Фольклор в “широком” смысле (вся народная традиционная крестьянская духовная и отчасти материальная культура) и “узком” (устная крестьянская словесная худож. традиция). Фольклор - это совокупность структур, интегрированных словом, речью, вне зависимости от того, с какими несловесными элементами они связаны. Вероятно, точнее и определеннее было бы пользоваться давним и с 20-30-х гг. вышедшим из употребления терминологич. словосочетанием “устная словесность” или не очень определенным социологич. ограничением “устная народная словесность”. Такое употребление термина определяется различными концепциями и трактовками связей предмета фольклористики с др. формами и слоями культуры, неодинаковой структурой культуры в разных странах Европы и Америки в те десятилетия прошлого века, когда возникали этнография и фольклористика, различными темпами последующего развития, разным составом основного фонда текстов, к-рые использовала наука в каждой из стран.В соврем, фольклористике наибольшим авторитетом пользуются четыре основные концепции, к-рые вместе с тем постоянно взаимодействуют: а) фольклор - устно передаваемый простонародный опыт и знания. При этом имеются в виду все формы духовной культуры, а при максимально расширенном толковании - и нек-рые формы материальной культуры. Вводится только социологическое ограничение (“простонародные”) и историко-культурный критерий - архаичные формы, господствующие или функционирующие в качестве пережитков. (Слово “простонародный” определеннее, чем “народное”, в социологическом отношении, и не содержит оценочного смысла (“народный артист”, “народный поэт”); б) фольклор - простонародное художественное творчество или, по более современному определению, “художественная коммуникация”. Эта концепция позволяет распространять употребление термина “фольклор” на сферу музыкального, хореографического, изобразит. и т.д. простонародного творчества; в) фольклор - простонародная вербальная традиция. При этом из всех форм простонародной деятельности выделяются те, к-рые связаны со словом; г) фольклор - устная традиция. При этом устности придается первостепенное значение. Это позволяет выделять фольклор из др. вербальных форм (прежде всего противопоставлять его лит-ре).Т.о. перед нами следующие концепции: социологическая (и историко-культурная), эстетич., филологич. и теоретико-коммуникативная (устная, прямая коммуникация). В двух первых случаях это “широкое” употребление термина “фольклор”, и в двух последних - два варианта “узкого” его употребления.
Соврем. фольклористика, стремясь познать общие закономерности развития фольклора, не может не считаться с тем, что он воспринимается самими народами как драгоценное для них выражение этнич. специфики, духа народа. Разумеется, соотношение общечеловеческого и специфически этнического каждый раз обусловливается конкретными условиями развития этноса - степенью его консолидированности, характером его контактов с др. этносами, особенностями расселения, менталитетом народа и т.д. Если пользоваться категориями генеративной грамматики, можно было бы сказать, что общие, интернац. закономерности, как правило, проявляются на уровне глубинных структур, а специфические национальные - на уровне поверхностных структур. Если обратиться, например, к сказкам или сюжетным эпич. песням (международная их повторяемость хорошо изучена), то нельзя не констатировать, что их сюжеты в значит. степени международны, а их воплощения в реальных текстах варьируются в разных этнич. и локальных традициях, приобретая определенные этнич. черты (язык, интимно связанный с фольклором, реалии быта, верований, набор характерных мотивов, из к-рых, как говорил А.Н. Веселовский, “снуются сюжеты”, особенно образы героев и их поведение, природные условия, в к-рых развивается действие, характерные социальные отношения и т.д.). И сказочная, и эпическая традиции создают как бы свой мир, не имеющий прямых аналогий в действительности. Мир этот измышлен коллективной фантазией, он представляет собой преобразованную действительность. Однако, как бы ни была сложна связь сказочной реальности и реальности подлинной, она существует и отражает не просто и не только нечто общечеловеческое, но и особенности бытия и мышления определенного народа.
ВОТ ЧТО Я НАШЛА!!! (КАТЯ)
Традиционный фольклор - это те формы и механизмы художественной культуры, которые сохраняются, фиксируются и передаются от поколения к поколению. В них запечатлены универсальные эстетические ценности, которые сохраняют свою значимость вне конкретно-исторических социальных изменений.
Современный фольклор отражает сегодняшний этап развития народного художественного творчества. Он вбирает в себя современные эстетику, проблематику и художественные образы. Это также бесписьменная культура, носителями которой часто становятся маргинальные слои общества. В структуре современного фольклора можно выделить так называемый неофольклор. Это бытовое художественное творчество неформализованного досугового характера, включающее одновременно формы фольклора, массового и профессионального искусства, художественной самодеятельности, отличающееся эстетическим многообразием, стилевой и жанровой неустойчивостью, и выступающее "второй" волной в современной фольклорной культуре.
Крестьянский фольклор принадлежит крестьянской субкультуре. Это достаточно стабильная художественная система. В ней присутствуют трудовые, этические, семейно-брачные и эстетические ценности земледельцев. Дошедшие до нас архаичные ее слои представляют по духу и смыслу ценностную систему земледельческого календаря и культуру крестьянства, соединившую в себе черты язычества и христианства.
Городской фольклор появился в более поздний период, его широкое распространение относится к ХVIII в. Он развивался в постоянном взаимодействии, с одной стороны, с авторским искусством в его письменных (печатных) формах, а с другой - с крестьянским фольклором. Очень характерными были процессы заимствований от одного пласта культуры к другому. Они происходили посредством мещанского фольклора, идеи, образы и художественные приемы которого являлись определяющими для городского фольклора.
Таким образом, можно констатировать широкое разнообразие трактовок понятия "фольклор". Тем не менее, постепенно доминирующими оказались определения фольклора в узком и широком смыслах: как устного народного творчества и как совокупности всех видов народного творчества в контексте народной жизни.
Состояние современного фольклора.
Многие молодые люди, живя в наш век бурного развития науки и техники, задаются вопросом «Что такое современный фольклор?».
Фольклор – народное творчество, чаще всего именно устное. Оно подразумевает художественную коллективную творческую деятельность народа, которая отражает его жизнь, воззрения, идеалы. А они, в свою очередь, создаются народом и бытуют в народных массах в форме поэзии, песен, а также прикладных промыслов, изобразительного искусства.
Сказки, былины, сказания, пословицы и поговорки, исторические песни - это наследие культуры наших далеких предков. Но, наверное, современный фольклор должен иметь другой вид и другие жанры.
Современные люди не рассказывают друг другу сказок, не поют за работой песен, не плачут и не причитают на свадьбах. А если уж что-то сочиняют «для души», то сразу же это записывают. Все произведения традиционного фольклора кажутся невероятно далекими от современной жизни. Так ли это? И да, и нет.
В наше время существуют разные жанры фольклора. Мы провели опрос среди учащихся разных возрастов. Были заданы следующие вопросы:
1. Что такое фольклор?
2. Существует ли он сейчас?
3. Какие жанры современного фольклора вы используете в своей жизни?
Все опрашиваемые были поделены на три возрастные группы: младшие школьники, средние школьники, старшие школьники.
На первый вопрос полный ответ смогли дать 80% младших школьников, 70% - средние школьники, 51% - старшие школьники.
На второй вопрос дали положительный ответ 90% всех опрашиваемых. Что касается использования фольклора в повседневной жизни, то, к сожалению, практически все опрошенные дети, а именно 92 % ответили, что фольклором не пользуются. Остальные опрошенные указали, что изредка используют загадки и пословицы.
Фольклор, в переводе с английского языка, означает «народная мудрость, народное знание». Таким образом, фольклор должен существовать во все времена, как воплощение сознания народа, его жизни, представлений о мире. И если мы не сталкиваемся с традиционным фольклором ежедневно, то должно быть что-то другое, близкое и понятное нам, то, что будет называться современным фольклором.
Опрос показал, что учащиеся осознают, что фольклор не является неизменной и закостенелой формой народного творчества. Он постоянно находится в процессе развития и эволюции: Частушки могут исполняться под аккомпанемент современных музыкальных инструментов на современные темы, народная музыка может подвергнуться влиянию рок-музыки, а сама современная музыка может включать элементы фольклора.
Часто тот материал, который кажется для нас несерьезным, и есть «новый фольклор». Более того он живет везде и повсюду.
Современный фольклор - это фольклор интеллигенции, студенчества, учащейся молодежи, мещан, сельских жителей. [ 2 , с.357 ]
Современный фольклор не взял почти ничего из жанров фольклора классического, а то, что взял, изменил до неузнаваемости. «Уходят в прошлое почти все старые устные жанры - от обрядовой лирики до сказки», - пишет профессор Сергей Неклюдов (крупнейший российский фольклорист, руководителя Центра семиотики и типологии фольклора РГГУ). [ 3]
Конечно, современная жизнь вносит свои коррективы. Дело в том, что современный человек не связывает свою жизнь с календарем и сезоном, так как в современном мире практически нет обрядового фольклора, нам остались разве только приметы.
Сегодня большое место занимают необрядовые фольклорные жанры. И здесь не только измененные старые жанры (загадки, пословицы), не только относительно молодые формы («уличные» песни, анекдоты), но и тексты, которые вообще трудно отнести к какому-либо определенному жанру. Например, сейчас появились городские легенды (о заброшенных больницах, заводах), фантастические «историко-краеведческие очерки» (о происхождении названия города или его частей, о геофизических и мистических аномалиях, о посещавших его знаменитостях и т. д.), рассказы о невероятных происшествиях, юридических казусах и т. д. В понятие фольклора можно включить и слухи.
Порой прямо на наших глазах формируются новые приметы и поверья - в том числе и в самых продвинутых и образованных группах общества. Кто не слыхал про кактусы, якобы «поглощающие вредное излучение» от компьютерных мониторов? Более того, эта примета имеет развитие: «излучение поглощает не всякий кактус, а только со звездообразными иголками».
В настоящее время изменилась и структура распределения фольклора в обществе. Современный фольклор уже не несет функции самосознания народа в целом. Чаще всего носителями фольклорных текстов являются не жители определенных территорий, а члены одних социокультурных групп. У туристов, у готов, у парашютистов, пациентов одной больницы или учащихся одной школы есть свои приметы, легенды, анекдоты и т.д. Каждая, даже самая небольшая группа людей, едва осознав свою общность и отличие от всех прочих, немедленно обзаводилась собственным фольклором. Причем элементы группы могут меняться, а фольклорные тексты будут оставаться.
Например, однажды оказавшись в походных условиях, я столкнулась с такой приметой. Во время похода у костра многие шутили, если девушки сушат волосы у костра – быть плохой погоде. Весь поход девушек от костра отгоняли. Попав в поход через некоторое время с совершенно другими людьми и даже инструкторами, я обнаружила, что примета жива и в нее верят. Девушек все также отгоняют от костра. Более того, появляются новые противоположные приметы: если посушить белье у костра, то тогда погода наладится, даже если кто-то из дам все-таки прорвался с мокрыми волосами к огню. Здесь не только на лицо зарождение нового фольклорного текста в определенной группе людей, но и его развитие.
Самыми ярким и парадоксальным явлением современного фольклора можно назвать сетевой фольклор. Главнейшая и универсальная черта всех фольклорных явлений - существование в устной форме, в то время как все сетевые тексты - по определению письменные.
Фольклор – это пример существования и развития человека в обществе. Без него нельзя представить себе современную жизнь. Пусть всё вокруг меняется, но без творчества человек существовать не может, а значит, развивается и фольклор, пусть и в непривычных для нас формах.
Литература
Введение
Народная культура, будучи весьма прочно укорененной в прошлом, сейчас выглядит достаточно размытой, проницаемой для самых разных направлений современной весьма многослойной культуры, широко ассимилирующей их элементы и традиции и потому не имеющей однозначного, общепринятого понимания.
Понятие «народная культура» связаны с самыми разными обыденными ассоциациями, по преимуществу ценностными представлениями, порой чисто популистского толка. В самом общем виде можно сказать, что с народной культурой в общественном сознании соотносится множество понятий и объектов, в названии которых присутствует определение «народный». В культуре и языке они представлены весьма широко: народное творчество, фольклор, народное искусство, народная мудрость, молва, народные традиции, предания, верования, песни, танцы, пословицы и т. д. Рассмотрим более подробно часть народной культуры - фольклор.
Целью работы является описание феномена современного фольклора.
Объектом исследования является современный фольклор.
Предметом исследования являются виды, жанры и особенности современного фольклора.
Задачи данного исследования следующие:
1. Рассмотреть теоретические особенности фольклора в народном творчестве;
2. Выявить особенности современного фольклора;
3. Изучить виды и жанры современного фольклора.
Данная работа состоит из введения, 3ёх глав, заключения и списка использованных источников.
Глава 1. Теоретические основы современного фольклора.
Фольклор (англ. folklore) -- народное творчество, чаще всего именно устное; художественная коллективная творческая деятельность народа, отражающая его жизнь, воззрения, идеалы; создаваемые народом и бытующие в народных массах поэзия (предания, песни, частушки, анекдоты, сказки, эпос), народная музыка (песни, инструментальные наигрыши и пьесы), театр (драмы, сатирические пьесы, театр кукол), танец, архитектура, изобразительное и декоративно-прикладное искусство .
Термин Фольклор впервые был введен в научный обиход в 1846 английским ученым Вильямом Томсом. В буквальном переводе «Folk-lore» означает: народная мудрость, народное знание. Этим термином сначала обозначали только сам предмет науки, но иногда стали им называть и научную дисциплину, этот материал изучающую; однако затем последнюю стали называть фольклористикой .
Что такое «фольклор» для современного человека? Это песни, сказки, пословицы, былины и прочее творчество наших предков, которое создавалось и передавалось из уст в уста когда-то давно, а теперь осталось в виде красивых книжек для детей и репертуара этнографических ансамблей.
Современные люди не рассказывают друг другу сказок, не поют за работой песен. А если уж что-то сочиняют «для души», то сразу же это записывают.
Недавно в одной из дискуссий внезапно обнаружилось, что повсюду (и особенно в городах) выросло новое поколение, которому древняя устная культура известна лишь в бессмысленных обрывках либо неведома вовсе.
Ответом на это стал взрыв собирательства и публикаций образцов народного творчества.
В 1810-х годах Якоб и Вильгельм Гриммы начинают публиковать сборники немецких народных сказок. В 1835 году Элиас Ленрот выпускает первое издание «Калевалы», потрясшей культурный мир: оказывается, в самом глухом углу Европы среди маленького, никогда не имевшего собственной государственности народа до сих пор бытует героический эпос, по объему и сложности структуры сопоставимый с древнегреческими мифами! Собирание фольклора (так в 1846 году английский ученый Уильям Томс назвал всю совокупность народного «знания», бытующего исключительно в устной форме) разрасталось по всей Европе. И одновременно росло ощущение: фольклор уходит, носители вымирают, во многих областях ничего не удается найти. (Например, ни одну из русских былин ни разу не удалось записать там, где происходит их действие, да и вообще в историческом «ядре» русских земель. Все известные записи сделаны на Севере, в нижнем Поволжье, на Дону, в Сибири – т. е. на территориях русской колонизации разных времен.) Нужно торопиться, нужно успеть записать как можно больше .
В ходе этого торопливого собирательства в записи фольклористов все чаще и чаще попадало нечто странное. Например, короткие попевки, непохожие ни на что из того, что прежде пели в деревнях.
Точные рифмы, правильное чередование ударных и безударных слогов роднили эти куплеты (сами народные исполнители звали их «частушками») с городской поэзией, однако содержание текстов не обнаруживало связи ни с какими печатными источниками. Среди фольклористов шли нешуточные споры: считать ли частушки в полном смысле слова фольклором или же это продукт разложения народного творчества под влиянием профессиональной культуры?
Как ни странно, именно эта дискуссия заставила молодую еще тогда фольклористику приглядеться к новым, возникающим прямо на глазах формам народной словесности.
Очень быстро выяснилось, что не только в деревнях (традиционно считавшихся основным местом бытования фольклора), но и в городах возникает и циркулирует много чего такого, что по всем признакам следует отнести именно к фольклору.
Здесь следует сделать оговорку. Вообще-то понятие «фольклор» относится не только к словесным произведениям (текстам), но вообще ко всем явлениям народной культуры, передающимся непосредственно от человека к человеку. Традиционный, сохраняющийся веками рисунок вышивки на полотенце в русском селе или хореография ритуального танца африканского племени – это тоже фольклор. Однако отчасти по объективным причинам, отчасти в силу того, что тексты легче и полнее поддаются записи и изучению, именно они стали главным объектом фольклористики с самого начала существования этой науки. Хотя ученые прекрасно понимают, что для любого фольклорного произведения не менее (а иногда и более) важны особенности и обстоятельства исполнения. Например, анекдот обязательно включает в себя процедуру рассказывания – для которой абсолютно необходимо, чтобы хотя бы часть присутствующих этого анекдота еще не знала. Анекдот, известный всем в данном сообществе, просто не исполняется в нем – и следовательно, не «живет»: ведь фольклорное произведение существует только во время исполнения .
Глава 2. Виды и жанры современного фольклора.
Виды современного фольклора.
Вернемся к современному фольклору. Стоило исследователям вглядеться в материал, который они (а часто и сами его носители и даже творцы) считали «несерьезным», лишенным всякой ценности, как оказалось, что «новый фольклор» живет везде и повсюду.
Частушка и романс, анекдот и легенда, обряд и ритуал, и еще многое такое, чему в фольклористике не было подходящих названий. В 20-е годы прошлого века все это стало предметом квалифицированных исследований и публикаций. Однако уже в следующем десятилетии серьезное изучение современного фольклора оказалось невозможным: реальное народное творчество категорически не вписывалось в образ «советского общества». Правда, какое-то количество самих фольклорных текстов, тщательно отобраных и причесаных, время от времени публиковалась. (Например, в популярном журнале «Крокодил» бытовала рубрика «Просто анекдот», где нередко встречались актуальные анекдоты – естественно, самые безобидные, но и их действие часто на всякий случай переносилось «за рубеж».) Но научное исследование современного фольклора фактически возобновилось только в конце 1980-х годов и особенно усилилось в 1990-е. По словам одного из лидеров этой работы профессора Сергея Неклюдова (крупнейшего российского фольклориста, руководителя Центра семиотики и типологии фольклора РГГУ), это произошло во многом по принципу «не было бы счастья, да несчастье помогло»: не имея средств на нормальные собирательско-исследовательские экспедиции и студенческие практики, российские фольклористы перенесли свои усилия на то, что было рядом.
Собранный материал прежде всего поражал обилием и разнообразием. Каждая, даже самая небольшая группа людей, едва осознав свою общность и отличие от всех прочих, немедленно обзаводилась собственным фольклором. Исследователям и раньше был известен фольклор отдельных субкультур: тюремные, солдатские, студенческие песни. Но оказалось, что свой фольклор бытует среди альпинистов и парашютистов, активистов охраны природы и приверженцев нетрадиционных культов, хиппи и «готов», пациентов конкретной больницы (иногда даже отделения) и завсегдатаев конкретной пивной, воспитанников детских садов и учеников младших классов. В ряде таких сообществ персональный состав быстро менялся – пациенты ложились в больницу и выписывались, дети поступали в детсад и заканчивали его, – а фольклорные тексты продолжали циркулировать в этих группах десятилетиями .
На сегодня выделяют следующие виды современного фольклора:
1. Городской фольклор;
2. Детский фольклор;
3. Сетевой фольклор.
Городской фольклор- часть фольклорного наследия, включающая в себя, помимо общеупотребительных видов и жанров народно-поэтического творчества, специфически городские их «модификации». Например: городские народные гуляния, городской романс, городские игровые песни и танцы.
Городской фольклор отличается от предшествующих ему устных традиций сельского крестьянства. В первую очередь, он идеологически маргинален, поскольку основные идеологические потребности горожан удовлетворяются другими способами, к устным традициям прямого отношения не имеющими (массовой литературой, кино и другими зрелищами, продукцией средств массовой информации). Кроме того, городской фольклор - фрагментирован в соответствии с социальным, профессиональным, клановым, возрастным расслоением общества, с его распадом на слабо связанные между собой ячейки, не имеющие общей мировоззренческой основы .
Детский фольклор - создаётся на основе живого разговорного языка. В них можно отметить особенности поэтики соответствующих жанров взрослого фольклора. Так, например, в композиции детских сказок, как и во взрослых сказках о животных, широко используется диалог. В детских песенках можно отметить такие композиционные формы, как форма монолога, диалога и др. .
Сетевой фольклор – вид современного фольклора, которому также присущи все основные черты фольклорных текстов: анонимность и коллективность авторства, поливариантность, традиционность. Более того: сетевые тексты явно стремятся к «преодолению письменности» – отсюда и широкое использование смайликов (позволяющих хотя бы обозначить интонацию), и популярность «падонской» (намеренно неправильной) орфографии.
Крупнейший российский фольклорист, профессор Российского государственного гуманитарного университета, доктор филологических наук Сергей Юрьевич Неклюдов - автор более четырех сотен работ по теоретической фольклористике, мифологии, эпосу и традиционной литературе монгольских народов, главный редактор журнала о русском фольклоре и традиционной культуре «Живая старина».
В начале 1990-х он в числе первых в нашей стране начал заниматься современным русским городским фольклором, которому дал укоренившееся затем название «постфольклор». Сегодня он, в числе прочего, руководит в РГГУ Центром по типологии и семиотике фольклора и заведует веб-сайтом «Фольклор и постфольклор: структура, типология, семиотика». О том, что такое «постфольклор», чем он отличается от фольклора и каковы задачи исследователей по отношению к нему, с Сергеем Неклюдовым беседует Ольга Балла.
- Сергей Юрьевич, как бы вы провели границу между «фольклором» и «постфольклором»?
- Скорее всего, отчетливой границы между ними нет - как это обычно и бывает в гуманитарном знании. Всегда существуют какие-то промежуточные или маргинальные формы, сочетающие в себе признаки обоих явлений.
- Но почему вообще понадобился термин «постфольклор»?
- Дело в том, что фольклористика - и наша отечественная, и европейская, - выросла из изучения так называемых классических форм фольклора. Это фольклор тех сообществ, которые обрели письменность, как правило - государственное устройство и во многих случаях - одну из мировых религий: христианство, ислам, буддизм (а не остались с традициями этнического «язычества»). Конечно, существуют типично «классические» культуры, в которых этот последний признак выражен не столь четко или вообще отсутствует, - скажем, китайская, японская, индийские и некоторые другие.
На данном материале - почти исключительно сельском - отработан весь аналитический инструментарий фольклористики, все понятия о фольклорных жанрах, о способе передачи устных текстов, о той среде, в которой фольклор бытует, и о его носителях. Поэтому ученые долгое время не замечали новых форм фольклора, урбанистического по своему происхождению и среде бытования.
В отечественной фольклористике это был, например, городской романс; еще раньше - частушка. К концу XIX века не замечать ее стало уже невозможно - она присутствовала в огромном количестве и в городе, и в деревне, но долго воспринималась как предмет, недостойный изучения, как порча «настоящего» фольклора.
Освоение этого материала шло мучительно и с трудом. Лишь в самом начале ХХ века Дмитрий Зеленин, замечательный отечественный фольклорист и этнолог, едва ли не впервые в своей статье «Новые веяния в народной поэзии» трезво и понятно сказал, что и частушка, и городской романс тоже имеют право на изучение.
Новая власть, установившаяся в 1917 году, не симпатизировала крестьянству. Напротив, отношение к нему было либо настороженное, либо неприязненное, даже враждебное, и соответственно его культурные традиции также не вызывали интереса. Это с одной стороны.
С другой - к этому времени уже произошли качественные изменения в фольклористике, пробудилось внимание к языку городской улицы, которым стали заниматься и профессиональные фольклористы, в частности, Н.Е. Ончуков, А.М. Астахова, Э.В. Гофман (Померанцева), и лингвисты, и литературоведы - Р.О. Якобсон, В.Б. Шкловский, С.И. Карцевский, А.М. Селищев и другие.
Все это прекращается в начале 30-х годов: изучение городских фольклорных форм практически оказалось под запретом. Дальше - полувековой провал. Городской фольклор сводится к так называемому рабочему фольклору - принудительно выделенному, а частично и сфальсифицированному - сегменту традиции, из которой удалены тексты протестные, сатирические, содержащие ненормативную лексику, «блатные», «мещанские». Но даже и в таком виде он остается идеологически неудобен, а потому изучается в основном по текстам дореволюционным.
Что же касается самого предмета, то здесь надо сказать следующее. Фольклор сельских сообществ отличается от фольклора городской улицы довольно сильно. Прежде всего в деревне он охватывает практически всю культуру - там и хлебопашец, и пастух, и кузнец, и сельский батюшка обслуживаются одними и теми же традициями, одной системой обрядов, одними текстами.
А городской фольклор - фрагментирован. Он гораздо больше связан с письменными формами, с авторским началом. Более того, для городского жителя он идеологически маргинален: свои идеологические потребности городской человек удовлетворяет иначе, с использованием других продуктов - главным образом относящихся к масс-медиа и массовой культуре.
Сельский фольклор диалектен и регионален - это традиции одной деревни, одной области, одного региона. Городской - «социолектен»: характерен скорее для определенных общественных групп - половозрастных, профессиональных, любительских.., - у которых нет прочной территориальной обусловленности.
И главное: ни одна из форм «классического» фольклора - ни его жанры, ни тексты - практически не удержалась в городе. С этой точки зрения, фольклор как таковой, в своей «классической» фазе действительно уходит - но появляется новый вид устной культуры. Поэтому я и предложил обозначить его термином «постфольклор», то есть как бы «после-фольклор». От фольклорной «классики» он отличается куда значительнее, чем «классика» от архаики, хотя и там разница довольно велика. Там тоже появляются другие жанры, другие тексты, но все-таки параллелей, перекрестий, сцепок между ними гораздо больше. Возможности наблюдать переход между «классикой» и архаикой у нас нет, а вот переход к постфольклору происходит практически у нас на глазах, и в научном плане это чрезвычайно ценно.
- И с чего же все снова началось в 90-х?
- Я могу рассказать о личном опыте. На филологических факультетах принято проводить фольклорную практику. Однако в начале 1990-х и денег на экспедиции не было, и обстановка - бытовая, транспортная… - стала малопонятной. А практику проводить надо. И вот тогда мы с Андреем Борисовичем Морозом, который в РГГУ ведет русский фольклор, решили проводить ее в городе. В какой-то степени это было по бедности.
Послали студентов собирать песенки: дворовые, школьные, лагерные - любые, живущие в фольклорном бытовании. Это самый понятный городской жанр, его легче всего записывать. С анекдотами, например, сложнее. Человека можно попросить: «Спой песенку», - и он споет, если умеет и если захочет, а вот чтобы рассказать анекдот, нужна специальная ситуация - ее может поймать или даже спровоцировать умелый фольклорист, но не студент-практикант.
Какие-то песенки они записали, и там оказалось много довольно любопытных наблюдений. С этого все и началось.
- Вы первым стали этим заниматься у нас?
- Почти. Первым на самом деле был питерский фольклорист и старый мой знакомый Александр Федорович Белоусов. Ему принадлежал почин изучения и детского фольклора, и городского. В 70-е - 80-е годы он издал две брошюры в Таллинском пединституте, где тогда работал, - для студентов-заочников; он же составил первое собрание материалов и исследований по детскому фольклору, очень яркое. Речь шла не о классическом детском фольклоре, по которому работы писались еще в начале ХХ века, а именно о современных формах: гадания о Пиковой даме, страшилки, садистские стишки... Этот двухтомник был напечатан на ротапринте, тоже в Таллине, и зачитан до дыр. Я-то как раз детским фольклором не занимался ни тогда, ни после.
В 90-х нам еще приходилось доказывать, что такими предметами можно и нужно заниматься. В 1996-м мы начали работу над проектом по современному городскому фольклору и через несколько лет выпустили целый том посвященных ему исследований. Участники этой работы, в основном молодые, собралась из шести российских городов. Мы с трудом, мучительно учились говорить на одном языке: неразработанная ведь область. Все это было бесконечно тяжело и прекрасно - как всегда на новом поле.
Но время идет быстро, в науку приходят новые поколения, - и вот уже постфольклором хочет заниматься такое количество народу! А тех, кто хотел бы заниматься фольклорной «классикой», скажем, былиной, - единицы.
Конечно, былина - мертвый жанр, сейчас его не существует. Но что из того - исследуют же филологи античную литературу. Наука о культуре склонна - и это правильно - заниматься своим прошлым. Если она не будет им заниматься, она не поймет своего настоящего. Именно так происходит и в нашей области: тот, кто не умеет разбираться в «классическом» фольклоре, не справится и с постфольклором.
Сам я с детства хорошо знал и любил городскую песню, это была моя традиция. Раньше, особенно до начала 70-х, наши сограждане, причем не только молодые, много пели. Но в 70-е появились кассетные магнитофоны, которые довольно быстро превратили активное музицирование - соло или хором, под гитару, аккордеон, фортепиано, или вообще без сопровождения - в музицирование пассивное, в слушание. Прогресс техники вообще сильно воздействует на культурные формы. Граммофон, когда он появился, тоже оказал немалое влияние на песенную традицию.
Как-то на досуге я начал вспоминать, сколько знаю песен - не обязательно полных текстов, но хотя бы обрывками, хотя бы знаю, что такая песня была. Насчитал штук сто. Это далеко не самый большой перечень - вообще говоря, этих песен в обиходе существует, по моей весьма приблизительной оценке, тысячи две или около того. И это - помимо совсем узких традиций: скажем, песен одной школы, одного факультета, одного кружка, которые тоже имеют фольклорное бытование, но обычно не выходят за пределы какого-либо малого сообщества.
Похоже, что сейчас песня как активный жанр умирает. Люди удовлетворяют свою потребность в пении иначе - например, через караоке.
Я смотрю на своих студентов - и сегодняшних, и бывших, ныне уже кандидатов наук, но все еще очень молодых, - они не поют никогда! Даже старшие из них - конца 70-х годов рождения.
А уж следующие - 80-х, начала 90-х - тем более. Я не вижу даже следов этих традиций. Есть, конечно, люди, любящие попеть, но как массовое явление это исчезает. Каждый живет внутри своей капсулы, даже музыкальной. Культурные формы меняются.
А вот анекдот живет - в большой степени переехав в Интернет.
- Интернет, надо полагать, сильно влияет на современные фольклорные формы?
- И влияет, и сам испытывает влияние фольклора, и одновременно он сам - среда, очень похожая на фольклорную. Тут есть определенная структурная общность. Впрочем, «интернетлор» - отдельная материя. Сейчас этим занимаются. Я - нет. А вообще уже есть диссертации, посвященные «интернетлору».
Когда фольклорные традиции переходят от архаики к «классике», к письменности, и вообще, когда культура уходит в письменность, - происходит закрепление литературного материала в фиксированных формах, часто с отмеченным авторством. Обратный процесс приводит к тому, что форма становится пластичной, а авторство уходит. Это хорошо видно по песням.
Мои студенты-практиканты начала 90-х спрашивали: «А если они поют Высоцкого - записывать?» Так вот, если поющие не знают, что песня принадлежит Высоцкому - тогда это фольклор, и его варьирование ничем не стеснено. Это абсолютно четкий критерий. Фольклоризация всегда приводит к отсутствию знания об авторе…
- И о тексте-образце, наверно, да?
- С текстами-образцами сложнее. Скажем, записи песен на пластинках в свое время действовали на фольклор так же, как авторские тексты. Когда Утесов записал «Гоп-со-смыком»,
«С одесского кичмана», «Бублики», - его редакции заглушили все остальные версии - а их было множество! - и стали господствующими, оказав сильнейшее влияние на всю последующую устную традицию. Такой устойчивый, фиксированный авторитетный текст - публикация или пластинка, - с которым можно свериться, уместно назвать «контролирующей инстанцией».
Культура движется в основном в сторону фиксации своих «сообщений», отвердения форм, а также сохранения в них некоторого индивидуального начала - притом, конечно, что всегда присутствует и начало безлично-массовое. Интернет странным образом делает как бы шаг назад: его формы гораздо более пластичны, чем в устной традиции. Тексты, циркулирующие в нем, легко отделяются от автора и становятся «ничейными»: они доступны редакторскому вмешательству каждого, кто их получает. Это очень похоже на фольклорную среду, хотя отнюдь не повторяет ее.
- А существуют ли особые методы работы с постфольклорным материалом?
- Я бы хотел считать, что нет. Методология, по сути, общая. Изучение традиционных и архаических форм дает необходимый исследовательский навык, который и делает ученого именно фольклористом. То, что в постфольклоре иногда принимается за частную авторскую выдумку, затем растиражированную, на самом деле подчас оказывается чуть ли не мифологическим стереотипом - а его можно опознать, только если ориентируешься в мировом фольклоре. Здесь тоже циркулируют «бродячие сюжеты», устойчивые мотивы, стереотипы устной риторики - технологически традиция и здесь и там устроена более-менее одинаково. Конечно, есть и свои отличия, но и их можно понять только тогда, когда знаешь, как дело обстояло в предшествующих фазах ее развития.
У фольклора много параллелей и с литературной традицией. Не говоря уж о многочисленных «фольклоризмах», то есть прямых проникновениях устных элементов в книжную словесность, такие параллели можно видеть, отвлекаясь от личности автора, в самом движении литературного материала во времени - начиная с доступных нам или реконструируемых истоков.
Я много лет занимаюсь Монголией. Там бытуют вполне «классические» формы фольклора, хотя и с сохранением большого количества архаических элементов. Письменность там - с XIII века; соответственно есть литературная традиция. При принятии буддизма персонажи его пантеона, теперь прочно вошедшие в мифологию монголов, были для них такой же новинкой, как сейчас - реалии, вынужденно осваиваемые фольклором под давлением нашей современности. Не следует понимать старые традиции в качестве изначально заданных и неизменных - активные культурные преобразования случались и в прошлом. Однако чтобы их понять, полезно заниматься живыми процессами, которые мы имеем возможность наблюдать непосредственно.
Разницу я вижу одну - и главную. Она касается не методологии, а скорее отношения «исследователь-материал». Вот я еду в Монголию как исследователь - я не монгол и не ассоциирую себя с монгольской культурой, хотя неплохо с ней знаком; мой взгляд - это взгляд извне. Или: я еду в русскую деревню - там вроде бы моя культура, но деревенский фольклор - это все-таки не мои тексты, все равно остается известная дистанция. Даже исследователь-почвенник, влюбленный в культуру деревни, не может убрать у себя из памяти свое городское высшее образование. Он остается городским человеком, и для него все эти народные песни и обряды - все-таки чужая культура.
С городским фольклором совсем иначе: мы все, в той или иной степени, носители традиции. И тут возникают другие сложности.
Есть такая форма: самозапись. Допустим, я вспоминаю песню, чтобы ее зафиксировать, но некоторые места забыл. Вроде бы можно подставить какие-то другие слова. Но для фольклориста это - чудовищное нарушение аутентичности записи: я записываю не то, что слышал, а делаю собственные добавления, подставляю другое слово или даю другую редакцию, считая, допустим, что так будет лучше звучать. Таким образом, я произвожу свою реконструкцию текста. Однако эта редакция может оказаться согласованной с моей научной концепцией - и работать на нее. Такое эпистемологически недопустимо.
Но ведь я же носитель традиции! Значит, все-таки можно? Или нет? Где границы моего произвола? Как мне отделить себя-исследователя от себя-носителя?
Это - едва ли не главная трудность, хотя осознают ее далеко не все.
Кроме того, будучи носителями, мы многого не видим. В 90-х у нас в РГГУ выступала американский антрополог Нэнси Рис и рассказывала про свои исследования так называемых «русских разговоров», russian talk (так у нее и книжка называется). Среди прочего она записала довольно много разных жалоб наших соотечественников на жизнь. «Как это называется? - спрашивала Нэнси. - У вас такой жанр есть: я называю его ламентацией…» - Я говорю: «Нытье?» Она: «Да, да, nytjo, это хорошо!»
А мы только впервые тогда этот жанр и заметили - именно благодаря внешнему наблюдателю. И ведь действительно жанр: типовое начало, устойчивая структура, повторяющиеся компоненты и так далее.
Или выкрики футбольных болельщиков - это же типичный фольклор. Питерский фольклорист Владимир Соломонович Бахтин - один из пионеров изучения современного фольклора - понимал, что можно записывать типовые вопросы в автобусе, просьбы нищих (тоже жанр: у них устойчивая интонация, некоторые даже ритмизованы), слухи, толки, сплетни… - вещи абсолютно фольклорные, передаваемые в устойчивой форме. Существуют городские предания и городская мифология, которая выражается в этих преданиях. В Москве, например, это предания о московских подвалах, кремлевских или лубянских, о гигантских крысах в метро, о крокодилах в канализации...
Таких «речевых жанров» на самом деле много - как и в деревенской среде, просто там они посвящены другим темам. Они в основном занимают нишу «низшей мифологии» - представления о духах-хозяевах - домовых, леших, водяных… - или о носителях мифологизированных специальностей: ведьмах, колдунах... В городе эта область мифологии выглядит несколько иначе, - как я уже говорил, из деревни в город фольклор почти не переходит. Однако, например, перелицовываются традиционные былички - рассказы о встречах с духами и вообще о контактах с потусторонним миром.
Это древнейший жанр, по письменным источникам он известен еще в Древнем Китае. Человек встречает духа, тот его вознаграждает или наказывает, - существует множество подобных сюжетов, обычно довольно элементарных.
Есть, например, рассказы о том, как человек оказывается в царстве духов или, наоборот, они появляются в мире людей. Попадает человек туда либо случайно, либо его вызывают или заманивают - с практическими целями. Например, надо принять роды у чертовки - приглашают повитуху из деревни, или нужен музыкант на свадьбе у лешего; в ином мире, наверно, плохо с такого рода специалистами. Герой былички возвращается вознагражденный, хотя подчас эти награды выходят ему боком. Иногда происходит похищение с сексуальными намерениями, - скажем, леший уводит полюбившуюся ему девицу или женский дух овладевает мужчиной - вспомним Данилу-мастера и хозяйку Медной горы в уральских сказах Бажова. Впрочем, последняя форма не слишком характерна для русского фольклора.
Обычно люди возвращаются из иного мира какие-то странные - потерявшие дар речи, полубезумные; некоторые после этого долго не живут… Так вот, рассказы об НЛО строятся абсолютно по тому же шаблону, что и эти былички. Однако там, где должны быть обозначены цели похищения, остается пустое место - традиционные мотивы явно не годятся: не на скрипке же играть и не роды у инопланетянки принимать! - а новейшая псевдонаучная мифология устойчивых моделей для этого не выработала. Материал для уфологической былички черпается из научной фантастики - из книг и фильмов, поэтому набор реалий оказывается крайне беден: серебряные скафандры, маленькие человечки… Мир традиционной былички богат той картиной мира, которая есть в деревне, а здесь - только тот скудный ассортимент фантастических образов, который получен с телеэкрана, причем далеко не все удается изложить на языке устного рассказа.
В область постфольклора втягиваются формы, относящиеся скорее к этнографии города - граффити, например - и, конечно, парафольклорные письменные формы - их гораздо больше в городском быту, чем в сельском. Это целый ряд письменных текстов - безавторских, переписываемых из тетрадки в тетрадку, живущих почти по устным законам: песенники, альбомы, «святые письма» или «письма счастья»… Ведь далеко не все песенники функциональны. Иногда, особенно в альбомной традиции, песня записывается не только с мнемоническими целями, хотя первичный импульс, скорее всего, именно таков. Переписанный песенный текст - скажем, в девичьих, солдатских, тюремных альбомах - становится читаемым стихотворением, украшается картинками, виньетками, превращаясь в самоценный культурный продукт. Альбомная традиция имеет свои корни и свое развитие. У современного альбома всех названных разновидностей - общие предки: салонные альбомы конца XVIII века, в свою очередь восходящие к европейским образцам.
- Мы видим, что изучение постфольклора - новая область знания. Какие задачи ей предстоит решить? Ведь она, видимо, только складывается?
- Она, пожалуй, уже сложилась. Концептуально все это предметное поле более-менее освоено и понятно. Дальше, я бы сказал, - скучная будничная работа.
К сожалению, мало что происходит в этом направлении. Ну, какие-то участки обрабатываются; но нет ничего подобного тому, что сделано, скажем, в области изучения русской былины. Конечно, тут несопоставимый возраст; но все же о былинах написана целая библиотека - хотя в былиноведении остается масса нерешенных вопросов. Русская - и не только русская - сказка, песня, - по каждому из этих вопросов существуют библиографии, большие корпусы научных изданий текстов... Здесь же пока нет почти ничего, еще не собраны критические корпусы текстов, а без этого их исследование весьма затруднено. Но дело даже не только в этом.
«Постфольклор» трудно собирать. Люди, занимающиеся, скажем, анекдотами, в основном черпают свой материал из Интернета. Однако классическая фольклористика требует все записывать из устного бытования, ведь между словом письменным, в том числе и в Интернете, и произносимым - огромная разница.
Записывать же тексты постфольклора сложно, иногда их просто трудно заметить, произнесение некоторых из них невозможно спровоцировать… Да и просто технические проблемы существуют. Скажем, входит в метро нищий и начинает говорить. Его при этом плохо слышно, в метро тряска, на магнитофон не запишешь. А в каких-то случаях страшно подойти: эта среда очень криминализованная. С городской песней - в ее естественном бытовании - то же самое. Стоит, например, в подземном переходе парень, поет под гитару, рядом - шапка для сбора гонорара. Но едва с ним заговоришь - тут же появляется второй, вероятно, его сутенер: «Чего тебе надо?!» С детским фольклором легче, дети более открыты.
Словом, с вертолета мы это поле осмотрели, знаем, какие тут существуют объекты, участки, межи. А теперь надо спуститься к каждому объекту, чтобы всерьез и много им заниматься.
Ольга Балла
Журнал
Кто мы? Откуда и куда идём? На эти вопросы нет точного ответа, но это вовсе не значит, что их бессмысленно обсуждать. Наоборот, вопрос о том, какое место тот или народ занимает в мире, волновал всех прогрессивных личностей, вне зависимости от эпохи. Значимость отечественной литературы, классической музыки, театра, балета трудно переоценить, но они всё-таки являются достижениями, которые связаны с общеевропейской творческой эволюцией. Мы же обратимся к тому, что не могло появиться в каком-то другом месте, кроме России - фольклору (вернее, лишь к одному его разделу - народной музыке). К тому, что живёт, вопреки массовому забвению.
Не секрет, что творчество - один из наиболее эффективных способов познания окружающей среды, внутреннего мира личности. Наши предки не обладали детальной информацией об устройстве мира, не существовало тогда для них ни философских школ, ни религиозных течений, поэтому природные явления постепенно наделялись человеческими свойствами - так зародилась мифология. Обожествление природы, зависимость от погодных условий, урожая - такими чертами характеризовался быт наших предков. Как человек мог повлиять на погоду, чтобы она была более снисходительна к нуждам простого смертного? Помимо подношения идолам существовал и другой способ - задобрить словесно. Здесь следует небольшое отступление. Отношение к Слову у прародителей было трепетное и нежное, Слово никогда не употреблялось просто так. Сакральность Слова - важная черта той далёкой эпохи. (Как же этого нам не хватает сейчас!). Мир населён чистой и нечистой силой, и сказать Слово невзначай, просто так, ни о чём, никто себе не позволял. Слово - часть тебя, твоя душа, твоя плоть, твоя суть. Вполне естественно, что наиболее бережным было отношение к имени.
Любое важное жизненное действие (рождение, свадьба, похороны, начало полевых работ, сбор урожая и другие) сопровождалось особенным ритуальным действием, которое имело свою особенную функцию. Рождение - уберечь дитя он злых духов, заложить в него жизненные силы. Похороны - достойно проводить усопшего, дабы его дух не беспокоился сам и не беспокоил других. В разных регионах нашей страны обряды проходили по-разному, но функции у них были приблизительно одни. Если же посмотреть на эти явления с точки зрения творческого подхода, то мы увидим, что у всех обрядов есть одна общая черта - синкретичность. Что же это такое? Всё не так просто, как кажется, но и особой тайны здесь нет.
То, что мы, современные люди, называем народным творчеством, для самих творящих не было творчеством в нынешнем значении этого слова. Новаторский подход отображения действительности, выражение собственной индивидуальности, своего я, неповторимого видения мира - эти черты не были присущи творцам прошлых веков. Наоборот, коллективная жизнь диктовала необходимость создания традиции, то есть общего для всех восприятия того или иного события. Никакого авторского права не было в помине. Это потом, много веков спустя, для ярких одарённых индивидуалистов традиция станет рамкой, шаблоном, штампом. Творчество роднило человека и окружающий мир, было жизненно необходимо для познания. Не было творческих профессий - поэт, актёр, танцор, певец. Процесс того или иного обряда имел целостный вид, пение, лицедейство, ритмичные движения - всё это было крепко спаяно между собой. Мир воспринимался целостно, поэтому и обряды были неделимы.
Христианство, безусловно, повлияло на мировоззрение народа, но вытеснить древние традиции полностью не сумело, в результате чего сформировалось уникальное, присущее в основном русскому народу состояние духа - двоемирие. Логическому осмыслению это явление не поддаётся, ибо в ментальности русского человека языческие верования и обряды отлично сочетаются с уставами православия, и ничего, что это противоречащие друг другу верования. Народное творчество в полной мере отразило это неоднозначное и загадочное явление.
Систематизация жанров устного народного творчества продолжается и до сих пор, но некоторые отличительные черты в научном мире уже выделены:
Календарные обрядовые песни (Святочные, масленичные, весенние, семицкие песни, летние, песни жатвы и так далее). Семейные обрядовые песни (колыбельные, плачи и причитания, свадебные и др). Песни игровые и хоровые.
К фольклору причисляется и творческое (в том числе и песенное) наследие определённых социальных групп: (солдатский фольклор, бурлацкий рабочий, казацкий и так далее).
Естественно, что пение и пляски не замыкались на себе, мастера на Руси создали немало уникальных музыкальных инструментов, способных передать всё многообразие неспокойной и загадочной русской души. Существовали как примитивные предметы, использующиеся в качестве инструментального аккомпанемента (их ещё полноценными музыкальными изобретениями и назвать-то нельзя), к такому виду смело можно отнести ложки, так и уже серьёзные конструкции, созданные непосредственно для извлечения мелодий и ритмов. Трещотки, бубенцы, рубель (аналог современно утюга) думаю, многим знакомы с детства. А вот кокошник (да, именно музыкальный инструмент, а не женский головной убор) должен заинтересовать многих. Что же это такое? Основой его служит небольшой деревянный каркас, обтянутый кожей, бычьим пузырем (обтягивались лишь две широкие стороны каркаса). По ним и будет ударять привязанный к верхней части корпуса деревянный шар, извлекая звуки, похожие на пулеметную дробь.
Не менее интересным изобретением отечественных умельцев стали…Дрова! Что нам чужой ксилофон?! Нам своё, родное подавай! Брусья сухого выдержанного дерева (клён, береза, ель), разные по толщине и длине, располагали вертикально и "настраивались” под тот или иной звукоряд. Идёт человек с дровами за спиной, устал, сел отдохнуть. А потом как выстроит своё ударное хозяйство, как задаст веселыё удалой ритм, так и пойдёт всё живое в пляс. До чего же была богата выдумка наших предков!
Духовых инструментов умельцы Руси-матушки тоже страсть сколько создали! Кутиклы (многоствольные флейты), свистульки (это грех, граждане, не знать!), свирели - это свистящие духовые. Жалейка, волынка, сурна, брёлка - язычковые духовые. Кстати, о волынке. У многих современных молодых людей этот интереснейший инструмент ассоциируется с Шотландией. Но всё не так поверхностно, как может показаться. Первые сведения о волынке в России относятся к 16—17 векам. В то время это был весьма распространенный инструмент, он неоднократно упоминается в народных песнях, припевках, сказках. Русское название инструмента произошло, как полагают, от наименования места его появления — Волыни — области, расположенной по верхнему течению Западного Буга и входившей в состав Киевской Руси.
И, конечно же, какая музыка без струнных! У каждого народа есть свой волшебный, легендарный инструмент. Арфа - политический символ Ирландии, кифаристами славилась Древняя Греция, хакасы играли на чаттыгане, нарс-юх прославил хантов Дальнего Востока. А чем же наша Родина знаменита? Ой, вы гусли, мои гусли! Именно на них великий Боян спускал десять пальцев-соколов, с ними через невероятные жизненные испытания прошёл купец Садко. На данный момент выделяют три вида гуслей: звончатые, щипковые, клавишные. Искусство гусляров отличалось особым разнообразием. Он и поэт, и сказитель, и музыкант. Гусляры, как правило, отличались богатым внутренним миром, особыми манерами, если по-современному, - харизмой. Но не гуслями едиными жив был музыкант.
Домра - самый распространённый среди скоморохов инструмент. Пиры, свадьбы, и прочие народные гуляния не обходились без присутствия этого помощника бродячих актёров. Домру трудно назвать сугубо российским изобретением. Одни музыковеды считают, что она ведёт свой род от египетской пандуры, кто-то предполагает наличие родственных связей с монгольскими, киргизскими, татарскими народными инструментами. Небезосновательна и версия о том, что домра пошла от лютни, постоянной спутницы менестреля (Европейский аналог скомороха). Как бы то ни было, инструмент прижился. Легкость и малая величина инструмента, его звонкость, богатые художественные и технические возможности — все это обеспечило домре всенародную популярность. На сегодняшний день различают два вида русской домры - трёхструнная и четырёхструнная.
И домра и гусли инструменты знаковые, культовые, без них русская музыкальная культура попросту немыслима. Но воистину всенародным инструментом, пожалуй, является балалайка. Первое из известных письменных упоминаний о балалайке относится к 1688 году. В документе под названием "Память из стрелецкого приказа в малороссийский приказ” упоминается "посадский человек Савка Федоров... да Важеской волости крестьянин Ивашко Дмитриев, а с ними принесена балалайка для того, что они ехали на извозчичье лошади в телеге в Яуские ворота, пели песни и в тое балалайку играли...” Многие относятся к этому живому памятнику народной традиции с пренебрежением в силу того, что на балалайке всего три струны, а так же к тому, что он якобы несовременен и является предметом эпохи отсталой и по сему ненужной. Всем скептически настроенным согражданам настоятельно рекомендую посмотреть на игру Алексея Витальевича Архиповского. Этот 43-летний гений наглядно продемонстрировал миру весь спектр возможностей этого внешне простого, но на самом деле загадочного инструмента.
Ещё один "монстр” музыкальной культуры - гитара - появился на свет не в России, однако этот факт не помешал ему оказать на исполнительскую традицию нашей страны колоссальное влияние. Русские не были бы русскими если бы оставили след в гитарной истории. Мало того, что наши предки оставили за собой право на "русскую” (семиструнную) гитару, так ещё и инструментов этим овладели так, что и родоначальники диву давались, откуда у нас такая прыть! В Москве и Санкт-Петербурге гитара стала известна с 1769 года, однако особой популярностью не пользовалась. Расцвет гитарного искусства напрямую связан с цыганами, именно этот кочевой вечно весёлый народ популяризовал этот инструмент о семи струнах. К 20-ым годам 19-ого столетия приходится пик увлечения гитарой. Ни один аристократический кружок, претендующий на модность, не обходился без подруги семиструнной. Основная роль - аккомпанемент певице или певцу, которые исполняли популярные стихотворения того времени (вот вам, пожалуйста, и романс!). Постепенно шестиструнный вариант вытеснил семиструнку, во многом этому поспособствовал Михайлович Иванов-Крамской (1912—1973). Именно он создал первые переложения русских народных песен романсов для исполнения на традиционной, шестиструнной гитаре. До того за эти жанры полностью отвечала семиструнная гитара.
Здесь, как мне кажется, наиболее уместно соединить мостом берег прошлого с берегом нынешнего, гитара, знаете ли, подталкивает меня на этот шаг. В наше время и романсы, и авторская песня не затерялись в безбрежном океане жанров. Гитар и голос, что ещё нужно? Советские авторы-исполнители, (Б. Окуджава (1924-1997), Ю.Визбор (1934-1984) В. Высоцкий (1938-1980), Сергей и Татьяна Никитины) создали новый творческий мир, пусть не всем понятный, но всё-таки уникальный. Среди современной молодёжи наибольшую популярность обрели такие исполнители как Александр Литвинов (Веня Д”ркин, 1970-1999), Александр Непомнящий (1968-2007), Игорь (Егор) Летов (1964-2008) (В 1989 Игорь Фёдорович записал альбом "Солдатский Сон”, материалом для которого стал современный военный фольклор, связанный с войной в Афганистане), Яна (Янка) Дягилева (1966-1991), Александр Башлачёв (1960-1988), Михаил Науменко (1955-1991), Виктор Цой (1962-1990). Опираясь на традицию русского романса, творят такие коллективы как Оргия Праведников (Лидер группы, Сергей Калугин признанный виртуоз акустической гитары, вершина творчества - альбом "Уходящее Солнце”, 2007 год), Белая Гвардия. Некоторые группы, исполняющие тяжёлый рок, также отдали дань музыкальной культуре прошлого. Группа Монгол Шуудан, которая посвятила львиную долю своего творчества описанию Гражданской Войны, знаменита переложением на музыку стихов Александра Пушкина и Сергея Есенина ("Да! Всё решено”). Анатолий Крупнов (1965-1997), безвременно ушедший от нас лидер группы Чёрный Обелиск, после роспуска своего коллектива записал несколько вещей, так или иначе связанных с наследием прошлого. Среди них вариация на Владимира Высоцкого ("Песня про то, что случилось в Африке”), собственная аранжировка военно-фольклорной песни "Плещут Холодные Волны”, а также романс "Иди За Мной” на одноимённое стихотворение Зинаиды Гиппиус, полностью исполненный под аккомпанемент бас-гитары, новая версия песни "Аве, Цезарь”, автором которой является малоизвестный бард Симаков.
Народная музыка - очень гибкий творческий материал, поэтому нет ничего удивительного в том, что к нему обращаются исполнители разных жанров. Фольклор слился и с эстрадно-джазовым направлением (Людмила Георгиевна Зыкина (1929-2009), Пелагея Ефимович, Алевтина Леонтьева, Инна Желанная, Елена Ваенга), и с тяжёлой (и не очень) андеграундной музыкой, породив массу интереснейших сочетаний.
Одной из самых известных фолк-рок России групп является Калинов Мост. Она ведёт свою историю с 1986 года. За двадцатипятилетнюю историю коллектив Дмитрия Ревякина (бессменный лидер этой новосибирской формации) выпустил десять полноформатных альбомов. Наиболее значимым среди них являются альбомы "Пояс Ульчи” 1994 года, (магический, ведический, языческий, родноверческий - таковы наиболее часто встречающиеся эпитеты, которые возникают при обсуждении данного творения), и "Ледяной Походъ” (2007 год), который, наоборот, впитал в себя музыкальные традиции белого казачества. Этот альбом концептуален, он полностью посвящен Великому Сибирскому Ледяному Походу 1920 года. Помимо казацких мотивов, сильное влияние на эту пластинку оказали традиции русского романса. Также прослеживается и влияние христианских песнопений.
Молодая (с 1999 года), но не менее популярная фолк-рок группа Мельница также внесла ощутимый вклад в популяризацию отечественной культуры. Наиболее известный альбом - "Перевал” увидел свет в 2005 году. Жалейка, арфа, виолончель и другие инструменты (как исключительно русские народные, так и европейские) активно используются коллективом и во время записи, и во время концертных выступлений.
В том же 1999 году в Москве был собрана группа Ветер Воды. В составе коллектива всего пять человек, но, вопреки всему, инструментальный арсенал группы невероятно широк. Лика Казакова - блокфлейты, варган, балалайка и перкуссия, Фёдор Ветров - гобой, жалейки, гитара, волынка, Денис Скурида - блокфлейта, жалейка, окарина, ирландская свирель, поперечная бамбуковая флейта, гитара, мандолина, балалайка, гусли; этническая перкуссия. Сочетание народных инструментов, невероятно красивые голоса (мужской и женский) а также эмоциональное поведение на сцене - всё этого помогло обрести группе широкую известность среди интересующихся подобной музыки людей. Ветер Воды выпустили всего два альбома: "Свистопляска” (2005) и "Водоворот Времён” (2009). Однако в непродуктивности группу никто не упрекает, их музыка невероятная красива, поэтому никто артистов к микрофону не гонит. Они и так знают, что и когда надо делать.
Группа Соколиная Охота, образовавшаяся в 2003 году, выпустила всего один альбом - "Славянская Хроника” (2006), который стал поворотным в истории отечественного современного фолк-рока. ("Славянская Хроника” - исторический источник, написанный немецким священником Гельмольдом Фон Бозау (около 1125 — после 1177) и рассказывающий об экспансии католичества на Восток). В 2007 году была издана акустическая версия альбома. Соколиной Охоте удалось соединить литературный текст, фольклорные мотивы и современную музыку в уникальное полотно. Примечателен тот факт, что на альбоме сознательно допущено десять исторических ошибок. Таким интересным способом музыканты провоцировали слушателей расширять свои познания в области истории.
Пластинку высоко оценили и критики и рядовые слушатели, однако на сегодняшний момент группе чрезвычайно трудно развиваться. На большой сольный концерт 27 марта 2011 года пришло всего 32 человека. Отсутствие интереса со стороны публики неуклонно приводит к нестабильному финансовому положению музыкантов, поэтому запись нового материала отложена на неопределённый срок. Вот в таком незавидном положение находятся интересующиеся родной культурой творческие люди.
Группа Рось (образована в 1997 году), точно так же, как и Соколиная Охота, записала один альбом - называется он "Русалка” (2006). Жанр, в котором выполнена эта работа, принято характеризовать как альтернативный фольклор. Нестандартные аранжировки, образность и многогранность мелодических рисунков, а также переосмысление лирики Сергея Есенина в контексте современной музыки - всё это даёт нам полное право назвать эту пластинку знаковой. Эта очень нестандартная, яркая и аутентичная работа, которую, увы, постигла участь многих - мизерный, практический совсем ничтожный интерес со стороны СМИ и слушателей.
Отдельно стоит упомянуть об фольклорных альбомах, которые были созданы музыкантами, чье творчество гораздо шире заданных рамок. Это "Русский Альбом” (1992) группы Аквариум, сольный диск Сергея Калугина (лидера группы Оргия Праведников) "Nigredo” (1994) и пластинка "Бессонница” (2004) от коллектива Рада и Терновник.
"Русский Альбом” - третий в дискографии Аквариума. Пластинка насыщена как христианскими, так и языческими образами и полностью опирается на русскую песенную традицию. Подобных альбом группа больше не выпускала.
"Nigredo” - творческий эксперимент Сергея Калугина. Основу музыкального материала составляет акустические гитарные партии, а плане лирики - серьёзные филофско-религиозные искания, основанные на мотивах христианства и язычества (как европейского, так и российского).
"Бессонница”. Группа Рада И Терновник изначально творила в психоделическом ключе, потом работа в стиле авангардного джаза и нойза. В 2004 году коллектив решил попробовать себя в жанре фолк.
Существует и более экстремальный взгляд на этническое наследие. Этот жанр получил название фолк-металл. Наиболее известными коллективами, работающими в этом жанре, являются группы Butterfly Temple, Аркона, Невидь (+проект Крамола), Калевала, Алконост, Сварга, Иван Царевич, Arisk Priest, Дрыгва (Белоруссия). Их творчество необычайно разнообразно и многопланово, как в музыкальном плане, так и в идейном. Butterfly Temple и Аркона, например, активно используют религиозные мотивы славянской культуры, из-за этого некоторые слушатели и журналисты характеризируют их творчество как "славянский”, или "языческий” металл. Алконост известны своим тягучим звучанием, Калевала - неповторимым женским вокалом, Иван Царевич - сочетают тяжёлый рок с гуслями. Arisk Priest постоянно экспериментируют, из приведённого выше списка пока что только эта группа выпустила новый альбом, который называется "О Чём Плачут Ивы” (2011). Эта великолепная работа, по уже сложившейся традиции, осталась без внимания широкой общественности. Существуют и такие нестандартные коллективы, которые смешивают фольклорные элементы с электронной музыкой (Moon Far Away, Mysterra и другие). И, как говорится, в семье не без урода - есть такие индивидуумы, которые сочетают фольклорные мотивы с национал-социалистической идеологией (Темнозорь).
Как мы видим, богатые фольклорные традиции живы до сих пор. Он них мало говорят, ещё меньше пишут и почти не показывают. Однако, вопреки всему, интерес к музыкальной культуре своих предков не остывает в сердцах современных творцов. Не прав тот, кто думают, что народные инструменты используются лишь как музейные экспонаты, что сохранением великого наследия заняты только народные ансамбли. Фольклор жив, он растворился в современной культуре и не пропал, но это не значит, что ему не нужна наша помощь.
