коренные изменения в духовной жизни общества, преобразование и смена базовых ценностей господствующего уклада и образа жизни, сопровождающие (или предваряющие) переворот в социально-экономической и политической сферах. В отличие от эволюционных изменений, сохраняющих преемственность культурного развития, культурная революция предполагает радикальную трансформацию самого «ядра» или «кода» культуры данного социума или цивилизации, переустройство ее содержания, ценностей, форм и функций.
В России понятие культурной революции появляется в «Манифесте анархизма» братьев Гординых (май 1917) в форме лозунга «Да здравствует Культурная Революция!». В советский политический язык оно вошло из ленинской статьи «О кооперации» (январь 1923), где культурная революция провозглашается как условие, необходимое и достаточное для того, чтобы Россия, преодолевая свою цивилизационную «отсталость», могла бы стать «вполне социалистической страной» (см. Ленин В. И. Полн. собр. соч., 5-е изд., т. 45, с. 372, 376, 377).
Внутренняя противоречивость феномена культурной революции, соединяющего в себе созидательное и разрушительное начала (культура, согласно изначальному своему смыслу означаюшая «возделывание», сопрягается с понятием революции, переворота, ломающего устои прежней духовной жизни общества), породила две тенденции в его истолковании, - условно говоря, негативную и позитивную. Негативное отношение наиболее последовательно представлено в работах Н. А. Бердяева. По его мнению, революционный дух по существу враждебен культуре, т. к. ломает свойственные ей иерархическую преемственность и качественное неравенство, подчиняет ее утилитарным целям (прежде всего политическим). В этом смысле действительно культурным и творческим типом, по Бердяеву, была эпоха Возрождения в отличие от Реформации, которая вела к разрушению религиозно-нравственных и культурных традиций; высоко оценивает он и роль Византии, благодаря которой варвары и скифы обрели связь с греческий культурой. Демократия понижает качественный уровень и творческое начало культуры, а социализм многократно усиливает эту тенденцию.
Подтверждением такой чисто негативной оценки могут служить и попытки теоретиков Пролеткульта (А. А. Богданова, В. О. Плетнева и др.) реализовать свою концепцию «пролетаризации культуры» (против теории и практики «пролеткультовцев» категорически возражали В. И. Ленин, А. В. Луначарский и др.), и практика в Китае, начатая в 1966 по специальному постановлению ЦК КПК и проходившая под знаком уничтожения памятников прошлого, террора по отношению к интеллигенции и т. д. (по словам Дэн Сяопина, «практика показала, что «культурная революция» в действительности ни в каком смысле ни революцией, ни прогрессивным общественным движением не была и не могла быть» (цит. по: БарачД. Дэн Сяопин. М., 1989, с. 213).
В позитивной трактовке культурная революция означает акт и процесс духовного обновления, освобождения от устаревших представлений, стереотипов сознания, и в этом смысле идея ее становится все более популярной на подступах к формирующемуся глобальному миру, по мере осознания того, что человечество нуждается в новом синтезе и новой системе ценностей, чтобы выйти из состояния «общепланетарного кризиса». Широко используемые в современном словаре науки и публицистики понятия «духовная реформация», «революция сознания», «новое мышление» можно рассматривать как модификации понятия культурной революции в его позитивной трактовке.
Лит.: Бердяев Н. А. Истоки и смысл русского коммунизма. М., 1990; Богданов А. А. Пролетариат и искусство. - В кн.: Русская советская литературная критика (1917-1934). M., 1981; Лукич Ю. А. Культура и культурная политика. М., 1992.
Отличное определение
Неполное определение ↓
коренной переворот в общественных отношениях, обеспечивающих скачок в деле воспроизводства сущностных сил человека, в развитии науки, образования, искусства и т. д. (неолитическая революция, изобретение письменности, книгопечатания, урбанизация, электронизация, кибернетизация и т. д.) и связанные с ними преобразования форм межиндивидуального общения и быта. ............ в 60-е гг. ? молодежное движение протеста, возникшее в США и затем распространившееся на Европу. С самого начала движение это имело преимущественно культурный характер; полит. его часть в основном сводилась к выступлениям против войны, к-рую США вели в то время против коммунистич. Вьетнама. Летом 1967 на тротуарах Телеграф-авеню в Беркли (Калифорния) и Гринвич-вилиджа в Нью-Йорке появились первые живописные группки неряшливых, длинноволосых юношей и девушек, а в обиход вошло словечко “хиппи”. Американцы отнеслись к этому явлению как к очередному крику моды. Очень скоро, однако, стало ясно, что дело здесь не в преходящем чудачестве чьих-то избалованных отпрысков, что по сути своей оно имеет гораздо более серьезный характер. К весне следующего года семимиллионное население университетских городков почти целиком было захвачено веяниями “нового сознания”, решительно, казалось, порвавшего с “отцами”, отвергнувшего их образ жизни, их мораль, их искусство и т.д.; drop out, отпадение от существующих институтов, стало для них лозунгом дня. Университетский мир раскололся. Преподават. корпус, состоявший, как правило, из закоренелых прогрессистов, “аккуратистов” в этич. отношении, а в религ. плане скептиков или “теплохладных” верующих, оказался как бы в осаде; вокруг него воцарилась новоявленная богема, исповедующая любовь ко всем, раскованная, непредсказуемая, скабрезная, инфантильная и мистическая. Но этот мятежный стан в свою очередь обступала остальная Америка, с изумлением, переходящим в негодование, наблюдавшая за тем, что в нем происходит. Встревоженные “отцы” заговорили о “новых варварах”, угрожающих существованию цивилизации; парадоксальным выглядело то, что не в лесах или диких степях обосновались “варвары”, как в иные времена, а на хорошо подстриженных газонах кампусов. В Европе молодежное движение приняло политизированные формы. В мае 1968 в Париже и других университетских городах Франции вспыхнула “студенч. революция”, перекинувшаяся затем и в соседние страны. Студенты выставили ряд требований политич. характера; в париж. Латинском квартале и в других местах выстроились баррикады, к-рые силам порядка пришлось брать штурмом. Но и здесь противостояние имело не столько полит., сколь культурный характер. Об этом говорила подавляющая часть облепивших стены плакатов: “Власть - воображению”, “Прекрасное - на улице”, “Запрещено запрещать” и т.д. Устами выдвинутых им идеологов молодежное движение по обе стороны Атлантики заявило о себе как о носителе контркультуры (см. Контркультура) - оппозиционной культуры, представляющей собою антитезу по отношению к господствующей культуре. Многие из этих антитез возникли задолго до К.р.: их нетрудно обнаружить в разл. идейно-филос., худож. (декадентских или авангардистских) и религ. (богоискательско-богостроительских) течениях к. 19 - начала 20 в. До поры до времени, однако, явления контркультуры, если принять этот термин, оставались элитарными или сугубо маргинальными (или теми и другими вместе), пока не произошла их “встреча” с движением протестующей молодежи; последняя явилась тем социальным агентом, к-рый стихийным образом соединил их в нек-рую систему и “вывел” ее в мир массовой культуры. В скором времени молодежное движение протеста пошло на убыль и практически завершилось в 1973-74. Время “безумных гипербол” кончилось - исчезло видение босоногих варваров, собравшихся отпраздновать гибель цивилизации и утвердить на ее развалинах “власть цветов”, т. е. состояние перманентного не то экстаза, не то кайфа. Но К.р. по сути только начиналась, охватывая новые социальные слои и, в ином аспекте, новые сферы и подразделения культуры, исподволь, приватным и явочным порядком ломая и переиначивая нормы эстетики и морали; вчерашние максималисты, растеряв свой энтузиазм и распростившись со всякого рода экстремой, сохранили, тем не менее, новоприобретенные вкусы, психологические привычки и т.д., которыми они мало-помалу “заражали” остальное общество. На уровне интенций молодежное движение протеста имело религиозные по своей сути предпосылки и может быть квалифицировано также как религиозное движение. Экзистенциальное чувство подсказывало молодым людям, что в мире возникли новые конфигурации зла, требующие какой-то соответствующей реакции; отсюда резкое отвержение конформизма и лишенного религиозной глубины морализма, равно как и принятых в обществе эстетических канонов и представлений. Отсюда стремление к “голой” правде, столь характерное, например, для Холдена Колфилда из повести Дж. Сэлинджера “ Над пропастью во ржи”, одного из ближайших предшественников протестующей молодежи. Однако реальное направление, в котором развивалась К.р., уводило прочь от сосредоточенности, духовной собранности, требуемых подлинно религиозным обновлением. Одной из основных новаций К.р. стало “возвращение к природе” (поскольку вообще таковое возможно в рамках цивилизации), понятое как освобождение от пут, налагаемых разумом. Всему отвлеченному, вербальному, сублимированному было противопоставлено натуральное, доступное непосредственным ощущениям. Были подвергнуты сомнению авторитеты любого рода - что открыло необыкновенные возможности для случайных харизматиков. Этику потеснила эстетика, что более всего сказалось на этике половых отношений, где была объявлена война всем и всяческому табу. Распространился вкус к эстетизированному безделью, отчего серьезно пострадала этика труда. В эстетич. плане “высокое” было потеснено “низким” - вульгарно-простонародной, а зачастую и откровенно люмпенской стихией. Отвращение ко всякой упорядоченности, последовательности выразилось в намеренной театрализации и карнавализации жизненных содержаний; живую жизнь подменяла “игра в жизнь”, размывающая границы между реальным миром и воображаемым. Серьезности была противопоставлена инфантильность, дурашливость; устремленности в будущее, целеполаганию - спонтанность, погружение в “здесь-и-теперь” происходящее; самообладанию - хаотич. витальность, крайним выражением к-рой стали экстатич. состояния, такие, как “балдеж” под рок-музыку и наркотич.транс. К.р. явилась неожиданностью для всех, даром что она готовилась на протяжении нескольких десятилетий; в частности, она глубоко озадачила академич. мир. В первом приближении в явлениях К.р. усмотрели возрождение древних “ритуалов отрицания”, существовавших в рамках разл. культур, таких, как рим. сатурналии, ср.-век. праздники шутов (составляющие часть более широкого карнавального действа), фарсовые церемонии индейцев и нек-рые другие. Посредством такого рода ритуалов вышучивалась и пародировалась серьезность, а телесный “низ” на время одолевал духовный “верх”. Было, однако, очевидно, что К.р. представляет собой в высокой степени специфич. явление, связанное с целым рядом особенностей новоевроп. культуры. Многие ее истоки прослеживаются в эпохе романтизма, возникшего на великом переломе от традиц. об-ва к совр. К этой эпохе восходит, напр., эстетизация “потока жизни”: “мечущееся” (С. Булгаков) искусство романтизма, искавшее выхода за свои пределы, обращалось на жизнь самого художника и на окружающий его быт, к-рые т.о. становились “предметом” худож. творчества. Артистизм сделался принципом жизни целого художнич. слоя, окрещенного богемой, чья “красивая” раскованность зачастую дразнила воображение бурж. публики. К.р. в одном из своих аспектов явилась не чем иным, как омассовлением богемного идеала, лишенного связи с худож. творчеством (перенос центра тяжести с творчества в собственном смысле слова на образ жизни и даже полный отказ от творчества ранее уже имел место в худож. среде, в частности у дадаистов). У романтиков проявилась и симпатия к люмпену, получившая развитие в творчестве Бодлера и других “проклятых” поэтов. Утрированный аристократизм (дендизм) Бодлера не помешал ему выступить с апологией люмпена и преступника; с его т.з., цинизм люмпена оправдан только постольку, поскольку он представляет собой отрицание “бурж.” морали. В 20 в. “романтика цинизма” в лит-ре и искусстве расцвела пышным цветом. Достаточно напомнить о Брехте, испытывавшем постоянную склонность к стилизованной вульгарности так называемых жанров и к нарочитому эпатажу: его “Трехгрошовая опера” пронизана нескрываемой симпатией к уголовной “малине”, по-своему живописной, дерзкой, глумливо отрицающей купно “гражданский кодекс и Библию”. К.р. претворила в себе все эти и подобные им токи и в рез-те как бы легитимировала нек-рые элементы люмпенской психологии, люмпенских нравов, в частности, распахнула двери перед ненормативной лексикой. К романтизму восходит в нек-ром отношении и “Рок-культура”. Ее универсальные притязания имеют нечто общее с шиллеровской мечтой о чувственно раскованном искусстве-игре. Еще больше заметен в ней след вагнеровской идеи о синтезе искусств, о их перерождении в миф. У Вагнера, этого наследника романтиков, искусство стремится “выйти из себя”, завладеть зрителем-слушателем целиком и не отпускать его больше нигде и никогда. Похожие претензии демонстрирует “рок-культура”; с тем отличием, что ее собственно эстетич. уровень несопоставимо скромнее. Рок - это ведь не только музыка для слушания, вокруг него может быть организовано целое “действо”: оно приглашает к участию, выражающемуся в ритмич. телодвижениях, к спонтанному Хэппенингу; более того, оно претендует быть самой “жизнью”. А экстатич. взвинченность “действа” (зачастую усиливаемую наркотиками) естественно поставить в иную связь - с “дионисийскими” мотивами у Ницше и оргиастич. мечтами нек-рых символистов, путавших “правое безумствование” с “болезненным неистовством”. Здесь уже затронуты религ. составляющие К.р., более существенные, чем это может показаться на первый взгляд. Первое, чем привлекла внимание К.р. в этом плане, было обращение к нетрадиционным для евроамер. цивилизации культам (в США именуемых просто “культами”). По большей части это были культы вост. происхождения, такие как религия Кришны, бахаизи, нек-рые формы йоги; кое-где были возрождены и вовсе экзотич. религии - Изиды, Астарты, Митры. При своем появлении в к. 60-х - нач. 70-х гг. “культы” вызывали неумеренное внимание со стороны СМИ, вольно или невольно преувеличивающих их действительную роль. На самом деле число участников этого духовного маскарада, впору так его называть, никогда не было особенно значительным, а с течением времени неуклонно падало. Более существенным было и остается влияние буддизма, к-рый обладает свойством приживаться на чужой почве не столько как целостное мировоззрение, сколько отд. своими элементами. Европ. сознание буддизм заражает своим квиетизмом, восприятием жизни, как бессмысленного по сути коловращения вокруг некоей пустоты. Когда пыль, поднятая движением протестующей молодежи, немного улеглась, нек-рыми исследователями было замечено, что К.р. явила собою своеобразное претворение опр. америк. традиции - периодически повторяющихся религ. “оживлений” (revivals) или “пробуждений” (awakenings). Приливы и отливы религиозности всегда наблюдались и в Европе, но там внимание привлекали церковные институты или отд. церковные деятели, тогда как религ. самочувствие масс (если оно не выливалось в какие-то еретич. движения) оставалось в тени. В Америке, по причине относит. слабости институтов (это особенно касается той, “настоящей” Америки, что начинается за Аппалачскими горами), оно вышло на передний план. “Оживления” обычно приносили не только повышение “градуса” религиозности, но и нек-рое изменение его качества. Напр., т.н. “Великое оживление” нач. 19 в. (его называют иногда Второй Амер. революцией) подвергло ревизии пуританскую традицию в направлении ее “облегчения”, приноровления к уровню простых фермеров и лесорубов, чуждающихся богословских “умствований”, и в направлении большей эмоциональности (пиетистского происхождения), слишком, однако, субъективной, погруженной в мутные воды психол. состояний. От “Великого оживления” ведет отсчет амер. популизм, не только в религ. отношении, но и в политике и культуре, с его характерным антиинтеллектуализмом и недоверием ко всем и всяческим авторитетам. Историк Г. Мэй набросал следующую типич. картину религ. “оживлений”: “Они начинаются с неудовлетворенности жизнью и ее ценностями; от отчаяния они ведут к непродолжит. эйфории. Их средство убеждения - не аргумент, но драма или свидетельство. С т.з. их оппонентов, они несут с собой нетерпимость, обскурантизм и особенно антиинтеллектуализм; в свою очередь их приверженцы квалифицируют оппонентов как бездушных формалистов. Оживления распространяются очень быстро, но и заканчиваются тоже быстро; эмоц. высота, к-рой они требуют, не может долго выдерживаться... Оппоненты всегда указывают на то, что оживления сопровождаются разного рода экстравагантностями, богохульствами, нарушениями приличия, даже преступлениями. Люди, убежденные в том, что ими получен свыше некий мандат, часто бывают опасными людьми. Оживления не проходят даром: они дают новую жизнь старым ценностям, или открывают какие-то новые ценности... Даже те, кто в них не участвовал, порою отдают себе отчет в том, что, испытав их влияние, стали думать и чувствовать несколько иначе”. Легко заметить, что по всем перечисленным признакам К.р. 60-х гг. может быть оттеснена к “оживлениям”; молодые люди, явившиеся ее инициаторами, сами того не ведая, в чем-то существенном пошли по стопам своих пуританских предков. Конечно, это не означает, что К.р. явилась просто очередным “оживлением”; недаром она зовется все-таки культурной, а не религиозной. Да и в религ. отношении она представляет собой в высокой степени своеобр. феномен. Прежние “оживления” ставили целью восстановить в правах новозаветную этику благодати, к-рую пуританство в силу нек-рой своей “толстокожести” недооценивало, нажимая на этику закона. Эта его черта перешла к либеральному протестантству 20 в., позаботившемуся о том, чтобы исключить из христианства все таинственное, парадоксальное и оставить от него лишь то, что должно обеспечить исправное “функционирование” “христ. цивилизации” - формализованную, “засушенную” этику. Протестующие молодые люди перечеркнули ее крест-накрест, как неискреннюю и несоответствующую духу времени; паролем для них стала “любовь”. Один из персонажей Сэлинджера, очевидно, выражающий интенцию автора, находит смысл жизни в том, чтобы “любить Толстую тетю”, некую воображаемую тетю, у к-рой ноги “все в узловатых венах” и к-рая сидит “в жутком плетеном кресле” (повесть “Зуи”). Эта “галилейская” музыка (хотя и с буддистскими нотками) впечатляет тем больше, что звучит в очень совр. обрамлении из обычных у Сэлинджера иронич. и уничижит. интонаций; она как будто стыдится своей интенсивности. Учитывая, какой “урожай душ” снимали сэлинджеровские герои в те годы в среде амер. студен. молодежи, можно посчитать этот эпизод эмблематичным для “детей цветов”. Из каких-то, им самим неведомых, душевных глубин у них вдруг прорвалось живое христ. чувство, стремление к преодолению, силою любви, всего материального, условного (включая сюда и мораль), к сокрушению барьеров, разделяющих “твое” и “мое”; нечто “утреннее”, “детское” просияло в их мироощущении, действительно роднящее их с Франциском Ассизским, признанным ими как бы своим покровителем (а многих из них подтолкнувшим и к бродяжничеству, и живописному нищенству). Но любовь восходящая (по Юнгу) легко переходила у них в любовь нисходящую - “заземленную” на плоти; было желание сделать плоть “духовной”, а в рез-те, наоборот, дух, спускаясь со своих высот, делался “плотским”. И тут уже не св. Франциск вставал за их спиною, а скорее Великий Пан со своей знаменитой свирелью и сонмом духов земли, иные из к-рых, по давней шаловливой привычке, любят принимать облик духов неба. Другая составляющая К.р. - антирационализм, по-своему тоже отвечала традиции религ. “оживлений”; парадоксально здесь то, что против “умствований” выступили не “простые люди”, как прежде, но выходцы из образованного слоя и сами в большинстве своем студенты. Эпицентром движения стал ун-т в Беркли, краса и гордость Америки, корабль, если позволено так его назвать, обновленной амер. мечты - о бесконечном прогрессе, опирающемся теперь уже гл. обр. на научные исследования. Экзистенциально более чуткая, чем взрослые люди, молодежь уловила все, что в сегодняшнем мире подрывает веру в прогресс - все известные факты (вроде использования достижений науки в военных целях) и то,что еще только носилось в воздухе и не было в достаточной мере осознано, - все уловленное “намотала на ус” и отвергла миф о прогрессе, как она отвергла морализм. Если изрядно засушенной пуританской морали культурные революционеры противопоставили эйфорию любви, то мифу о прогрессе они противопоставляли трезвость: мир не становится лучше в рез-те прогресса; или, точнее, что-то становится лучше, а что-то хуже. Неверие в рационально вычисленное “счастливое будущее” было перенесено на всякое умственное усилие, проникающее во “тьму времен”. Соответственно выросло в цене настоящее. Для прежних “оживлений” тоже было характерно своего рода “революционное нетерпение”, желание вкусить как можно больше Царствия Божьего “здесь и сейчас”; но при этом не утрачивалась эсхатологич. перспектива, не забывалось о том, что всему есть времена и сроки. В восприятии культурных революционеров эсхатология расплылась и поблекла и только настоящее заиграло живыми красками. А неверие в силу ума обернулось мистич. озорством. С другой стороны, замутнение эсхатологич. перспективы имело следствием возрождение “древнего ужаса”. Тема страха, в ее метафизич. аспекте, стала одной из осн. тем К.р. и нашла самое широкое выражение в массовой культуре так же, как и тема его преодоления посредством все той же оргийности. Прежние “оживления” не выходили из рамок того, что было осенено крестом. Напротив, К.р. означила “диффузию сакрального”, когда сминаются границы не только между различными и далекими друг от друга культами, но также между сакральным и профанным. Вероятно, наиболее адекватно это явление может быть объяснено в терминах Постмодернизма, таких, как децентрация и диссеминация; нигде не найти точки опоры, все движется, переходя друг в друга или друг друга отражая. Одно из наиболее ярких его направлений - возникшее на волне К.р. движение “Новый век” (New Age), являющееся (или претендующее быть) также и худож. стилем. Это разновидность пантеизма с утопич. окраской, эклектич. мешанина из христ. мистики, суфизма, экологизма, йогич. техник и многого другого. Связь К.р. с опр. традициями облегчила, как представляется, ее распространение “вширь”. По мере того, как “дети” утрачивали свой максимализм, “отцы” проявляли все большую податливость в отношении нек-рых элементов “нового стиля жизни”, поначалу их так шокировавшего. “Средняя Америка” узнавала в культурных революционерах нечто родное, исконное: это, во-первых, натурализм, а во-вторых, антиинтеллектуализм и обскурантизм в их новых, - если позволителен такой оксюморон - “просвещенных” вариантах и связанное с ними презрение к авторитетам. Самый факт, что К.р. начали “дети” - хотя и достаточно взрослые и уже поэтому грешные, - привел “среднюю Америку” в нек-рое смущение. Нац. память подсказала ей, что стремление восчувствовать себя “новой тварью”, опьянение собственным мнимым ангелизмом достаточно укоренено в амер. сознании, а значит, молодые люди, может быть, не столько нарушили традицию, сколько продолжили ее. И их неожиданную, на первый взгляд, склонность к бродяжничеству естественно было объяснить более глубокими причинами, нежели воздействие популярной в те годы книжки Дж. Керуака “На дороге”. Можно было бы вспомнить о трапперах, лесорубах и проч. времен фронтира, к-рые вели, по сути, кочевой образ жизни, не имея постоянного дома. И можно вызвать в памяти еще более ранние воспоминания о первых пуританах, не удовлетворенных “градом пребывающим”, но взыскующих “Странствующего града”. А их (“детей”) сильно выраженный натурализм, очевидно, свидетельствует о доверии к природным стихиям (к деистич. “природе, не распятой на кресте”), к-рое тоже стало частью амер. опыта. Амер. христианство примерно с сер. 18 в. было заражено скрытым пелагианством (ересь 5 в., заменившая догмат о первородном грехе догматом о первородной невинности), с течением времени становившимся все более явным и сближавшим его с деизмом. Самым ярким выражением доверия к природе и одновременно самой скандальной частью К.р. стала “сексуальная революция”. “Сексуальные революционеры” попытались пройти “проверку на невинность”, заявив, что не имеют при себе ничего, кроме того, чем их одарила природа, и что они ничем не хуже Адама и Евы до их грехопадения. Ясные глаза и обезоруживающие улыбки (см., напр., рисованную часть - не фотографии - обязанного своим существованием К.р. журнала “Плейбой”) служили тому порукой. Но тут уже настолько явно запахло серой, что пуританский “внутренний страж”, пока еще бодрствующий, вынужден был напомнить о себе довольно решит. образом; да и вся культурная традиция (в своей антиприродной функции) восстала против избыточного натурализма. Дело кончилось компромиссом, впрочем, не слишком устойчивым: спор между традиционалистами и сторонниками большей сексуальной раскованности продолжается с переменным успехом. И оргиастическая по своему характеру рок-музыка тоже не свалилась внезапно на голову. Один из ее основных источников - джаз, давно уже получил распространение в Америке и за ее пределами. Уже при его появлении, в 10-20-х гг., наиболее чуткие слушатели уловили, что эстетика джаза таит некоторую опасность для этич. типа личности вообще и той его разновидности, какая сложилась в С.Ш. в частности. Через посредство джаза входила в жизнь дионисийская стихия, чуждая и враждебная строю европ. (евроамер.) души. В том, что джаз был “признан” на уровне массовой культуры, опр. роль сыграли имиджи черных джазменов. Было очевидно, что эти парни, к-рые намеренно вели себя на эстраде как взрослые дети, не способные распространять что-то заведомо дурное. Т. е. пропуском в мир популярной культуры им послужило, если можно так его назвать, удостоверение в невинности. С опр. готовностью было воспринято и продемонстрированное в ходе К.р. презрение к авторитетам. Оно распространилось и на те авторитеты, к-рые еще как-то держались за почитаемые фигуры нац. и мировой истории. 80-е гг. несколько сдержали процесс падения всех и всяческих авторитетов, но отнюдь не обратили его вспять. Легко заметить, что это старый дух фронтира - дух эгалитаризма - вышел на “новые рубежи”. Опрокинув на своем пути, кажется, все барьеры (и обойдя лишь экономические - маркирующие уровень доходов и потребления), дух эгалитаризма добивает те из них, к-рые с известным правом можно назвать естественными - возрастной и половой. Семья и школа, не говоря уже о церкви, все меньше принимают участие в воспитании детей; “не учи меня” и “сам разберусь” остается девизом подрастающих поколений. И с той же настойчивостью звучит голос случайного харизматика: “следуй за мной”, “делай, как я”. Утрированные, чтобы не сказать карикатурные, формы принимает и стремление к равенству полов: “красный чулок” (феминизм) добивается полного внешнего равенства полов, игнорируя более тонкие соотношения, существующие между ними. Размышляя над последствиями К.р., старейшина амер. социологов Д. Белл пришел к выводу, что без авторитетов не может быть ни зрелого Я, ни свободы, ни цивилизации. Кое-кем это было воспринято как типичное брюзжание человека “старого закала”. Но вот, к примеру, два известных публициста, П. Колье и Д. Хоровиц, сами “шестидесятники”, в свое время отдавшие дань тогдашним “безумствам”, склоняются к мнению, близкому тому, что высказал Белл. Они, правда, испытывают нек-рую ностальгию по 60-м (что естественно), “празднику невинности и цинизма”, как они его характеризуют, и не отказывают ему в опр. рода экзистенциальной правде (что справедливо). И все же окончат. приговор, вынесенный ими своему поколению, - обвинительный: это “потерянные юноши и девушки, к-рые так и не стали взрослыми”. “Начав штурм авторитетов, - пишут они в своей покаянной книге “Поколение разрушителей”, - мы ослабили иммунную систему нашей культуры, сделав ее уязвимой для разных приблудных болезней. Эпидемия, в фигуральном смысле, преступности и наркомании, так же, как и в буквальном смысле эпидемия СПИДа, восходит к шестидесятым. Перечень негативных последствий К.р. можно было бы продолжить. Многие явления К.р. без труда опознаются как упадочные, типологически близкие явлениям упадка иных эпох и даже культурных ареалов. Они более или менее вписываются в картину “заката Запада”, созданную усилиями Шпенглера, Ле Бона, Ортеги-и-Гассета (см. Ортега-и-Гассет) и нек-рых совр. авторов. Но картина “заката Запада” далеко не бесспорна: закон культурно-истор. циклов лишь отчасти может быть применен к евроамер. цивилизации, реализующей в истории христ. принцип свободы и в этом отношении уникальной. И в К.р. есть моменты, в картину “заката Запада” не вписывающиеся; таковы, прежде всего, изначальные импульсы, вызвавшие К.р.: безусловно, правы авторы (напр., франц. писатель и философ М. Клавель), настаивающие на том, что в движении протестующей молодежи была “душа” и была “любовь”. С определенной долей уверенности это позволяет утверждать, что в недрах евроамер. цивилизации еще сохраняются творч. силы, необходимые для будущего. Вероятно, более точная оценка К.р. станет возможна лишь с течением времени. Лит. : Roszak Th. The Making of Counterculture. N.Y., 1969; Reich Ch. The Greening of America. N.Y., 1970; Ph. Slater. The Pursuit of Loneliness: American Culture at the Breaking Point. Boston, 1970; Friedmann F. Youth and Society. London, 1971; Hann Th. Bodies in Revolt. N.Y., 1972; Leech K. Youthquake. L., 1973; Phillips D. Student Protest. 1960-1969. Wash., 1980; Counterculture and Social Transformation. Springfield (111.). 1982; Ory P. L´Entre-deux-Mai. Mai 1968 - Mai 1981. P., 1983; Sweet Little Sixten: Jugend in den USA. Hamb., 1983; Callier P., Horo-witz D.. Destructive Generation. N.Y., 1990; JamizonA., Eyerman R. Seeds of the Sixties. Berk., 1995; Давыдов Ю.Н. Эстетика нигилизма. М., 1975; Давыдов Ю.Н., Роднянская И.Б.. Социология контркультуры. М., 1980. Ю.М. Каграманов. Культурология ХХ век. Энциклопедия. М.1996
Культурная революция в СССР
В первые годы советской власти – 1920-1930-е г.- в культурной жизни страны главным событием была культурная революция .
Культурная революция
Культурная революция – это мероприятия, которые проводились в СССР с целью коренной перестройки культурной и идеологической жизни в стране.
История термина
Впервые термин появился в мае 1917 года в «Манифесте анархизма» братьев Гординых
Цели
Создание новой культуры, отражающей особенности социалистического строя
Формирование кадров интеллигенции среди рабочих и крестьян
Ликвидация безграмотности
Приобщить к достижениям культуры как можно более широкие массы населения
Идеологизация культуры в соответствии с принципами социализма, насаждение идеологического единообразия
Отказ от культурного наследия прошлого
Мероприятия
23 января 1918- Декрет об отделении церкви от государства и школы от церкви . Из системы образования были удалены предметы, которые были связаны с религией. Развёртывание атеистической пропаганды, начались гонения на религию. В храмах создавались клубы, склады.
Созданы государственно - партийные органы для управления культурной жизнью: Агитпроп - отделы агитации и пропаганды в партии, Главполитпросвет – Главный политико-просветительный комитет РСФСР (действовал с 1920-1930 г, затем реорганизован в Наркомпрос, председатель – Крупская Н.К ., жена Ленина В.И.), Наркомпрос – Народный комиссариат просвещения(государственный орган РСФСР, который контролировал деятельность учреждений культуры, председатель – Луначарский А.В .), Главлит – Главное управление по вопросам литературы и издательства- осуществлял цензуру печатных изданий в СССР с 1920-1991г.
Национализация учреждений культуры: издательства, музеи.
Отменена свобода печати, установлена жёсткая цензура.
Борьба с безграмотностью. По переписи 1920 г. в России умело читать 41.7 % населения. В 1930- введено всеобщее начальное образование . По всей стране создавались ликбезы - центры по ликвидации неграмотности людей до 40 лет. Развернулось массовое движение по борьбе с неграмотностью под лозунгом: « Грамотный обучи неграмотного»»
Создание национальных алфавитов народностей окраины страны. Приобщение их к культуре (Дагестан, Крайний север, киргизы, башкиры, буряты и др).
Создание условий для обучения рабочих в вузах – открывались рабфаки (рабочие факультеты), в которых готовили к поступлению.
Начала формироваться научная элита, создавались новые учреждения: Коммунистический университет, Коммунистическая академия, Институт Красной профессуры.
Активно привлекались к работе учёные царской России.
Проводились репрессии по отношению к идеологическим противникам. Из страны на «Философском пароходе » (обобщённое названии операции по высылке интеллигенции в 1922-1923 г.) были высланы более 200 деятелей науки и культуры
С конца 1920-х годов начались проводиться судебные процессы против интеллигенции - «врагов народа»: «Академическое дело» (дело против учёных Академии наук в 1929-1931), «Шахтинское дело» (обвинялись специалисты угольной промышленности. 1928), «Дело Промпартии» (о вредительстве в промышленности группы инженеров и научно-технических работников, 1930).
С 1929 начали работу шарашки - технические бюро из репрессированной интеллигенции для проведения научной деятельности.
Создан Пролеткульт (работал с 1917-1932).
В искусстве был утверждён единый метод - социалистический реализм
Итоги
К 1939 году грамотных в стране стало 87.4% населения.
Создана большая сеть школ, других учебных учреждений.
Сформирована официальная культура и идеология, в основе которой лежали принципы марксизма-ленинизма.
КУЛЬТУРНАЯ РЕВОЛЮЦИЯ, процесс коренной перестройки культурной и идеологической жизни общества в период строительства социализма в РСФСР и СССР. Термин «культурная революция» впервые употребил В. И. Ленин в работе «О кооперации» (1923), подразумевая под ним, прежде всего, распространение грамотности, развитие массовой просветительной работы среди сельского населения. Впоследствии термин утвердился для обозначения политики замены «буржуазной» культуры на новую, социалистическую, сформированную, по словам Ленина, «с точки зрения миросозерцания марксизма и условий жизни и борьбы пролетариата в эпоху его диктатуры». Важнейшей целью культурной революции являлось превращение принципов марксистско-ленинской идеологии в личные убеждения человека. Культурная революция включала перестройку народного образования и просвещения на социалистических началах, «перевоспитание» буржуазной и формирование социалистической интеллигенции, создание основанных на марксистской идеологии литературы, искусства и науки, утверждение новой морали и атеистического мировоззрения, преобразование быта и т.п.
Задачи политики в области культуры сформулированы в первых декретах советской власти, Конституции РСФСР 1918 и программе РКП(б) 1919. Для её осуществления создана система партийно-государственного руководства культурной жизнью общества, включавшая агитационно-пропагандистский отдел ЦК РКП(б) (Агитпроп), Народный комиссариат просвещения РСФСР (Наркомпрос; в его системе были сосредоточены все учебные заведения), Главный политико-просветительный комитет (Главполитпросвет), отделы народного образования Советов, Главлит и др. Были национализированы издательское, театральное и музейное дело, кинопроизводство. Ликвидирована свобода печати.
Система коммунистической пропаганды и агитации включала организацию в промышленных центрах и на предприятиях профсоюзных культотделов и культурно-просветительных комиссий, библиотек, клубов, пролетарских университетов, «красных уголков» и пр. В деревне действовали передвижные и стационарные школы политграмоты, группы политграмоты и пр. По всей стране курсировали агитпоезда, агитпароходы, «красные повозки» и «красные обозы». Огромное значение и для города, и для села имела радиофикация, благодаря которой резко расширились горизонты знания для населения и одновременно партия получила мощнейшее средство идеологического воздействия на массы. В 1920-е годы широко распространились марксистские кружки низшего, среднего и повышенного уровня, где слушателей знакомили с целями социалистической революции, разъясняли политику РКП(б)-ВКП(б) и Коммунистического интернационала. Ещё в 1920-е годы возник культ В. И. Ленина, который упрочился и дополнился в 1930-х годах культом И. В. Сталина, ставшим неотъемлемым атрибутом культурной революции в СССР.
Один из важнейших аспектов культурной революции - атеистическая пропаганда и внедрение материалистического миропонимания вместо религиозного. Их начало положено Декретом об отделении церкви от государства (1918), отменившим преподавание Закона Божьего в школе. Антирелигиозная кампания была призвана разрушить крестьянскую патриархальную культуру. В рамках образованного в 1928 году рабоче-крестьянского радиоуниверситета действовал антирелигиозный факультет. По решению 2-го съезда безбожников (1929) при вузах, коммунистических вузах и техникумах открывались антирелигиозные отделения, а при биологических, агрономических и медицинских факультетах институтов - специальные курсы и семинары. Во многих городах создавались антирелигиозные музеи. В 1932 массовой организацией (5,5 миллионов человек) стал Союз воинствующих безбожников. Выросли тиражи антирелигиозной литературы, организовывались кружки юных безбожников. Для детей, пытавшихся придерживаться семейных религиозных традиций, в учебных заведениях создавалась невыносимая обстановка. Духовенство подвергалось шельмованию и преследованиям. Многие церкви, особенно в годы коллективизации, были разрушены или переоборудованы под клубы, склады и производственные объекты.
В области образования упор делался на внедрение классового принципа в высшей школе и ликвидацию неграмотности в массовом масштабе. Последней проблеме В. И. Ленин придавал особое значение в связи с критикой большевистских планов построения социализма в Советской России со стороны российских и западноевропейских социал-демократов, утверждавших, что подобные планы обречены на провал из-за культурной отсталости населения. Согласно декрету СНК «О ликвидации безграмотности среди населения РСФСР» от 26.12.1919, все неграмотные в возрасте от 8 до 50 лет были обязаны обучаться грамоте. В таком случае для взрослых рабочий день сокращался на 2 часа, а в РККА занятия по обучению грамоте приравнивались к строевой подготовке. При Наркомпросе образована Всероссийская чрезвычайная комиссия по ликвидации безграмотности (1920; с 1917 действовал отдел внешкольной работы во главе с Н. К. Крупской, созданный также для ликвидации неграмотности), организована сеть внешкольного образования: школы ликбеза (ликвидации безграмотности), избы-читальни, добровольное общество «Долой неграмотность» (1923). По данным переписи 1939, доля грамотных в РСФСР в возрасте от 9 до 49 лет достигла 89,7% (по данным хозяйственной переписи 1918, грамотных среди рабочих было 64%, среди крестьян - 30%).
Перед школой при осуществлении политики культурной революции ставилась задача быть не только «проводником принципов коммунизма вообще, но и проводником идейного, организационного воспитательного влияния пролетариата на полупролетарские и непролетарские слои трудящихся масс». Повсеместное создание комсомольских и пионерских организаций сыграло существенную роль в распространении коммунистического мировоззрения. При организации школьного образования учитывался опыт функционирования учреждений начального образования, сложившихся ещё в дореволюционной России: согласно «Положению об единой трудовой школе РСФСР», принятому ВЦИК 30.9.1918, в Советской России предполагалось бесплатное, совместное для мальчиков и девочек обучение в 9-летней 2-ступенчатой школе (1-я ступень - 5-летняя начальная школа, 2-я ступень - 4-летняя средняя школа). Однако реализация «Положения...» встретила значительные трудности. Около 50% детей в 1920 оставалось вне школы. В 1921 финансирование школ переведено на местный бюджет, возложено на население (так называемое самообложение). Началось сокращение числа школ, а также преподавателей. В 1923 году введена плата за обучение (освобождались дети необеспеченных граждан и инвалидов) в начальных 4-летних (иногда 3- или 5-летних) и средних (9-летних) общеобразовательных школах; одновременно стали создаваться производственно ориентированные 7-летние школы при совхозах и кооперативах, с 1925 - при промышленных предприятиях. К концу 1920-х годов значительно увеличились ассигнования на общеобразовательную школу. В 1930-34 введено всеобщее обязательное 4-летнее (в промышленных городах и рабочих посёлках - 7-летнее) обучение (всеобщее обязательное 7-летнее - повсеместно, в 1956). Огромное значение для развития школьного обучения на родном языке имело создание в 1920-30-х годах письменностей для десятков народов (киргизов, башкир, бурят, народов Дагестана, Крайнего Севера и др.), перевод с арабского на латинскую, а затем на кириллическую графическую основу письменности отдельных народов Средней Азии и Кавказа (узбеков, таджиков, туркмен, казахов, азербайджанцев и др.). В 1940 в СССР действовало 65 тысяч школ, в которых обучалось почти всё (свыше 20 миллионов) подрастающее поколение, работали 1216 тысяч учителей. В связи с ростом вовлечённости женщин в производственную деятельность увеличилось число дошкольных детских учреждений (46 тысяч в 1940).
Доступ в вузы декретом СНК от 2.8.1918 был открыт для лиц старше 16 лет (в том числе для женщин), независимо от наличия у них среднего и даже начального образования, отменялись вступительные экзамены, а также плата за обучение (возобновлена для большинства студентов и учащихся старших классов средней школы на период 1940-56). Одновременно Наркомпросу предписывалось принимать в вузы преимущественно «лиц из среды пролетариата и беднейшего крестьянства» в случае, если число желающих учиться в них превысит обычное число мест в вузе. Чтобы подготовить выходцев из социальных низов к обучению в вузе, с 1919 стали создаваться рабочие факультеты (рабфаки), являвшиеся также центрами формирования студенческих первичных организаций РКП(б), которые оказывали воздействие на решения приёмных комиссий, препятствуя поступлению в вузы «классово чуждых» элементов. В 1921 ликвидирована автономия высшей школы. За годы 1-й пятилетки (1928/29-1932/33) число вузов в РСФСР увеличилось с 94 до 498 (главным образом за счёт разделения политехнических вузов на несколько отраслевых институтов и преобразования техникумов в вузы). К концу 1930-х годов 15,9% населения имело высшее, незаконченное высшее, среднее и неполное среднее образование, эта группа составляла около 80-90% общего числа специалистов.
Подготовкой новой административной, научной и преподавательской элиты, преданной марксистским идеям, занимались специально созданные научные и высшие учебные учреждения: Социалистическая академия общественных наук (1918; с 1924 Коммунистическая академия), Институт К. Маркса и Ф. Энгельса (1921; в 1931 объединён с Институтом В. И. Ленина), Институт В. И. Ленина (1923-31), Истпарт, Институт красной профессуры, коммунистические университеты. Одной из главных проблем стало написание новых учебников и учебных пособий, основанных на коммунистической идеологии. Преподавание истории в школах и вузах было заменено изучением обществознания. В вузах вводилось обязательное изучение исторического материализма, истории пролетарской революции, истории партии и основ ленинизма, в 1921 вместо юридических, исторических, экономических факультетов образованы факультеты общественных наук (с середины 1930-х годов гуманитарные факультеты в университетах стали восстанавливаться; было возобновлено преподавание истории в школе и вузах). В 1922-23 при ЦК РКП(б) образовано Центральное бюро коммунистического студенчества и его общегородские объединения, способствовавшие усилению влияния партии в вузах.
В сфере науки советское руководство исходило из тезиса о приоритетном развитии производительных сил. В интересах экономического развития страны правительство поддерживало деятельность Комиссии по изучению естественных производительных сил России (КЕПС; учреждена в 1915), в состав которой входили ведущие учёные. В 1918 началась разведка нефти на территории между Волгой и Уралом, в 1920 развернулись работы по комплексному изучению Курской магнитной аномалии. При ВСНХ был создан Научно-технический отдел для централизации всех конкретных исследований, который привлёк к работе свыше 250 учёных-профессоров, 300 инженеров и около 240 других специалистов. Свыше 200 учёных и инженеров участвовали в составлении ГОЭЛРО плана. К 1921 в РСФСР действовало свыше 70 НИИ (не считая имевшихся при вузах). Постановлением ВЦИК и СНК СССР от 27.7.1925 Российская академия наук получила статус Академии Наук СССР, была признана высшим научным учреждением страны и передана в ведение СНК. В том же году решением Политбюро ЦК ВКП(б) утверждена межведомственная Комиссия по содействию работам АН, которая осуществляла политическое и организационное руководство академией, участвовала в планировании её работ, контроле над финансами и т.д.
Внедрение марксистского сознания в среде учёных с уже сложившимися взглядами и мировоззрением представляло особую трудность. Советское руководство, нуждаясь в интеллектуальных силах, с одной стороны, привлекало учёных и специалистов-техников к сотрудничеству (в 1921 приняты декреты СНК «Об улучшении быта учёных», «О мерах к поднятию уровня инженерно-технического знания в стране и к улучшению условий жизни инженерно-технических работников РСФСР», в 1921-31 действовала Центральная комиссия по улучшению быта учёных при СНК), а с другой стороны, стремясь подчинить их целям выполнения планов социалистического строительства, прибегало к методам устрашения и репрессий. В ходе операции, получившей в литературе название «Философский пароход», за границу в 1922-23 принудительно отправлено свыше 200 человек, в которых большевики видели своих политических противников, - видные юристы, врачи, экономисты, деятели кооперации, писатели, журналисты, философы, преподаватели высшей школы, инженеры. В конце 1920-х - начале 1930-х годов процесс «вытеснения» буржуазных специалистов был ускорен. В ходе организованных политических процессов преследованию и репрессиям подверглись учёные-гуманитарии («Академическое дело»), представители в основном старой технической интеллигенции («Шахтинское дело», Промпартии дело), учёные в сфере экономических наук (Трудовой крестьянской партии дело), краеведы («краеведов дело») и др. Многие были расстреляны или отбывали заключение; с 1929 часть заключённых занимались научными исследованиями в «шарашках» - Особых технических бюро ОГПУ - НКВД - МВД СССР. Такая политика нанесла огромный ущерб интеллектуальному потенциалу страны, однако, несмотря на потери, советская наука внесла существенный вклад в социалистическую индустриализацию страны, создание могучего оборонного потенциала.
В области литературы и искусства революция открыла дорогу «новой» культуре, зародившейся ещё в 1910-х годах, в частности Пролеткульту (образован в 1917), в основе деятельности которого лежали идеи о чисто пролетарской культуре и нигилистическое отношение к культурному наследию прошлого и его носителям. Идея тотальной переделки общества, невиданный социально-политический эксперимент большевиков нашли отклик среди представителей и идеологов футуризма и других направлений авангардизма. В 1922 был создан «Левый фронт искусств» (ЛЕФ), деятельность которого характеризовалась отрицанием «буржуазного» искусства и «буржуазной» эстетики и стремлением к созданию социально полезного искусства. Продолжался поиск в русле других направлений искусства, представители которых объединялись в собственные творческие союзы и организации - Ассоциация художников революционной России (АХРР), «Перевал», «Серапионовы братья» и др. Политический плакат, в создании которого участвовали многие известные художники и поэты, эффективно использовался для пропаганды революционных идей и новой идеологии. Одновременно с формированием моделей революционной культуры происходил процесс сужения сферы воздействия на общественное сознание традиционных для русской классической культуры гуманистических ценностей.
Советское руководство и партийные верхи первоначально уделяли главное внимание массовой культуре, призванной донести до городских слоёв наглядную идеологическую информацию (с 1918 осуществлялся монументальной пропаганды план), и мало вмешивались в деятельность различных литературных и художественных группировок. В постановлении Политбюро ЦК РКП(б) от 18.6.1925 говорилось, что партия в целом не может связывать себя «приверженностью к какому-либо направлению в области литературной формы», вместе с тем деятелям культуры, ещё сохранявшим относительную независимость, не позволялось в прямой или косвенной форме критиковать правящую партию. Со 2-й половины 1920-х годов власть перешла к очевидному ограничению свободы творческого поиска; проводниками этой политики стали Российская ассоциация пролетарских писателей, Российская ассоциация пролетарских музыкантов, Российская ассоциация пролетарских художников. В период свёртывания НЭПа и с началом коллективизации от деятелей культуры уже требовалась прямая и активная поддержка партийных и государственных начинаний. В 1932 многочисленные литературно-художественные объединения, представлявшие различные течения и направления в искусстве, были распущены, вместо них созданы отраслевые творческие союзы на единой идеологической основе. Ведущим художественным методом стал социалистический реализм. Не соответствовавшие методу (с точки зрения власти) произведения писателей, поэтов и художников не издавались и не популяризировались. Пристальное внимание партийное руководство и лично И. В. Сталин уделяли кинематографу. Для укрепления морально-политического единства советского народа популяризировались классические и современные образцы национальных культур народов Советского Союза, особое значение придавалось пропаганде пролетарского интернационализма. Рассчитывая привлечь творческую интеллигенцию к участию в социалистическом строительстве, партия коммунистов и советская власть выработали систему, с одной стороны, поощрения и поддержки лояльных деятелей культуры, а с другой - ограничения и давления, вплоть до травли и физического уничтожения, тех, кто не желал поступиться своими убеждениями, был чужд партийной идеологии. С середины 1930-х годов востребованным оказалось классическое наследие русской и мировой культуры, особенно в той части, где содержалась критика феодального или буржуазного строя. Стал приветствоваться патриотический настрой в творчестве писателей, драматургов, артистов, композиторов. В то же время были искусственно ограничены прежние связи между отечественной и зарубежной культурой, которая подразделялась на «прогрессивную» и «реакционную» в зависимости от отношения тех или иных иностранных мастеров к СССР. Советские читатели и зрители не имели доступа к произведениям «реакционеров», среди которых было немало выдающихся деятелей культуры, а также оказавшихся в эмиграции или репрессированных на родине русских писателей.
Значительные перемены произошли в сфере повседневной жизни. Строились дома-коммуны, фабрики-кухни, вводились коллективные формы общественно полезного неоплачиваемого труда (субботники, воскресники). Создавались сети домов отдыха, санаториев и профилакториев. Юношество вовлекалось в различного рода кружки при домах пионеров и учебных заведениях. Широко распространялась художественная самодеятельность. Физическая культура и спорт, рассматривавшиеся властью не только с точки зрения физического оздоровления и военной подготовки молодёжи, но и как средство сплочения «рабочих и крестьянских масс» вокруг тех или иных партийных, советских или профессиональных организаций, были включены в план деятельности профсоюзов, комсомола, армии, школы, органов здравоохранения, стали играть большую роль в жизни советских людей (создавались массовые спортивные общества, строились стадионы, организовывались спортивные секции для молодёжи). Сформировалась система военно-патриотического воспитания подрастающего поколения.
Основные задачи советского руководства по революционному преобразованию культуры были решены к концу 1930-х годов. Сложилась новая культура, в основе которой лежала единая официально принятая обязательная идеология. Культурная революция, осуществлявшаяся на фоне значительного роста городского населения, внесла принципиальные изменения в условия и образ жизни, быт трудящихся, прежде всего рабочих и государственных служащих, которые заняли устойчивое и обеспеченное место в обществе, получили доступ к образованию и социальному продвижению, приняли массовую советскую культуру. К 1940 существенно выросли тиражи выпускаемых книг и газет, увеличилось количество массовых библиотек и киноустановок. Государство устанавливало низкие цены («дешевле табака и хлеба», по словам поэта Б. А. Слуцкого) на книги, газеты, билеты в кино, музеи, театры и др.
Опыт, вынесенный из культурной революции, оказался востребован советским руководством и в дальнейшем, он был также распространён правящими коммунистическими партиями в других социалистических странах.
Лит.: Великая Октябрьская социалистическая революция и становление советской культуры, 1917-1927. М., 1985; Советская культура в реконструктивный период, 1928-1941. М., 1988; Максименков Л. В. Сумбур вместо музыки: Сталинская культурная революция, 1936-1938. М., 1997; Аймермахер К. Политика и культура при Ленине и Сталине, 1917-1932. М., 1998; Манин В. С. Искусство в резервации: Художественная жизнь России 1917-1941 г. М., 1999; Плаггенборг Шт. Революция и культура: Культурные ориентиры в период между Октябрьской революцией и эпохой сталинизма. СПб., 2000; Березовая Л. Г., Берлякова Н. П. История русской культуры. М., 2002. Ч. 2.
«КУЛЬТУРНАЯ РЕВОЛЮЦИЯ» 1966-76 годов, идейно-политическая кампания, развёрнутая Мао Цзэдуном под лозунгом борьбы с «ревизионизмом» и «остатками буржуазии в партии, правительстве и армии». Преследовала цель устранить политическую оппозицию Мао Цзэдуну и установить режим его личной власти (подробнее смотри в статье Китай, раздел Исторический очерк). 6-й пленум ЦК Коммунистической партии Китая 11-го созыва (1981) квалифицировал «Культурную революцию» как «смуту», возникшую «по вине руководителя».
Лит.: The Cultural revolution in China / Ed. Т. W. Robinson. , 1971; The Cultural revolution in the provinces. Camb., 1971; Lee Hong Yung. The politics of the Chinese Cultural revolution: а case study. Berk., 1978; Усов В. Н. К вопросу об оценке маоистской «культурной революции» // Вопросы истории. 1982. №2; он же. Культурная революция в Китае // Китай: история в лицах и событиях. М., 1991; он же. История КНР. М., 2006. Т. 1-2; Гао Гао, Янь Цзяци. История десяти лет «великой культурной революции». Тяньцзинь, 1986 (на китайском языке); Ван Няньи. Эпоха великих потрясений. Хэнань, 1989 (на китайском языке); Маомао. Мой отец Дэн Сяопин в годы «культурной революции». М., 2003; Тайные известия беспокойных лет: Люди, умершие и посаженные в тюрьмы в период «великой культурной революции». Хух-Хото, 2003 (на китайском языке).
Культурная революция социалистическая, революционный процесс духовного преобразования общества, составная часть социалистического строительства, создание социалистической культуры - высшей ступени в развитии мировой культуры, приобщение трудящихся к достижениям культуры.
Культурная революция направлена на превращение всех трудящихся в социально активных участников культурно-исторического процесса, на формирование нового человека. К. р. является одной из важнейших закономерностей построения социализма. Учение о культурной революции как «целой полосе общественного развития» разработано В. И. Лениным, определившим её сущность, задачи и цели (термин «культурная революция» введён Лениным в 1923 в работе «О кооперации»). Отбросив социал-демократические догматические схемы об обязательной очерёдности социальных преобразований и необходимости достижения «высокого уровня» культуры как предпосылки социального переворота, В. И. Ленин после Октябрьской социалистической революции выдвинул программу культурной революции
Культурная революция обусловлена революционными преобразованиями в экономике и политике (установление диктатуры пролетариата, обобществление средств производства, социалистическая индустриализация, коллективизация сельского хозяйства).
Культурная революция начинается после завоевания власти рабочим классом и осуществляется трудящимися под руководством коммунистической партии. Она является необходимым условием построения социализма. Культурная революция уничтожает духовное господство и культурную монополию буржуазии в обществе, превращает отчуждённую от народа в условиях капитализма культуру в его достояние, предоставляя трудящимся полную возможность на деле пользоваться благами культуры, цивилизации и демократии (см. В. И. Ленин, Полн. собр. соч., 5 изд., т. 38, с. 94). Все орудия культурной деятельности становятся средством распространения новой, социалистической культуры. Ломая и отбрасывая всё реакционное, косное, устарелое в культуре, культурная революция сохраняет для нового общества всё то ценное, что было накоплено человечеством за его многовековую историю, всё прогрессивное культурное наследие, творчески и критически развивая лучшие образцы, традиции, результаты мировой цивилизации «... с точки зрения миросозерцания марксизма и условий жизни и борьбы пролетариата в эпоху его диктатуры» (там же, т. 41, с. 462). Культурная революция знаменует собой смену закономерностей духовного развития антагонистического общества, выражавших углубляющийся разрыв культуры и народа, господство реакционной культуры, новыми закономерностями духовного развития. На основе этих закономерностей происходит становление и утверждение социалистической и коммунистической культуры.
Культурная революция включает создание социалистической системы народного образования и просвещения, перевоспитание буржуазной и формирование новой, социалистической интеллигенции, создание социалистической литературы и искусства, подъем науки, формирование новой морали, утверждение атеистического мировоззрения, перестройку быта и т. д. Важнейшей целью культурной революции является превращение принципов марксистско-ленинской идеологии в личные убеждения человека, воспитание умения применять эти принципы в практической деятельности и вести бескомпромиссную борьбу с пережитками прошлого, с буржуазными и ревизионистскими взглядами.
Социалистические культурные преобразования одинаковы по своей сущности и целям в различных странах и видоизменяются в соответствии с национальными и историческими особенностями данного народа, нации, страны, с уровнем их экономического и культурного развития, достигнутым до начала культурной революции В СССР, где впервые в истории была осуществлена культурная революция., её особенности определялись значительной отсталостью, унаследованной от старого строя, неравномерностью экономического и культурного развития наций и народностей России, 73% населения в возрасте от 9 лет и старше было неграмотным (перепись 1897).
В переходный период от капитализма к социализму в СССР была коренным образом перестроена система народного образования, ликвидирована массовая неграмотность, создана широкая сеть школ, вузов, культурно-просветительских учреждений. Культурная революция в национальных республиках по темпам развития опережала центральные районы страны. Перевоспитание старой и ускоренное формирование новой интеллигенции, вышедшей из рядов рабочего класса и крестьянства, привело к расцвету науки, литературы и искусства. В Программе КПСС (1961) оценивается значение культурной революции: «В стране осуществлена культурная революция. Она вывела трудовые массы из духовного рабства и темноты, приобщила их к богатствам культуры, накопленным человечеством. Страна, большинство населения которой было неграмотным, совершила гигантский взлет к вершинам науки и культуры».
Культурная революция охватила все социальные, национальные, этнические группы, способствуя развитию их сотрудничества и единства на основе марксистско-ленинского мировоззрения. Опирающаяся на принципы интернационализма, культурная революция привела к всестороннему развитию всех национальных культур, ликвидации отсталости ряда народов и наций в области культуры. В СССР впервые создана письменность около 50 народностей, литература издаётся на 89 языках, радиовещание ведётся более чем на 60 языках народов СССР. В ходе интенсивного расцвета и взаимообогащения национальных культур усиливаются общие черты единой интернациональной культуры. Принципиально чуждая буржуазной установке на стандартизацию и нивелировку духовной жизни, К. р. создаёт предпосылки для свободного развития всех трудящихся.
Культурная революция способствовала преодолению противоположности между городом и деревней, между людьми физического и умственного труда, росту политической активности масс, приобщению трудящихся к управлению обществом, громадному подъёму производительности общественного труда.
С середины 20-х годов особое значение приобрела идеологизация всех направлений культурного развития. Cущность классового подхода к общественным явлениям была усилена культом личности Сталина. Принципы классовой борьбы должны были отражаться и в художественной жизни страны.
Усилился авторитарно-бюрократический стиль руководства наукой, литературой, искусством. Были созданы органы отраслевого управления культурой - Союзкино (1930), Всесоюзный комитет по радиофикации и радиовещанию (1933), Всесоюзный комитет по делам высшей школы (1936), Всесоюзный комитет по делам искусства (1936) и др.
Проводилась унификация и регламентация культуры, ее подчинение общим идеологическим, а подчас и творческим принципам. Унификация распространялась на национальные особенности культуры народов СССР. Так, главным достижением русской культуры был провозглашен ленинизм.
В 1939 г. было объявлено о завершении культурной революции, о чем должно было свидетельствовать выполнение такой задачи, как ликвидация неграмотности.
Вся культурная и идеологическая работа в этот период была направлена на утверждение марксистско-ленинской идеологии и превращение ее в мировоззрение всех советских людей. На культурное строительство распространялось общегосударственное пятилетнее планирование.
Понятие «Русское зарубежье»
Понятие «русское зарубежье» возникло и оформилось после Октябрьской революции 1917, когда Россию массово начали покидать беженцы. После 1917 из России выехало около 2-х миллионов человек. В центрах рассеяния – Берлине, Париже, Харбине – была сформирована «Россия в миниатюре», сохранившая все черты русского общества. За рубежом выходили русские газеты и журналы, были открыты школы и университеты, действовала Русская Православная Церковь. Но несмотря на сохранение первой волной эмиграции всех особенностей русского дореволюционного общества, положение беженцев было трагическим. В прошлом у них была потеря семьи, родины, социального статуса, рухнувший в небытие уклад, в настоящем – жестокая необходимость вживаться в чуждую действительность. Надежда на скорое возвращение не оправдалась, к середине 1920-х стало очевидно, что России не вернуть и в Россию не вернуться. Боль ностальгии сопровождалась необходимостью тяжелого физического труда, бытовой неустроенностью; большинство эмигрантов вынуждено было завербоваться на заводы «Рено» или, что считалось более привилегированным, освоить профессию таксиста.
Россию покинул цвет русской интеллигенции. Больше половины философов, писателей, художников были высланы из страны или эмигрировали. За пределами родины оказались религиозные философы Н. Бердяев, С. Булгаков, Н. Лосский, Л. Шестов, Л. Карсавин. Эмигрантами стали Ф. Шаляпин, И. Репин, К. Коровин, известные актеры М. Чехов и И. Мозжухин, звезды балета Анна Павлова, Вацлав Нижинский, композиторы С. Рахманинов и И. Стравинский.
Из числа известных писателей эмигрировали: Ив. Бунин, Ив. Шмелев, А. Аверченко, К. Бальмонт, З. Гиппиус, Дон-Аминадо, Б. Зайцев, А. Куприн, А. Ремизов, И. Северянин, А. Толстой, Тэффи, И. Шмелев, Саша Черный. Выехали за границу и молодые литераторы: М. Цветаева, М. Алданов, Г. Адамович, Г. Иванов, В. Ходасевич. Русская литература, откликнувшаяся на события революции и гражданской войны, запечатлевшая рухнувший в небытие дореволюционный уклад, оказывалась в эмиграции одним из духовных оплотов нации. Национальным праздником русской эмиграции стал день рождения Пушкина.
В то же время, в эмиграции литература была поставлена в неблагоприятные условия: отсутствие массового читателя, крушение социально-психологических устоев, бесприютность, нужда большинства писателей должны были неизбежно подорвать силы русской культуры. Но этого не произошло: с 1927 начинается расцвет русской зарубежной литературы, на русском языке создаются великие книги. В 1930 Бунин писал: «Упадка за последнее десятилетие, на мой взгляд, не произошло. Из видных писателей, как зарубежных, так и «советских», ни один, кажется, не утратил своего таланта, напротив, почти все окрепли, выросли. А, кроме того, здесь, за рубежом, появилось и несколько новых талантов, бесспорных по своим художественным качествам и весьма интересных в смысле влияния на них современности».
Утратив близких, родину, всякую опору в бытии, поддержку где бы то ни было, изгнанники из России получили взамен право творческой свободы. Это не свело литературный процесс к идеологическим спорам. Атмосферу эмигрантской литературы определяла не политическая или гражданская неподотчетность писателей, а многообразие свободных творческих поисков.
В новых непривычных условиях («Здесь нет ни стихии живого быта, ни океана живого языка, питающих работу художника», – определял Б. Зайцев) писатели сохранили не только политическую, но и внутреннюю свободу, творческое богатство в противостоянии горьким реалиям эмигрантского существования.
Развитие русской литературы в изгнании шло по разным направлениям: писатели старшего поколения исповедовали позицию «сохранения заветов», самоценность трагического опыта эмиграции признавалась младшим поколением (поэзия Г. Иванова, «парижской ноты»), появились писатели, ориентированные на западную традицию (В. Набоков, Г. Газданов). «Мы не в изгнаньи, мы в посланьи», – формулировал «мессианскую» позицию «старших» Д. Мережковский. «Отдать себе отчет в том, что в России или в эмиграции, в Берлине или на Монпарнасе, человеческая жизнь продолжается, жизнь с большой буквы, по-западному, с искренним уважением к ней, как средоточию всего содержания, всей глубины жизни вообще…», – такой представлялась задача литератора писателю младшего поколения Б. Поплавскому. «Следует ли напоминать еще один раз, что культура и искусство суть понятия динамические», – подвергал сомнению ностальгическую традицию Г. Газданов.
Революция чаще всего приводит к ухудшению экономической и культурной ситуации в стране. Наибольших успехов в социальном плане добились те государства, в которых развитие происходило эволюционно, и национальные ценности накапливались постепенно, приумножаясь от поколения к поколению. Нашей стране довелось испытать тектонические потрясения. Народ, отрекаясь от идеалов предков, в своем большинстве поверил в светлое будущее коммунизма. Немалую роль в этом сыграла культурная революция. В СССР она проходила менее драматично, чем в КНР (1966-1976 гг.), но и у нас перегибов хватало.
Об октябрьском перевороте 1917 года (именно так называлась в официальной советской историографии Великая Октябрьская социалистическая революция вплоть до конца 20-х годов) написано очень много, в том числе и правды. Событие это повлекло множество последствий, изменился привычный уклад жизни целой страны, прогремела на ее просторах братоубийственная Гражданская война, погибли от голода и болезней миллионы людей, число убитых и искалеченных также измерялось семизначными числами. Сотни тысяч «бывших», составлявших интеллектуальную и духовную элиту российского общества, оказались на чужбине.
После такого чудовищного потрясения реформы были просто необходимы, требовалось не только преодолеть последствия разрухи, но и провести массовую разъяснительную работу среди населения, обосновав закономерность произошедшей общенациональной трагедии. Задача осложнялась тем, что большинство населения не воспринимало агитационной информации по очень простой причине: высокий процент граждан новой Советской России (примерно 68%) не владел элементарной грамотностью. Подъему экономики мешал недостаток специалистов. Не хватало инженеров, квалифицированных рабочих, военных командиров, учителей, профессоров, врачей, в общем, представителей всех специальностей, освоение которых требует долгой учебы. Тех, что были, разметал ветер Гражданской, иные погибли, другие нашли применение своим талантам в Парижах и Нью-Йорках. Им там было плохо и тоскливо, но оставшимся на родине чаще всего приходилось еще хуже.
Вслед за масштабной социальной требовалась действительно великая культурная революция.
В 1923 году лидер Советской республики В. И. Ленин написал статью «О кооперации». Как следует уже из названия, посвящена она была преимуществам коллективной организации труда, но попутно пролетарский вождь затронул еще один важный вопрос. Полемизируя со своими оппонентами (какими-то «педантами»), Ленин, возможно в пылу эпистолярной полемики, объявил произошедший «переворот» как бы первой фазой, за которой неизбежно последует другая, на этот раз культурная революция. В СССР ученые-историки в дальнейшем отсчитывали начало борьбы с безграмотностью именно от этой даты, т. е. от 1923 года. Именно тогда впервые был введен в оборот этот термин.
Долгие десятилетия советскими пропагандистами прилагались усилия для того, чтобы внушить согражданам мысль об образовательной отсталости старорежимного государства и главенствующей роли большевистской партии в благом деле преодоления массовой безграмотности населения. Действительно, по состоянию на 1897 год (тогда проводилась перепись) 79% жителей империи не умели читать и писать. Однако все познается в сравнении. Если учесть, что с осени 1917-го по конец 1921 года школы фактически бездействовали, и при этом, даже с учетом погибших и эмигрировавших (а бежали от красных не только великие князья и графы), этот процент к концу десятилетия опустился до 68%, то становится ясно, что царское правительство старалось ситуацию улучшить. И действовало достаточно эффективно. Реформа стартовала в 1908 году, согласно ее положениям, были учреждены свыше 10 тысяч школ, начальное образование стало не только бесплатным, но и обязательным. Самое позднее к 1925 году безграмотных людей в России не осталось бы, и для этого не требовалась никакая культурная революция. В СССР об этих планах последнего российского императора не вспоминали.
Столь масштабные преобразования, касающиеся основ этики, эстетики и прочих основ общественного мировоззрения, невозможно производить без предварительно разработанного хотя бы приблизительного плана. При его составлении следовало учесть как можно большее количество факторов как способствующих, так и препятствующих его осуществлению. План, по которому проводилась культурная революция в СССР, кратко можно разбить на шесть направлений. Первое, что требовалось сделать, это ликвидировать безграмотность (причем желательно не с помощью маузера). Второй пункт, невозможный без первого, предписывал в кратчайшие сроки подготовить максимальное количество новых пролетарских инженеров и техников, чтобы не зависеть от специалистов «царского призыва». Желательно и профессоров своих заиметь, но это, понятное дело, не сразу. Третья задача - создать собственное пролетарское искусство (даже название ведомства было придумано - «Пролеткульт»). При этом внимание уделялось развитию национальных форм. И последнее - по порядку, но не по значению - направление, отражающее суть культурной революции в СССР наиболее ярко, - пропаганда построения нового общества с упором на самые радужные для трудящихся перспективы.
Наиболее трудным периодом было первое полное календарное десятилетие, в течение которого проходила культурная революция. 1920-1930-е годы ознаменовались сплошной коллективизацией села и началом индустриализации. Обе эти амбициозные программы стартовали почти одновременно с принятием первого пятилетнего (на 1928-1932 годы) плана и требовали привлечения значительных ресурсов. Только в 1930 году начальное детское образование стало обязательным, и борьба с безграмотностью пошла в полную силу. В 1928 году в Советском Союзе 169 тыс. студентов обучались в 148 высших учебных заведениях. К 1940 году число школ выросло до полутора сотен тысяч, потребности промышленности призваны были восполнить 4600 институтов. Несмотря на громкие декларации начала 20-х, настоящее начало культурной революции пришлось на конец десятилетия, время первой пятилетки, когда потребность в высококлассных специалистах стала критически-насущной.
Отношения большевистских лидеров с выдающимися деятелями искусства всегда были непростыми. Ленин, Троцкий, а затем и Сталин нуждались в поддержке капризной и непокорной культурной элиты общества, их международном авторитете и талантах. Для привлечения на свою сторону выдающихся писателей, художников, музыкантов и поэтов они применяли самые изощренные методы. Культурная революция в СССР после долгих метаний и поисков новых форм привела к появлению уникального творческого метода - социалистического реализма, позже иронично названного одним из литераторов «восхвалением руководства в доступной для него форме». Перед авторами произведений ставилась конкретная и обязательная для исполнения задача: изображать жизнь примерно такой, какой она должна быть в представлении коммуниста, верящего в светлое будущее. Чтобы эффективно контролировать творческий процесс, всех хоть сколь значимых деятелей муз объединили в соответствующие союзы (композиторов, писателей, журналистов и т. д.), стимулируя их морально и материально. Парадоксальными оказались конечные итоги культурной революции. В СССР, несмотря на чудовищный прессинг чиновников, были созданы не только образцы казенщины, но и многие истинные шедевры музыки, живописи, поэзии, кинематографа и других видов искусства.
Процесс культурологических преобразований общества в Стране Советов нельзя ограничить строгими временными рамками. Он продолжался. И в конце 30-х (грамотных стало уже более 81%), и в суровые годы войны на территории, не попавшей в зону фашистской оккупации, действовала общепринятая система образования. В 1949 году стало обязательным семилетнее обучение (еще три класса стали платными, впрочем, расценки были доступными). В 1958-м срок школьного образования увеличили на год, а в начале 70-х еще на два, доведя до десятилетнего. В эпоху «зрелого» социализма советская школа находилась на самых передовых мировых позициях, о чем свидетельствовали успехи в самых разных областях науки и культуры. Такими стали итоги культурной революции, постепенно трансформировавшейся в эволюцию.
