуризма лишь «частные осуществления экспрессионизма».
В манифестах русских экспрессионистов, в творчестве близких этому направлению авторов отмечалась актуальность романтического искусства Новалиса, Гофмана, философских трудов Шопенгауэра и Ницше. Как одну из составляющих "нового чувства жизни" наряду с шопенгауэровским пессимизмом и трагическим оптимизмом Ницше рассматривал традицию русской классики Ф.Гюбнер в статье "Экспрессионизм в Германии".9
Славянские влияния" на становление немецкого экспрессионизма в лице Гоголя, Толстого, Достоевского находил Ю.Тынянов.10 "Исключительное влияние Достоевского на молодую Германию" отмечал В.Жирмунский в предисловии к работе Оскара Вальцеля "Импрессионизм и экспрессионизм в современной Германии"11 и Н.Радлов, под редакцией которого вышел сборник статей «Экспрессионизм» (Пг.,1923).
Отношение к экспрессионизму в критике было противоречивым. Нарком просвещения А.Луначарский пытался теснее связать его с революционной идеологией, что было не всегда плодотворно. Активный популяризатор немецкого экспрессионизма, он познакомился с этим искусством в годы Первой мировой войны в Швейцарии. Ему принадлежит около 40 публикаций, посвященных экспрессионизму (статьи, заметки, выступления, переводы 17 стихотворений). В его работах анализируются произведения Г. Кайзера, К. Штернгейма, Ф. фон Унру, К. Эдшмида, В. Газенклевера, П. Корнфельда, Ф. Верфеля, Л. Рубинера, М. Гумперта, А. фон Харцфельда, Г. Казака, А. Лихтенштейна, К. Хейнике, Г. Иоста, А. Улитца, Л. Франка, Р. Шикеле, Э. Толлера, И. Р. Бехера, Клабунда, Г. Гессе (указаны в порядке ознакомления - по сведениям Е. Панковой). Он также опирался на работы немецких художников и скульпторов, впечатления от спектаклей, кинофильмов, и от поездок по Германии. Впервые термин "экспрессионизм" использован Луначарским в статье "Именем пролетариата" (1920); в статье "Несколько слов о германском экспрессионизме" (1921) дана характеристика его как явления культуры, выделены три черты: "грубость эффектов", "наклонность к мистике", "революционная антибуржуазность".
Экспрессионизм в трактовке Луначарского противопоставлен французскому импрессионизму и "научной точности" реализма, в нем утверждается самоценность внутреннего мира автора: "Его идеи, его чувства, порывы его воли, его сны, музыкальные произведения, картины, страницы художественной литературы у экспрессиониста должны представлять собою исповедь, совершенно точный сколок его душевных переживаний. Эти душевные переживания не могут найти себе настоящей азбуки в вещах и явлениях внешнего мира. Они выливаются либо просто как почти бесформенные краски, звуки, слова или даже заумь, или пользуются явлениями природы, обычными выражениями в крайне деформированном, искалеченном, обожженном внутренним пламенем виде" (предисловие к книге Э.Толлера "Тюремные песни", 1925).
На рубеже 1920-х гг., вынужденный сотрудничать с футуристами, которые возглавляли отделы Наркомпроса, Луначарский стремился примирить претензии "левых" со вкусами вождей государства и задачами народного просвещения, за что подвергся критике со стороны Ленина ("Луначарского сечь за футуризм"). В этом контексте Луначарскому было важно сближать немецкий экспрессионизм с русским футуризмом ("по нашей терминологии футуристические, по немецкой -экспрессионистские группы"), чтобы подчеркнуть революционный характер их экспериментов. Приветствуя открытие Первой всеобщей Германской художественной выставки в Москве (1924), Луначарский отмечал как преимущество экспрессионистов их "глубокое внутреннее беспокойство, недовольство, стремление, гораздо лучше гармонизирующее с революционной действительностью, чем равнодушная эстетская уравновешенность все еще галликанствующих художников-формалистов и наших слишком еще "немудрствующих натуралистов".
Он солидаризировался с идеями Г. Гросса, считая их "почти до деталей" совпадающими с собственной "художественной проповедью в СССР". Однако в конце 20-х гг. на первый план выступили новые социально-политические аспекты отношения к искусству и от признания революционизирующего значения экспрессионизма Луначарский перешел к разоблачению его буржуазного субъективизма и анархизма. Новаторство он видел не столько в формальной оригинальности, сколько в идейном пафосе (одобрял Г. Кайзера за антибуржуазность, осуждал Ф. Верфеля за мистицизм, Г. Иоста - за общественное уныние).
Значительную часть экспрессионистов Луначарский относил к "попутчикам", занимающим промежуточное место между пролетарской и "чуждой" буржуазной культурой, он одобрял их отход от экспрессионизма, подчеркивая, например, (в предисловии к антологии
Современная революционная поэзия Запада", 1930), что Бехер, "пережив в юности увлечение экспрессионизмом", "вытравляя из себя интеллигентские колебания, стал поэтом реалистом с подлинной пролетарской идеологией". Несмотря на очевидную эволюцию взглядов на экспрессионизм в сторону его осуждения, Луначарский поддерживал отношения с Э. Толлером, В. Газенклевером, Г. Гроссом и др., участвовал в совместных проектах (сценарий фильма "Саламандра", 1928) и продолжал видеть в экспрессионизме явление "чрезвычайно широкое", парадоксальное, "полезное с агитационной точки зрения".
Абрам Эфрос включал "огненность экспрессионистических невнятиц" в понятие "левой классики". Однако с ослаблением революционной ситуации в Германии экспрессионизм стал преимущественно расцениваться как "бунт буржуазии против самой
17 себя". Н.Бухарин видел в экспрессионизме "процесс превращения буржуазной интеллигенции в "людскую пыль", в одиночек, сбитых с
11 панталыку ходом громадных событий.». В критике термин "экспрессионизм" пытались применить к анализу творчества Л.Андреева, В.Маяковского, к театральным постановкам, изобразительному искусству.14 Последним в этом ряду стал очерк русского экспрессионизма в книге Б.Михайловского «История русской литературы XX века» (1939). Заключительный том Литературной энциклопедии со статьей А.Луначарского об экспрессионизме не был отпечатан.
Тем не менее, в Большой советской энциклопедии (Т. 63. - М., 1935) статья «Экспрессионизм» была опубликована. В ней говорилось не только об экспрессионизме в Германии и во Франции, но был выделен раздел «Экспрессионизм в советском искусстве».
Современный этап изучения экспрессионизма начался в 1960-е гг., после двадцатилетнего перерыва, обусловленного идеологическими причинами. В сборнике «Экспрессионизм: Драматургия. Живопись. Графика. Музыка. Киноискусство» Г.Недошивин поставил вопрос об «экспрессионистических тенденциях» в творчестве ряда крупных мастеров, которые находились на периферии экспрессионизма. Он считал, что определение «русский футуризм» вносит путаницу, ибо «у Ларионова, Гончаровой и Бурлюка, не говоря уже о Маяковском, куда больше общего с экспрессионистами, чем с Северини, Kappa, Маринетти».15 Реабилитация экспрессионизма шла в работах А.М.Ушакова «Маяковский и Гросс» (1971) и Л.К.Швецовой «Творческие принципы и взгляды, близкие к экспрессионизму» (1975). Основные исследования экспрессионизма осуществлялись за рубежом. В связи с восстановлением в правах литературно-художественных группировок и созданием обновленной истории литературы XX века появились исследования отдельных аспектов экспрессионизма в русской литературе и искусстве.
До последнего десятилетия основополагающей работой о русском экспрессионизме оставалась статья Владимира Маркова.16 Начавшееся в 1990-е гг. переосмысление, «перекодировка» понятий возможны и плодотворны, как показывают отдельные работы, именно на пути анализа поэтики футуризма, ее разных стилистических составляющих: символистской (Клинг О. Футуризм и «старый символистский хмель»: Влияние символизма на поэтику раннего русского футуризма // Вопросы литературы. - 1996. - № 5); дадаистской (Харджиев Н. Полемичное имя <Алексей Крученых> // Памир. - 1987. - № 12; Никитаев А. Введение в «Собачий ящик»: Дадаисты на русской почве // Искусство авангарда -язык мирового общения. - Уфа, 1993); сюрреалистической (Чагин А. Русский сюрреализм: Миф или реальность? // Сюрреализм и авангард. -М., 1999; Чагин А.И. От «Фантастического кабачка» - до кафе «Порт
Рояль» // Литературное зарубежье: Проблемы национальной идентичности. - Вып.1. - М., 2000); экспрессионистской (Никольская Т.Л. К вопросу о русском экспрессионизме // Тыняновский сборник: Четвертые Тыняновские чтения. - Рига, 1990; Корецкая И.В. Из истории русского экспрессионизма // Известия РАН. Серия литературы и языка. -1998.-Т. 57.-№3).
Одно из свидетельств необходимости таких перекодировок привел А.Флакер. По его мнению тождество имени «двух футуризмов» привело к сравнительно-исторической оптике, не всегда соответствующей толкованию самих литературных текстов.17 Вопрос о существовании экспрессионизма в русской литературе интересно решается книгах В.Беленчикова,18 в предисловии В.Л.Топорова к антологии лирики немецкого экспрессионизма «Сумерки человечества» (М., 1990), в учебниках19 и справочной литературе. Так, в «Литературную энциклопедию терминов и понятий» (М., 2001) под редакцией А.Н.Николюкина впервые наряду с зарубежным материалом (А.М.Зверев) вошел и краткий очерк русского экспрессионизма (В.Н.Терёхина). В энциклопедический словарь «Экспрессионизм» (составитель П.М.Топер) также включен значительный корпус статей, посвященных экспрессионистским реалиям в русской культуре (в производстве).
В.С.Турчин в книге «По лабиринтам авангарда» (М., 1993) и А.Якимович в цикле работ о «реализмах XX века» используют русские реалии при анализе экспрессионизма в изобразительном искусстве. Значительным вкладом в комплексное изучение проблемы экспрессионизма является сборник докладов научной конференции в Институте искусствознания «Русский авангард 1910-1920-х годов и проблема экспрессионизма» (сост. Г.Ф.Коваленко), в который вошли статьи Д.В.Сарабьянова, Н.Л.Адаскиной, И.М.Сахно и др. (См. также:
Никитаев А.Т. Раннее творчество Бориса Лапина // Studia Literaria Polono-Slavica. - Warszawa, 1993. - № 1; Неизвестные стихи Бориса Лапина / Studia Literaria Polono-Slavica. - Warszawa, 1998. - № 1;) Антология «Русский экспрессионизм. Теория. Практика. Критика» аккумулировала эти материалы для того, чтобы сделать их доступными для дальнейшего изучения и использования в исследовательской и преподавательской работе.
Научная новизна работы заключается в том, что экспрессионизм рассматривается в ряду художественных течений русской литературы 1-й трети XX века, как общекультурный феномен. В ходе исследования впервые устанавливается своеобразие русского экспрессионизма, его генезис в русской литературе 1900-1920-х гг., формы его проявления и пути эволюции. Новый материал анализируется комплексно, на разных уровнях бытования и в широких контекстах. Литературный процесс рассматривается в тесной связи с близкими к экспрессионизму явлениями в изобразительном искусстве, а также в театре, кино, музыке. Так, гоголевская традиция в построении экспрессионистского образа исследуется в прозе Андрея Белого и в кинематографических экспериментах режиссеров Козинцева и Трауберга, в эссеистике Эйзенштейна.
Делаются наблюдения над общими закономерностями возникновения и существования экспрессионизма в русской литературе, вместе с тем раскрываются особенности экспрессионистской поэтики, соотношение программных заявлений и творческой практики, основной пафос экспрессионизма как искусства и мироощущения, пафос отрицания омертвелых догм и, в то же время, истового утверждения в центре бытия единственной реальности - человеческой личности во всей самоценности ее переживаний. Обнаруживается широкий спектр программных, стилеобразующих и тематических признаков иных художественных движений, одни из которых воспринимались как противостоящие (натурализм, символизм), другие, не успевшие обрести целостные формы, существовали внутри футуризма на уровне тенденций (экспрессионизм, дадаизм, сюрреализм). Обосновываются выводы о национальных особенностях русского экспрессионизма: фольклорные, архаические черты, множество порождающих моделей творческого обновления.
В творчестве Маяковского выделяются примеры структурообразующих элементов русского экспрессионизма. В контексте экспрессионистской поэтики рассматривается творчество таких индивидуальностей как Л.Андреев, А.Белый, М.Зенкевич, В.Нарбут, В.Хлебников, Б.Григорьев, О.Розанова, П.Филонов и др.
Исследование проводится не на фоне литературного процесса, а в его структуре, в широком контексте художественных движений, в сочетании с анализом основных манифестов и книг.
Традиционная компаративистика длительное время исходила из того, что культуры Центральной и Восточной Европы отстают от более интенсивно обновляющейся творческой сферы в странах Запада и вынуждены заимствовать опыт новых течений. В диссертации показано, что происхождение и особенности экспрессионизма в русской литературе и искусстве дают пример опережающего развития и многообразного взаимодействия с общеевропейским движением.
Основные положения диссертации, выносимые на защиту.
Русский экспрессионизм - важная составная часть отечественной культуры, он возник на собственной основе, опираясь на актуальные для первой трети XX века традиции отечественной литературы и искусства, на достижения реализма, модернизма, авангарда в преображении языка искусства.
Русский экспрессионизм многообразно и обоюдно взаимодействовал с европейским экспрессионизмом, формировавшимся преимущественно на немецкой и австрийской почве.
Русский экспрессионизм - самостоятельное художественное направление, не оформленное организационно, но объединенное соответствующими философско-эстетическими и творческими принципами, а также хронологическими рамками 1901-1925 гг. Экспрессионизм в разной степени присущ творчеству Л.Андреева, А.Белого, М.Зенкевича, В.Маяковского и других русских писателей первой трети XX века.
Группы экспрессионистов И.Соколова, «Московский Парнас», фуисты, эмоционалисты М.Кузмина составляют круг русского литературного экспрессионизма 1920-х гг.
Теоретические выводы заключаются в пересмотре некоторых стереотипов изучения русской литературы первой трети XX века, в частности в отношении взаимовлияния и взаимопроникновения всех творческих потенциалов - реалистистических, модернистских, авангардных, - существовавших в отечественной литературе и искусстве первой трети XX века, и в утверждении необходимости рассмотрения русского экспрессионизма как самостоятельного художественного направления.
Практическая значимость работы. Основные положения диссертации могут быть учтены при создании истории русской литературы XX века, в ходе изучения эволюции художественных направлений и их связей с общеевропейским литературным развитием. Результаты исследовательской работы имеют научно-методологическое и прикладное значение, поскольку могут быть использованы в подготовке антологий экспрессионистских произведений, написании соответствующих глав учебников и разделов лекционных курсов по истории русской литературы XX века для филологических факультетов.
Апробация результатов исследования. Основа диссертации - 30 лет работы по истории русской литературы и искусства первой трети XX века, статьи, публикации, книги, выступления на международных научных конференциях, участие в зарубежных симпозиумах, чтение лекций, исследовательская работа в архивах и библиотеках Латвии, США, Украины, Финляндии, ФРГ.
В ходе десятилетней исследовательской работы по теме диссертации была подготовлена и при поддержке гранта РГНФ издана антология «Русский экспрессионизм: Теория. Практика. Критика (Сост., вступ. ст. В.Н.Терехиной; коммент. В.Н.Терехиной и А.Т.Никитаева. - М., 2005). Разработанные в диссертации положения частично вошли в «Энциклопедический словарь экспрессионизма», подготовленный в ИМЛИ РАН (статья «Русский экспрессионизм» и восемь статей-персоналий были обсуждены и одобрены на заседании отдела новейших литератур Европы и Америки ИМЛИ РАН в мае 2001).
Основные результаты исследования были изложены в опубликованных книгах, статьях, а также в докладах на международных научных конференциях: «В.Хлебников и мировая культура» (Астрахань, сентябрь 2000); «Русский авангард 1910-1920-х годов и проблема экспрессионизма» (Гос. ин-т искусствознания, ноябрь 2002); «Маяковский в начале XXI века» (ИМЛИ РАН, май 2003); 13-й Международный съезд славистов. (Любляна, июль 2003); «Русский Париж» (СПб., Русский музей, ноябрь 2004); «Наука и русская литература 1-й трети XX века» (РГГУ, июнь 2005); «Есенин на рубеже эпох: итоги и перспективы» (ИМЛИ РАН, октябрь 2005) и др.
Структура работы. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения и библиографии.
Подробности Категория: Разнообразие стилей и направлений в искусстве и их особенности Опубликовано 22.08.2015 17:28 Просмотров: 6277Экспрессионисты стремятся к предельной выразительности эмоций в своих произведениях. В переводе с латинского expressio обозначает «выражение», «выразительность».
Но этой характеристики недостаточно, чтобы понять суть экспрессионизма, т.к. выражение чувств – прерогатива не только экспрессионизма, но и других художественных течений: сентиментализма , романтизма , фовизма , постимпрессионизма и др. Экспрессионисты хотели не только изображать жизнь, но и выражать её, творчески воздействовать на неё. Экспрессионизм – выражение наполняющего душу, захватывающего целиком чувства человека в самый высший момент его переживания. Но самое главное, что отличает экспрессионистов от художников других направлений, – это стремление к выражению внутренней сущности явлений. Такая творческая установка изначально обречена на субъективизм и предельную гиперболизацию. Но, выражая чувства, экспрессионизм стремится к очистительному огню всеобъемлющей и всечеловеческой любви.
Хочется привести в связи с этим строки поэта С. Надсона, которые были написаны в 1882 г. и которые выражают сущность экспрессионизма.
Верь в великую силу любви!..
Свято верь в ее крест побеждающий,
В ее свет, лучезарно спасающий
Мир, погрязший в грязи и крови,
Верь в великую силу любви!
Наибольшее развитие экспрессионизм получил в первые десятилетия XX в. в основном в Германии и Австрии. Возник он как острая и болезненная реакция на Первую мировую войну и революционные движения. Действительность художникам этого времени воспринималась крайне субъективно, через призму разочарования, тревоги, страха. Поэтому в их произведениях выражение преобладает над изображением.
Если оттолкнуться от характеристики экспрессионизма как художественного метода, то понятие «экспрессионизм» можно толковать гораздо шире: это художественное выражение сильных эмоций, причём само это выражение эмоций становится основной целью создания произведения. И в таком понимании экспрессионизм не ограничивается рамками времени – он существовал всегда. Взгляните на картину Эль Греко «Вид Толедо», написанную в XVII в.
Эль Греко «Вид Толедо» (1604-1614). Музей Метрополитэн (Нью-Йорк)
А это пример экспрессионизма XXI в.
Картина современного французского экспрессиониста Лорана Парселье
Господствующим литературным течением экспрессионизм стал в немецкоязычных странах: Германии и Австрии (Франц Кафка, Густав Майринк, Лео Перуц, Альфред Кубин, Пауль Адлер). Но отдельные писатели-экспрессионисты работали и в других европейских странах: в России – Л. Андреев, Е. Замятин, в Чехословакии – К. Чапек, в Польше – Т. Мичинский и др.
Произведения раннего экспрессионизма испытывали влияние французского и немецкого символизма , в особенности Артюра Рембо и Шарля Бодлера. Некоторых вдохновляли барокко и романтизм. Общим для всех было внимание к реальной жизни в плане философских основ. Легендарный лозунг экспрессионистов: «Не падающий камень, а закон тяготения».
Одна из характерных особенностей раннего экспрессионизма – его пророческий пафос, в наибольшей мере воплотившийся в произведениях Георга Гейма
, погибшего в результате несчастного случая за два года до начала Первой мировой войны.
В стихотворениях «Война» и «Грядет большое умиранье...» позже многие увидели предсказания будущей европейской войны.
В Австрии наиболее крупной фигурой был Георг Тракль
. Стихотворное наследие Тракля невелико по объёму, но оно оказало значительное влияние на развитие немецкоязычной поэзии. Трагическое мироощущение, символическая усложнённость образов, эмоциональная насыщенность позволяют причислить Тракля к экспрессионистам, хотя сам он формально не принадлежал ни к одной поэтической группировке.
Временем расцвета литературного экспрессионизма считаются 1914-1924 гг. (Готфрид Бенн, Франц Верфель, Альберт Эренштейн и др.). Массовая гибель людей во время Первой мировой войны привела к пацифистским тенденциям в экспрессионизме (Курт Хиллер, Альберт Эренштейн). В 1919 г. вышла знаменитая антология «Сумерки человечества», в которой были собраны лучшие произведения этого направления.
Новый стиль в европейской лирике очень быстро распространился на другие роды литературы: драматургию (Б. Брехт и С. Беккет), прозу (Ф. Кафка и Г. Майринк). В начале XX в. в этом стиле создавали свои произведения и русские авторы: повесть «Красный смех», рассказ «Стена» Л. Андреева, ранние поэмы и стихотворения В. В. Маяковского.
Л. Андреев считается родоначальником русского экспрессионизма.
Первые произведения Леонида Андреева проникнуты критическим анализом современного мира («Баргамот и Гараська», «Город»). Но уже в раннем периоде его творчества проявились основные мотивы: крайний скептицизм, неверие в человеческий разум («Стена», «Жизнь Василия Фивейского»). Было время увлечения спиритуализмом и религией («Иуда Искариот»). К революции писатель сначала отнёсся с симпатией, но после реакции 1907 г. отказался от всяких революционных взглядов, считая, что бунт масс может привести лишь к большим жертвам и большим страданиям («Рассказ о семи повешенных»). В своём рассказе «Красный смех» Андреев нарисовал картину ужасов современной войны. Недовольство его героев окружающим миром и порядками выливается в пассивность или анархический бунт. Предсмертные сочинения писателя проникнуты депрессией, идеей о торжестве иррациональных сил.
Литературный язык Андреева также полон экспрессии, символичен.
Б. Кустодиев «Портрет Е. Замятина» (1923)
Тенденции экспрессионизма проявились и в творчестве Евгения Замятина
. Хотя его стиль был близок к сюрреалистическому . Самое известное произведение Е. Замятина – роман-антиутопия «Мы», в котором описано общество жёсткого тоталитарного контроля над личностью (имена и фамилии заменены буквами и номерами, государство контролирует даже интимную жизнь), идейно основанное на тейлоризме (теория управления), сциентизме (идейная позиция, представляющая научное знание наивысшей культурной ценностью и основополагающим фактором взаимодействия человека с миром) и отрицании фантазии, управляемое «избираемым» на безальтернативной основе «Благодетелем».
Предшественниками экспрессионизма была арт-группа «Мост». Её участники разработали свой «групповой стиль», при котором картины по их сюжетам и способу написания были так схожи, что не всегда сразу удавалось различить, кто является автором. Особенностью художников «Моста» является их сознательно упрощённый эстетический словарь с краткими, сокращёнными формами; деформированными телами; светящимися красками, нанесёнными широкой кистью плоскими мазками и часто обведёнными жёсткой линией контура. Широко использовалась контрастность различных красок, чтобы увеличить их «свечение», усиливающее воздействие на зрителя. В этом была их схожесть с фовистами . Как и фовисты, экспрессионисты из «Моста» хотели строить свои композиции на чистой краске и форме, отрицая стилизацию и всякий символизм.
О. Мюллер «Влюблённые»
Главной целью их творчества должно было стать не отображение внешнего мира, который казался лишь безжизненной оболочкой истины, а ту «действительную Действительность», что нельзя увидеть, но которую может ощутить художник. Этому течению в искусстве Герварт Вальден, берлинский владелец художественной галереи и пропагандист авангардного искусства , в 1911 г. даёт название «экспрессионизм», которое объединяло вначале в том числе и кубизм , и футуризм .
Немецкие экспрессионисты считали своими предшественниками постимпрессионистов . Драматические полотна Винсента ван Гога , Эдварда Мунка и Джеймса Энсора переполнены эмоциями восторга, негодования, ужаса.
Эдвард Мунк
(1863-1944) – норвежский живописец и график, театральный художник, теоретик искусства. Один из первых представителей экспрессионизма. Его творчество охвачено мотивами смерти, одиночества, но при этом и жаждой жизни.
Самая известная работа Мунка – картина «Крик». Охваченный ужасом человек на этой картине не может никого оставить равнодушным.
Э. Мунк «Крик» (1893). Картон, масло, темпера, пастель. 91 х 73,5 см. Национальная галерея (Осло)
Возможное прочтение картины: человек агонизирует по поводу раздающегося отовсюду, как выразился сам художник, «крика природы».
Банальность, уродливость и противоречия современной жизни порождали у экспрессионистов чувства раздражения, отвращения, тревоги, которые они передавали при помощи искорёженных линий, быстрых и грубых мазков, кричащего колорита. Предпочтение отдавалось цветам предельно контрастным с тем, чтобы усилить воздействие на зрителя, не оставить его равнодушным.
В 1912 г. в Мюнхене оформилась группа «Синий всадник», идеологами которой были Василий Кандинский и Франц Марк. Это творческое объединение представителей экспрессионизма в начале XX в. в Германии. Объединение выпускало одноименный альманах.
Кроме Кандинского и Марка, в объединение входили Август Маке, Марианна Веревкина, Алексей Явленский и Пауль Клее . В работе этой художественной группы участвовали также танцоры и композиторы. Их объединял интерес к средневековому и примитивному искусству и движениям того времени фовизму и кубизму.
Август Маке и Франц Марк придерживались мнения, что у каждого человека есть внутреннее и внешнее восприятие действительности, которые следует объединить посредством искусства. Эта идея была обоснована теоретически Кандинским. Группа стремилась достичь равноправия всех форм искусства.
М. Верёвкина «Осень. Школа»
Архитекторы находили для самовыражения новые технические возможности использования кирпича, стали и стекла.
– лютеранская церковь в Копенгагене. Названа в честь датского богослова, церковного деятеля и писателя Н.-Ф.-C. Грундтвига. Является одной из самых знаменитых церквей города и редчайшим примером культового сооружения, построенного в стиле экспрессионизма. Её строительство продолжалось с 1921 по 1940 гг. В архитектуре храма переплетаются черты традиционных датских деревенских церквей, готики , барокко и разнообразных модернистских течений. Строительный материал – жёлтый кирпич.
Чилихаус (Гамбург) – 11-этажное здание склада товаров, импортируемых из Чили. Здание было построено в 1922-1924 гг. по проекту немецкого архитектора Фрица Хёгера и является одним из наиболее значительных памятников экспрессионизма в мировой архитектуре. Также известно под названием «нос корабля».
Башня Эйнштейна (Потсдам) – астрофизическая обсерватория на территории Научного парка имени Альберта Эйнштейна на горе Телеграфенберг в Потсдаме. Революционное для своего времени творением архитектора Эриха Мендельсона. Построена в 1924 г. В башне планировалось проводить эксперименты, доказывающие теорию относительности Эйнштейна. Башенный телескоп принадлежит Потсдамскому астрофизическому институту.
Арнольд Шёнберг «Синий автопортрет» (1910)
Здесь прежде всего следует говорить о музыке Арнольда Шёнберга. Экспрессионистская музыка сложно воспринималась и вызывала противоречивое отношение критики. Вот как отзывался о музыке Шёнберга российский музыкальный критик В. Каратыгин: «Достоевский создал «Записки из подполья». Шёнберг сочиняет музыку из подполья своей странной, удивительной души. Она страшная, эта музыка. Она неотразимо влечёт к себе, своевольная, глубокая, мистическая. Но она страшная. Более страшной музыки не сочинял ещё доныне ни один композитор на свете».
Жак-Эмиль Бланш «Портрет Игоря Стравинского» (1915)
К экспрессионистской манере была близка музыка Эрнста Кшенека, Пауля Хиндемита, Бела Бартока, Игоря Стравинского.
В 1920-1925 гг. в немецком кинематографе и театре также господствовал экспрессионизм.
Началом киноэкспрессионизма стал фильм «Кабинет доктора Калигари» (1920), ставший известным не только в Германии, но и за её пределами. Он передавал на экране изменённые состояния человеческого сознания.
Развивая основную идею «Калигари», режиссёры-экспрессионисты вскрывают двойственность каждого человека, таящееся в нём бездонное зло, и в связи с этим предвидят неизбежность социального апокалипсиса. Этот фильм был фактически началом создания фильмов ужасов.
Шедеврами экспрессионизма считаются фильмы «Кабинет доктора Калигари» режиссёра Роберта Вине (1920), «Голем» режиссёров К. Бёзе и П. Вегенера (1920), «Усталая Смерть» режиссёра Фрица Ланга (1921), «Носферату. Симфония ужаса» немецкого кинорежиссёра Фридриха Вильгельма Мурнау (1922), «Кабинет восковых фигур» режиссёра П. Лени (1924), «Последний человек» режиссёра В. Мурнау (1924).
Западноевропейская литература ХХ века: учебное пособие Шервашидзе Вера Вахтанговна
ЭКСПРЕССИОНИЗМ
Экспрессионизм как художественное направление в литературе (а также в живописи, в скульптуре, графике) сложился в середине 90-х годов XIX столетия. Философско-эстетические воззрения экспрессионистов обусловлены влиянием теории познания Э. Гуссерля об «идеальных сущностях», интуитивизмом А. Бергсона, его концепции «жизненного» порыва, преодолевающего косность материи в вечном потоке становления. Этим объясняется восприятие экспрессионистами реального мира как «объективной видимости» («Объективная видимость» – понятие, усвоенное из немецкой классической философии (Кант, Гегель), означающее фактографическое восприятие реальности), стремление прорваться сквозь косную материю в мир «идеальных сущностей» – в подлинную реальность. Вновь, как и в символизме, звучит противопоставление Духа материи. Но в отличие от символистов экспрессионисты, ориентирующиеся на интуитивизм А. Бергсона, сосредоточивают свои поиски в иррациональной сфере Духа. Интуиция, жизненный порыв провозглашаются основными средствами в приближении к высшей духовной реальности. Мир внешний, мир материи растворяется в бесконечном потоке субъективных экстатических состояний, приближающих поэта к разгадке «тайны» бытия.
Поэту отводится «орфическая» функция, функция мага, прорывающегося сквозь сопротивление косной материи к духовной сущности явления. Иными словами, поэта интересует не само явление, а его изначальная сущность. Превосходство поэта – в неучастии «в делах толпы», в отсутствии прагматизма и конформизма. Только поэту, считают экспрессионисты, открывается космическая вибрация «идеальных сущностей». Возводя в культ творческий акт, экспрессионисты считают его единственным способом подчинить мир материи и изменить его.
Истина для экспрессионистов выше красоты. Тайное знание о мироздании принимает вид образов, которым присуща взрывная эмоциональность, создаваемая как бы «пьяным», галлюцинирующим сознанием. Творчество в восприятии экспрессионистов вы-
ступало как напряженная субъективность, основанная на эмоциональных экстатических состояниях, импровизации и смутных настроениях художника. Вместо наблюдения выступает неуемная сила воображения; вместо созерцания – видения, экстаз. Теоретик экспрессионизма Казимир Эдшмид писал: «Он (художник) не отражает – он изображает. И вот нет больше цепи фактов: фабрик, домов, болезней, проституток, крика и голода. Есть только видение этого, ландшафт искусства, проникновение в глубину, первозданность и духовную красоту... Все становится связанным с вечностью» («Экспрессионизм в поэзии»).
Произведения в экспрессионизме – не предмет эстетического созерцания, а след душевного порыва. Этим обусловлено отсутствие заботы об изысканности формы. Доминантой художественного языка становится деформация, в частности гротеск, возникающий в результате общего гиперболизма, волевого натиска, борьбы с преодолением сопротивления материи. Деформация не только искажала внешние очертания мира, но и эпатировала гротесковостью и гиперболичностью образов, совместимостью несовместимого. Это вызывающее «шок» искажение было подчинено внеэстетической задаче – прорыву к «полному человеку» в единстве его сознания и бессознательного. Экспрессионизм ставил целью реконструкцию человеческой общности, достижение единства Вселенной через символическое раскрытие архетипов. «Не индивидуальное, а свойственное всем людям, не разделяющее, а объединяющее, не действительность, но дух» (Пинтус Курт. Предисловие к антологии «Сумерки человечества»).
Экспрессионизм отличает претензия на универсальное пророчество, что требовало особого стиля – призыва, поучения, декларативности. Изгнав прагматичную мораль, разрушив стереотип, экспрессионисты надеялись освободить в человеке фантазию, обострить его восприимчивость, усилить тягу к поиску тайны. Формирование экспрессионизма началось с объединения художников.
Датой возникновения экспрессионизма принято считать 1905 год. Именно тогда в Дрездене возникла группа «Мост», объединившая таких художников, как Эрнест Кирхнер, Эрих Хекель, Эмиль Нольде, Отто Мюллер, и др. В 1911 г. в Мюнхене появляется знаменитая группа «Голубой всадник», в которую вошли художники, чье творчество оказало огромное влияние на живопись XX столетия: Василий Кандинский, Пауль Клее, Франц Марк, Август Маке и др. Важным литературным органом этой группы стал альманах «Голубой всадник» (1912), в котором художники-экспрессионисты заявили о своем новом творческом эксперименте. Август Маке в статье «Маски» сформулировал цели и задачи новой школы: «искусство превращает в понятное и постижимое сокровенную сущность жизни». Живописцы-экспрессионисты продолжили эксперименты в области цвета, которые начали французские фовисты (Матисс, Дерен, Вламинк). Цвет для них, как и для фовистов, становится основой организации художественного пространства.
В формировании экспрессионизма в литературе значительную роль сыграл журнал «Акцион» («Действие»), основанный в Берлине в 1911 г. Вокруг этого журнала сплотились поэты и драматурги, в которых наиболее сильно проявился бунтарский дух направления: И. Бехер, Э. Толлер, Л. Франк и др.
Журнал «Штурм», начавший выходить в Берлине с 1910 года, был сосредоточен на эстетических задачах направления. Крупнейшими поэтами нового направления стали Г. Тракль, Э. Штадлер и Г. Гейм, поэзия которых усвоила и творчески переработала опыт французского символизма – синестезию, утверждение превосходства Духа над материей, стремление выразить «невыразимое», приблизиться к тайне мироздания.
Из книги Мировая художественная культура. XX век. Литература автора Олесина ЕЭкспрессионизм: «сквозь границы невозможного…» Искусство выражения Термин экспрессионизм (от лат. expressio – «выразительность», «осмысленность») обозначает стремление современного художника выразить современность с ее преувеличенностью чувства, эксцентричностью,
Из книги Западноевропейская литература ХХ века: учебное пособие автора Шервашидзе Вера ВахтанговнаЭКСПРЕССИОНИЗМ Экспрессионизм как художественное направление в литературе (а также в живописи, в скульптуре, графике) сложился в середине 90-х годов XIX столетия. Философско-эстетические воззрения экспрессионистов обусловлены влиянием теории познания Э. Гуссерля об
Из книги Немецкоязычная литература: учебное пособие автора Глазкова Татьяна ЮрьевнаЭкспрессионизм Экспрессионизм, возникший в середине 1900-х годов в Германии, получил некоторое распространение в Австро-Венгрии, а также отчасти в Бельгии, Румынии и Польше. Это самое серьезное из авангардистских течений ХХ в., почти лишенное шутовства и эпатажа, в отличие,
Из книги История русской литературной критики [Советская и постсоветская эпохи] автора Липовецкий Марк Наумович4. Рассказ или описание? Атаки на экспрессионизм. Споры о лирике Либеральные тенденции, нашедшие отражение в борьбе с вульгарным социологизмом во время дискуссии о романе, были сбалансированы во второй половине 1930-х годов куда более жестким литературным каноном. Об этом
