Вторая знаменитая повесть Шатобриана выглядит еще более автобиографичной — ее главный герой носит имя автора. Молодой аристократ Рене, разочарованный и разуверившийся в людях и жизни, покидает Европу и уезжает в Америку. Он сам рассказывает историю своей жизни, сидя под деревом на фоне экзотического пейзажа, состарившемуся индейцу Шаткасу и миссионеру Суэлю.
Рождение Рене стоило его матери жизни. Отец был строг с ним, и мальчик очень привязался к сестре Амели, она была единственным близким ему существом. После смерти отца охваченный меланхолией Рене путешествует по странам Европы. Он побывал в Греции, Италии и Шотландии, но путешествие не приносит ему облегчения. Вернувшись, он застает сестру больной какой-то неизвестной болезнью. Затем она решает постричься в монахини. Присутствуя в церкви во время пострига Амели, Рене узнает, что она выбрала монастырь, чтобы искупить греховную страсть, которую питала к брату. Рене, видя себя виновником болезни и злоключений сестры, принимает решение покончить с собой. Однако он дал когда-то слово сестре, что никогда не сделает этого. Чтобы забыть прошлое, Рене уезжает в Америку, живет среди девственных лесов и прерий этой страны, среди простых сердцем индейцев. Тем временем Амели умирает в монастыре. Рене поселяется среди натчезов, женится на индианке Селюте. Жена искренне привязана к нему, но она не в силах вылечить его от разочарования. Противоречия его души не позволяют ему быть своим среди индейцев, он остается одиноким «дикарем среди дикарей», а в финале почти с радостью встречает смерть от руки индейца.
Образ Рене стал прототипом целой плеяды меланхолических героев романтизма, больных «недугом века», хворью послереволюционной эпохи — разочарованных, утративших идеалы и привычный образ жизни.
Бретань - родина Шатобриана. Край сурового моря, суровых скал, с ур о вых людей. Край, издавна считавшийся оплотом монархии и церкви, обитали щем непоколебленных феодальных традиций.
Старым и ветвистым было генеалогическое древо Шатобрианов; среди предков автора "Мучеников" можно найти крестоносцев, корсаров, соратников королей и даже королевскую любовницу. Это были исконные бретонские дворяне и аристократы - не чета тем, кто в XVII а то и в XVIII веке приобрел себе дворянский титул за звонкую монету...
Да и не очень-то водилась звонкая монета у Шатобрианов. К началу XVIII столетия их род обеднел вконец. Правда, отец писателя, граф Рене Огюст, человек энергичный и не особенно разборчивый в средствах (поговаривали, что он не брезговал и торговлей неграми), сумел восстановить часть былого состояния семьи, но революция 1789 года вновь уничтожила это богатство...
Мама Шатобриана хотела, чтобы он стал священником, и отдала его в иезуитский коллеж. Но перед семинарией разрешила сделать выбор: "Лучше быть светским человеком, чем опозорившим себя священником". И Франсуа пошел в военные. Революцию, которая грянула через два года, он встретил в чине капитана.
"Никто не понял, - писал он после, - что это кровавое празднество, открывает новую эру, в котором целому народу суждено переменить нравы, идеи, политическую власть и даже человеческую природу".
Поначалу Франсуа Рене Шатобриан сочувствовал народному движению. Париж напоминал Раблезианскии карнавал. В литературных кружках политика, в театрах объявляли новости со сцен и вывешивали списки казненных за день, а приговоренных развлекали перед повозкой. Столкновение прошлого с будущим не дает скучать ни минуты - род человеческий разгуливает, устроив каникулы и выгнав учителей. Потом солдаты его полка подняли мятеж, он подал в отставку, но жить аристократам все равно становилось все опаснее, он уехал в Америку. Там он познакомился с миссионерами, которые вдохновили его на создание самой популярной книги во Франции, "Гений христианства".
В замке Комбур Шатобриан провёл детство
Под маской скептического пренебрежения к родословным "пустячкам" Шатобриан скрывал гордость, с которой носил свое аристократическое имя, посвятив его истории немало страниц своих воспоминаний - "Замогильных записок" (1848 - 1850).
Младший сын в семье, Шатобриан не был избалован вниманием сухого, поглощенного коммерческими операциями отца и несчастливой в браке, крайне религиозной и мало занимавшейся детьми матери. От отца он унаследовал высокомерный скептицизм и обостренное самолюбие, от матери - болезненную чувствительность. Позже к этим чертам прибавились меланхолия и тоска - непременные признаки "болезни века", распространению которой он немало содействовал своим творчеством. В повести "Рене" герой следующими словами описывает этот классический недуг романтизма:
"Увы, я был один, один на земле! Тайное томление овладело всем моим телом. Отвращение к жизни, знакомое мне с самого детства, возвратилось с новой силой. Вскоре мое сердце перестало давать пищу моей мысли, и я замечал свое существование только по чувству глубокой тоски".
Франсуа-Рене де Шатобриан. Портрет А. Л. Жироде
Конечно, за модным сплином всегда скры валось не довольство настоящим, конфликт с буржуазной действительностью. Но у представителей разных направлений романтизма социальные корни этого недуга были неодинаковы. Если романтики-демократы, отвергая сегодняшний день, надеялись на лучшее завтра, то романтики-консерваторы - Шатобриан, Альфред де Виньи и некоторые другие - противопоставляли ему бесславно почивший день вчерашний, "феодальный" день. У Шатобриана и его героя "болезнь века" выражала тоску по сметенному революцией прошлому, мечту о возвращении к эпохе, в которой блистали и процветали далекие, но духовно близкие ему предки.
Быть может, воспоминания об этих предках - пиратах и крестоносцах - руководили подростком Шатобрианом, когда он готовил себя к профессии моряка или мечтал стать то священником-миссионером, то путешественником. Однако на первых порах пришлось удовольствоваться скромным званием младшего лейтенанта одного из провинциальных полков и рутиной гарнизонной службы, которую он оживлял светскими развлечениями и посещением литературных салонов во время частых поездок в Париж.
Первые раскаты революционной грозы Шатобриан встретил иронически: он еще не понял ни ее подлинного значения, ни ее настоящего размаха. Но когда ликующий народ пронес по Парижу на остриях пик головы казненных врагов революции, на смену иронии пришли страх и ненависть. Не желая оставаться в революционной Франции и еще не решаясь примкнуть к воинствующим эмигрантам-контрреволюционерам, он избрал компромисс: пересек океан и отправился путешествовать по диким дебрям Северной Америки.
Шатобриан надеялся, что его путешествие по Новому Свету будет ознаменовано великими географическими открытиями: он собирался отыскать северо-западный проход, ведущий вдоль северных берегов американского континента из Тихого океана в Атлантический - тщеславие уже тогда было не последней чертой его характера. Из географических открытий ничего не получилось; более того: весьма вероятно, что в Америке Шатобриан посетил далеко не все те места, которые впоследствии описал якобы по личным впечатлениям. Во многих случаях он просто воспользовался чужими описаниями. Зато, возвратясь в Европу, он привез с собой целый чемодан путевых записок и заметок, среди которых были и наброски опубликованных десять лет спустя знаменитых "Атала" и "Рене".
Эти две небольшие повести (первоначально они составляли эпизоды эпопеи "Натчезы", посвященной жизни американских индейцев) стали если не самыми ранними, то уж, во всяком случае, самыми шумными вестниками нового литературного направления - романтизма. Шатобриан одним из первых вывел тот тип героя, которому было суждено стать классическим героем консервативных романтиков - одинокого, разочарованного, сосредоточенного на собственных мыслях и переживаниях, враждующего чуть ли не с целым светом.
В повести "Атала" (1801) герой - влюбленный, страдающий и гонимый - появлялся в обличии индейца, по имени Шактас, облаченный в звериные шкуры, с перьями в волосах и луком в руке, чтобы подробно рассказать историю сво
ей несчастной любви. В молодости Шактас был схвачен воинами враждебного ему племени и осужден на мучительную смерть; от неминуемой гибели его спасла дочь вождя этого племени - Атала, полюбившая Шактаса с первого взгляда. Она сопровождает молодого воина в его скитаниях по тропическим лесам Америки, желая и боясь отдаться своей страсти: Атала христианка и считает плотскую любовь греховной. Чувствуя, что ее силы иссякают, она лишает себя жизни, чтобы не поддаться искушению. Шактас навсегда остается одиноким и безутешным.
Шатобриан размышляет на развалинах Рима. Художник А. Л. Жироде. После 1808
Нетрудно было угадать внешнее, показное родство шатобриановского героя с "естественным человеком" Ж. Ж. Руссо, с персонажами идиллий Бернардена де Сен-Пьера. Но было в нем и нечто другое: безысходная тоска обреченности и назойливая слезливость, столь же чуждые дикарю, сколь естественные для выбитых революцией из привычной колеи аристократов, одним из которых был сам Шатобриан. Заметим, что слова, которые служат как бы моралью всей повести, автор не доверяет ни одному из героев, а произносит от своего имени: "Так минует на земле все, что было прекрасно, добродетельно, отзывчиво! Человек, ты всего лишь быстролетная мечта, мучительный сон; ты существуешь одним только страданием; ты значим лишь печалью души, извечной тоской мысли".
Внутреннюю противоречивость шатобриановского хандрящего дикаря тонко почувствовал Пушкин, который, ценя Шатобриана-художника, с заметным недоверием относился к Шатобриану-этнографу:
"Нравы североамериканских дикарей знакомы нам по описанию знаменитых романистов. Но Шатобриан и Купер - оба представили нам индейцев с их поэтической стороны и закрасили истину красками своего воображения. "Дикари, выставленные в романах, - пишет Вашингтон Ирвинг, - так же похожи на настоящих дикарей, как идиллические пастухи на пастухов обыкновенных". Это самое подозревали и читатели; и недоверчивость к словам заманчивых повествователей уменьшала удовольствие, доставляемое их блестящими произведениями".
В "Рене" (1805) "роковой" герой выступал уже без экзотического грима - разочарованным в людях и обществе молодым французом, бегущим от обманчивых благ цивилизации к чистым душой дикарям, но и среди них не находящим избавления от гложущей его тоски. Шатобриан убежден, что незаурядная личность уже в силу незаурядности должна страдать, и Рене (вряд ли можно считать случайностью, что он носит одно из имен Шатобриана), подобно Шактасу, герою "Атала", непрерывно страдает. "Нет ничего удивительного в том, что жизнь заставила тебя страдать больше, чем прочих, - говорит Шактас (кстати сказать, очень на него похожий), - великая душа должна заключать в себе больше скорби, чем ничтожная".
Рене страдает потому, что жизнь кажется ему жалкой, пустой и не стоящей того, чтобы ее прожить; потому, что его гнетет одиночество; потому, что единственное дорогое ему существо - сестра - отдаляется от него: она испытывает к брату преступную кровосмесительную страсть и уходит в монастырь, чтобы одолеть и искупить эту страсть. Усталый, одинокий, во всем изверившийся бродит он по жизни.
И Рене, и Атала, и Шактас предвосхищали целую толпу отмеченных печатью "рока" героев, которые наводнили европейскую литературу первой половины XIX века.
Однако Шатобриан писал повести не только и не столько для того, чтобы вывести на сцену нового героя, сколько для того, чтобы провозгласить довольно старую идею всеблагой и всеспаситель-ной христианской религии. Если мы хотим правильно понять руководившие им мотивы, нам придется вернуться на десять лет назад, к началу 1792, когда будущий писатель возвратился из Америки к себе на родину.
Революция была в разгаре. Надежды на восстановление милых его сердцу старых порядков лопались как мыльные пузыри. Войска контрреволюции, в ряды которых он на этот раз вступил, терпели поражение за поражением. Сам Шатобриан был ранен под Тионвилем и заболел оспой под Верденом. Решив, что с него довольно, он в мае 1793 эмигрировал в Англию. Здесь ему жилось несладко: он узнал нужду и голод - участь большинства аристократов-эмигрантов тех лет. Его ненависть к революции возрастала так же быстро, как угасали его надежды на возвращение к прошлому.
Непримиримой враждебностью к революции и неверием в будущее проникнуто первое большое печатное произведение Шатобриана - трактат "Опыт о революциях", увидевший свет в Лондоне в 1797. Это была пестрая и беспорядочная смесь наивных философских размышлений, сомнительных исторических аналогий, длиннейших лирических отступлений. Рассуждения о невозможности прогресса в человеческом обществе, о бесполезности революций (они лишь усугубляют страдания народов, а не улучшают их судьбу), о трагическом одиночестве возвышающегося над толпой человека , соседствовали с описаниями американских лесов и высказываниями о современной европейской литературе, которую он знал довольно поверхностно.
Глубокий пессимизм "Опыта о революциях" был вполне закономерен: он отражал тоску и отчаяние класса, вытесняемого с исторической арены, теряющего почву под ногами. Та же закономерность характеризует дальнейшее поведение и дальнейшее творчество Шатобриана. Подобно многим эмигрантам-контрреволюционерам, он постепенно приходил к выводу, что религиозная реставрация могла бы проложить путь реставрации политической, что христианская религия - это полезный союзник, которым не следует пренебрегать. Уже кое-где в эмигрантских кругах утверждали, что война против революции ведется ради сохранения христианства, при этом разумно умалчивают об утраченных поместьях и привилегиях. Христианство становится модой у наиболее реакционной части эмиграции, которой принадлежал Шатобриан.
Итак - мода. Причем мода серьезная, политическая. Почему бы не воспользоваться ею для завоевания литературной известности? Вот что говорил Шатобриан: "Есть немало талантов, защищающих принципы революции: мне пришлось бы вступить в неприятное соревнование. Однако, никто не поддерживает противоположных принципов; следовательно, для меня выгоднее встать на эту сторону".
Откровенно сказано: принципы - вещь хорошая, но выгода - еще лучше. Сочетание довольно туманных христианских принципов (Шатобриан меньше всего был ортодоксальным католиком - религию он рассматривал как средство, а не как цель) с надеждой на вполне реальные земные выгоды - вот движущие им мотивы.
Новые настроения вместе с первыми набросками трактата "Гений христианства" Шатобриан привез с собой из эмиграции во Францию, куда он возвратился в мае 1800 под именем швейцарского гражданина Ля Саня и с.прусским паспортом, "пробираясь к славе", как остроумно заметил один из его биографов. Он застал последние конвульсии "великой революции": толстосумы, пожав все ее плоды, начинали серьезно побаиваться этого не в меру острого оружия, они готовы были воскликнуть вслед за шиллеровским героем: "Мавр сделал свое дело, мавр может уйти"; реакция открыто поднимала голову; Бонапарт уже был первым консулом и готовился стать императором, чтобы раздавить остатки свободы, равенства и братства. Лавочники, сделавшись хозяевами государства, смекнули, что мистическое учение церкви может сослужить неплохую службу против чересчур непочтительного разума, который проповедовали крайне подозрительные просветители. Время было благоприятным для провозглашения реакционных идей, выношенных в годы эмиграции. Наиболее подробно кредо было изложено в "Гении христианства", книге, в состав которой вошли и повести "Атала" и "Рене". В этом трактате он поставил задачу доказать, что христианская церковь своими догмами и практической деятельностью способствовала развитию культуры, искусства и что духовная жизнь должна направляться указаниями библии, ибо религия - основа цивилизации и свободы .
"Из всех существовавших когда-либо религий христианская - самая поэтическая, человечная, благоприятная для свободы, для искусства и для словесности... Современный мир обязан ей всем - от земледелия до отвлеченных наук; от приютов, построенных для бедных, до храмов, возведенных Микеланджело и расписанных Рафаэлем... Нет ничего более возвышенного ее морали, более привлекательного, более торжественного ее догм, доктрины и культ... Она благоприятствует таланту, воспитывает вкус, развивает добродетельные страсти, дает мысли могущество, дарует писателю благородные примеры, а художнику - совершенные образцы... Общество может существовать, лишь опираясь на алтарь... Крест есть знамя цивилизации".
Из теории, изложенной в трактате, явствовало, что людям следует укрощать свои страсти с помощью религии, а искусству - изображать эти укрощенные страсти. Своеобразной художественной иллюстрацией к этим положениям трактата явились повести "Атала" и "Рене". В первой из них героиня - индианка Атала - жертвует любовью, а потом и жизнью, чтобы не нарушить обета безбрачия, принесенного от ее имени богу обращенной в христианство матерью. Во второй повести религия помогает героине одержать победу над преступной кровосмесительной страстью, которую она испытывает к своему родному брату. В обоих произведениях художественная правда принесена в жертву ложной идее, и это привело к искусственности многих ситуаций и неоправданности многих поступков героев этих повестей.
Шатобриан ввел во французскую литературу совершенно новый для нее материал - описание невиданных экзотических стран и народов. Это произвело на тогдашних французских читателей, вовсе не привычных к такого рода новшествам (экзотика шатобриановских повестей оставила далеко позади довольно скромную экзотику Бернардена де Сен-Пьера), глубокое впечатление. Эффектный герой Шатобриана выступал на фоне более эффектной американской природы. Описания девственных лесов и прерий Северной Америки поразили читателей новизной и красочностью: ведь литература Просвещения, не говоря уже о классицизме, очень редко рисовала природу. Шатобриан был прав, замечая: "В литературе восемнадцатого века достаточно естественности, но не достает описаний природы". Х арактерное для пейзажей Шатобриана б уйство красок и звуков приводило в восторг современников:
"Оба берега Мешасебе ( Миссисипи) представляют самое необычайное зрелище. На западном берегу всюду, куда ни достанет взор, простираются саванны; покрывающие их волны зелени, удаляясь, словно взмывают в небесную лазурь и там исчезают. В этих бескрайних прериях бродят четырех - пятитысячные стада диких буйволов... Такова картина западного берега; но она изменяется на противоположном берегу и образует с первой удивительный контраст. Нависающие над потоком, собравшиеся на горах и скалах, разбросанные по долинам перемешались деревья всевозможных форм, всевозможного цвета, всевозможных ароматов; они срастаются, тянутся к небу так высоко, что глаз устает следовать за ними. Дикий виноград, биньонии, колоквинты переплетаются у подножия этих деревьев, карабкаются по стволам, ползут до самой оконечности ветвей, перелетают от клена к тюльпановому дереву, от тюльпанового дерева к штокрозе, образуя тысячи гротов, тысячи куполов, тысячи портиков. Нередко, устремляясь от дерева к дереву, эти лианы пересекают речные рукава, перебрасывая через них мосты из цветов..."
Или вот описание грозы в лесу:
"Но темнота все сгущается: низкие облака вползают под сень лесов. Туча раскалывается, и молния рисует стремительный огненный ромб. Неистовый ветер, прилетевший от заката, сталкивает облака с облаками; леса гнутся к земле; небо разверзается снова и снова, и в его разрывах открываются новые небеса и пылающие дали..."
Читая эти описания, замечаешь и некоторую их театральность, и цветистость стиля Шатобриана. Но в начале прошлого века эти особенности, резко контрастировавшие с суховатым, педантически строгим стилем классицизма, воспринимались как достоинства, а не как недостатки.
Все это вместе взятое и обеспечило громадный успех произведений Шатобриана у его современников, успех и влияние, иногда довольно неожиданное. Ограничимся одним примером. Бальзак, далекий от Шатобриана по своим творческим принципам, искал - и находил! - экзотику в шатобриановском духе, не пересекая океана. Двойники североамериканских индейцев обнаружились не только в глухих уголках Бретани среди восставших крестьян-шуанов, но даже в центре Парижа! "Видите ли, - говорит один из героев романа "Отец Горио", - Париж подобен лесам Нового Света, где кишат два десятка диких племен. Иллинои, гуроны, живущие продуктами, которые производят различные общественные классы; вы - охотник за миллионами".
Бальзак относился к Шатобриану с пиететом, числя его среди учителей, считая его мастером "литературы образов". Мнение Бальзака разделялось далеко не всеми. Стендаль, вырабатывая строгий повествовательно-реалистический стиль, видел в Шатобриане своего главного врага, носителя романтической фальши, литературного лжеца, изобретателя витиеватой напыщенности. Однажды, в 1824, резко критикуя трактат Бенжамена Констана "О религии", он с убийственным сарказмом написал, что этой книге "не достает той внутренней грации, того душевного опьянения, которые отличают среди всех других, например, сочинения г-на де Шатобриана, бывшего министра. Когда во время отвлеченного и трудного спора человек перестает рассуждать и для разрешения вопроса взывает к внутреннему чувству человечества, то он должен писать умилительно - или вовсе не писать. Он должен был бы писать, как Шатобриан, открывший искусство трогать и доставлять удовольствие, высказывая ложь и сумасброднейшие нелепости, которым он сам, как это легко заметить, вовсе не верит" (Стендаль, 1938).
Стендаль имеет равно в виду и "Гений христианства", и другую книгу Шатобриана, которую он опубликовал в 1809 - апологию христианской религии, эпопею в прозе "Мученики", его последнее большое художественное произведение. Действие эпопеи происходит в Греции и Риме III века нашей эры; перед читателем длинной и довольно унылой вереницей проходят ликующий и пирующий древний Рим, готовые ринуться на него орды варваров, терпящие неслыханные муки ради веры первые христиане, господь бог и его приближенные. Вся эта сложная, громоздкая и слишком уж театральная декорация понадобилась Шатобриану для того, чтобы поставить бок о бок умирающее язычество и нарождающееся христианство и доказать нравственное превосходство второго над первым.
Во вторую половину своей жизни Шатобриан отошел от литературы. В годы Реставрации он занимался политикой, активно поддерживая монархию Бурбонов, которые отметили его заслуги званием пэра Франции. Все это время Шатобриан ухитрялся быть чуть ли не большим роялистом, чем сами Бурбоны. На Веронском конгрессе Священного союза (1822), где он представлял Францию, а затем на посту министра иностранных дел Шатобриан сыграл позорную роль в удушении испанской революции французскими войсками и за это он был беспощадно осужден Марксом. Прямолинейная ультрареакционность Шатобриана была настолько одиозна, что даже осторожный в оценках, умеренно либеральный энциклопедический словарь Ларусса, говоря о его политической карьере, не удержался от язвительного замечания: "Он не принес особенно ярких доказательств своих политических способностей" .
Однако следует отметить, что политические взгляды Шатобриана, при всей их несомненной консервативности, отличались удивительной хаотичностью. Вот как он сам характеризовал свои убеждения: "Сторонник Бурбонов - из чувства чести, монархист - от разума и по убеждению, республиканец - по склонностям и по характеру". Великому современнику Шатобриана К. Марксу были отвратительны его эклектизм и демагогия. Он с беспощадным презрением писал о Шатобриане, политике и литераторе: "...фальшивая глубина, византийские преувеличения, кокетничание чувствами, пестрое хамелеонство, word painting [словесная живопись], театральность, sublime [напыщенность], одним словом - лживая мешанина, какой никогда еще не бывало ни по форме, ни по содержанию"
itena.ru ›books/item/f00/s00/z0000043/st030.shtml
Сильвестр Щедрин. Катель. Картина ночи из заключительной сцены "Рене" по Шатобриану. Около 1820.
Глубинным основанием ретроспективной утопии Шатобриана стала христианская религия. В романе «Рэне» он представлял свое обращение к религии как откровение и озарение. История романтизма знает немало примеров атеизма с отчаяния; богоборчество - один из существенных элементов (точнее - этапов) этого мироощущения;
Шатобриан демонстрирует по видимости противоположный вариант - религиозную экзальтацию с отчаяния; но по сути методика здесь одна - попытка испробовать крайний, беспримесно чистый принцип; попытка эта максималистична, утопична и потому принципиально романтична.
Для понимания истинного смысла религиозной утопии Шатобриана важно осознать ее исходные посылки, присмотреться к тому «наличному» образу человека, которому в художественном мире Шатобриана еще только предстоит «чудо» обращения. Это один из самых ранних героев Шатобриана, Рене в одноименной повести (1802).
Рене - один из первых в европейской романтической литературе носителей «болезни века», меланхолии. Разочарование, утрата духовных ценностей, внутренняя пустота – спутники романтической души, как например Рэне. Всё это является результатом «измены», «обмана», которым романтическое «я» подвергается со стороны окружающего его «коварного мира». В этом мире все вокруг него неустойчиво, ни на что нельзя положиться, ничему нельзя довериться. Так Рэне пытается найти утешения во всём подряд: в других странах, в одиночестве, и даже пытается стать часть общества, которое он презирал всю свою жизнь. Обман прослеживается во всём, в том числе и в том, что очень дорого Рэне и в чём, казалось, не может никогда возникнуть сомнений – в дружбе между им и его сестрой:
Я простился с сестрой; она обняла меня с порывом, похожим на радость, словно она была довольна разлукой со мной; я не мог удержаться от горьких размышлений о непостоянстве человеческой дружбы.
Существует две различные ситуации романтического героя в мире: « герой обманутый» и «герой, разоблачающий обман», которые соотносятся как пассивный, претерпевающий и активный, оставляющий за собой право последнего итогового жеста – в данном случае это решение Рэне уйти из жизни. Переживая конфликт с миром – миром прежних ценностей, которой обманул, оказался коварным, романтическое «я» оставляет за собой итоговую свободу – право последнего, итогового жеста по отношению к «изменившим» ценностям. Романтический герой не оплакивает утраченные ценности – он гордо от них отрекается. Рэне, каждый раз разочаровавшись в чём-то, пытается найти утешение и смысл жизни в чём-то другом.
Решившись рассказать о своих душевных страданиях своим друзьям, Рэне выбирает особое мест - холм, с которого видны все окрестности. Рэне оказывается в центре всего, выше остальных – это пространственное решение сцены подчёркивает исключительность героя.
Занималась заря; на некотором расстоянии в равнине можно было заметить деревню натчесов с тутовой рощей и хижинами, похожими на пчелиные ульи. Французская колония и форт Розалия виднелись направо, на берегу реки. Палатки, дома, наполовину выстроенные, строящиеся форты, распаханные поля, Покрытые неграми, группы белых и индейцев, выявляли на этом маленьком пространстве контраст между цивилизованными нравами и дикими нравами.
К востоку, на самом горизонте, солнце начинало показываться между разрозненными вершинами Апалака, которые лазурными буквами вырисовывались на золоченых высотах неба; на западе Мешасебе катила свои волны в величественном молчании и с непостижимым размахом замыкала края картины.
В размышлениях Рене по поводу бренности всего сущего явственны отзвуки кладбищенской поэзии. С одной стороны, «комплекс бренности» в нем далек от умиротворенности сентименталистов: за его внешней отрешенностью от земного кипит еле скрываемая гордыня, жажда вполне посюстороннего признания и поклонения, внутренняя тяжба с враждебным социумом. Но, с другой стороны, современный мир не допускается в саму образную структуру повести, «неосуществимость желаний» как причина меланхолии нигде не подтверждается реальным личным и общественным опытом, она предстает априорной. И та и другая черты знаменуют собой отклонения от традиционной сентименталистской основы в сторону романтического «гелиоцентризма», для которого внешний мир мыслится как заведомо враждебный и достойный отрицания целиком, без погружения в детали.
Главным способом создания характера героя является действие. Рэне – натура активная. Сюжет поэмы отличается повышенным драматизмом. перед читателем проходит череда эпизодов из его жизни.
По природному ли непостоянству или по предубеждению к монашеской жизни, я переменил свое намерение и решил путешествовать...
Однако, исполненный пыла, я одиноко ринулся в бурный океан мира, не ведая ни его гаваней, ни подводных рифов. Прежде всего я посетил отжившие народы: я бродил, отдыхая, на развалинах Рима и Греции, развалинах стран, полных великих и поучительных воспоминаний, где дворцы засыпаны прахом, а мавзолеи царей скрыты под терновником…
Ранний романтический роман был, прежде всего, психологическим, исследующим противоречивое, усложнённое сознание главного героя. И также Рэне сам говорит о противоречивости своего характера.
Я был непреклонного нрава, с неровным характером. То шумливый и веселый, то молчаливый и грустный, я собирал вокруг себя своих юных товарищей; затем, вдруг покинув их, я садился в стороне, наблюдая за бегущим облаком или слушая, как дождь падает в древесную листву.
Его беспокойный душевный разлад с самим собой – черта человека Нового времени, черта романтического героя. Ему свойственно то же презрение к жалким людям, составляющим человечество, это ещё одни вариант романтического героя-индивидуалиста. Рэне бежит от людского общества, с подозрением относится к плотской природе человека.
Я захотел на некоторое время броситься в мир, ничего мне не говоривший и не понимавший меня. Душа моя, еще не опороченная ни одной страстью, искала предмета, к которому бы могла привязаться; но я заметил, что давал больше, чем получал. От меня не требовали ни возвышенных речей, ни глубокого чувства. Я занимался только тем, что суживал свою жизнь, чтобы снизить ее до уровня общества. Признаваемый всеми умом романтическим, стыдясь роли, которую я играл, чувствуя все большее и большее отвращение к вещам и людям, я решился удалиться в предместье и жить там в полной неизвестности.
Сначала мне нравилась эта темная и независимая жизнь. Никому неведомый, я вмешивался в толпу, эту обширную пустыню людей.
Но если многие романтики начинали в этой ситуации с воспарения к высотам духовности и строили там, в «надмирных» сферах, альтруистические утопии будущего всеслияния, то шатобриановское отдаление от мира являет иную тенденцию: оно не в распахнутости навстречу «космосу», а в радикальном сосредоточении на внутренней жизни индивида, в последовательном отсечении всех связей с внешним бытием. Так, в рассказе Рене о его европейских скитаниях перед нами предстает мертвенный мир, где господствуют руины и бесплодные воспоминания, - мир как бы закончившийся, без будущего, без надежды. И этому соответствуют бесконечно варьируемые образы «замкнутости» в поэтической структуре шатобриановской прозы: мотивы самоубийства и добровольного заточения в монастыре; непроизвольное, как бы органическое себялюбие Рене, которое так отчетливо выражается в истории несчастливого супружества и венцом которого предстает призрак инцеста, замкнутости даже любовной страсти в сфере собственной семьи и «крови».
В романтизме любовь – движущая сила человеческой души, и поэтому Рэне в своём рассказе повествует о том, как он взывал к Богу, так как страдал невероятно от того, что не было в его жизни той, к которой он мог бы питать самое сильное чувство в мире, в котором от части и видел спасение – любви.
О господи, если бы ты дал мне жену, какую мне надо; если бы, как нашему первому отцу, ты привел ко мне за руку Еву, вынутую из меня самого... Небесная красота, я преклонился бы перед тобою, потом, приняв тебя в свои объятия, я бы стал молить предвечного, чтобы он позволил мне отдать тебе остаток моей жизни!
На этом-то основании тотального безверия возникает у Шатобриана его религиозная утопия. Что религиозность Шатобриана не столько органична, сколько по-романтически демонстративна, обнаруживается особенно отчетливо как раз в самую пылкую, начальную пору его обращения. В «Рене» противоречия между романтическим индивидуализмом и христианской догматикой кричащи. Выдвигаемая Шатобрианом идея подавления страстей, благодаря искусной диспозиции сюжета, лишается своей абсолютности не только потому, что религиозное успокоение покупается ценой гибели или жизненного крушения, но еще и потому, что до «основного»-то героя даже и это двусмысленное благо не доходит: обретает просветление Амели - но остается вечно безутешный Рене.
В конце «Рене» отец Суэль уже отчитывал героя за его безмерную гордыню, за отдаление от людей. Но эффект этой морали не показывался - на сцене оставался Рене, у которого само смирение было паче гордости, и некоторые критики (например, П. Барберис) даже предполагали, что эта проповедь могла быть добавлена задним числом к изначальному, по замыслу более трагическому и «беспросветному» комплексу «Начезов».
По видимости отрешенный в своих художественных произведениях, от проблематики «современный человек и мир», Шатобриан, при всех его противоречиях, по-своему ее воплощает, и в этом смысле его творчество расположено на общей линии обостренного интереса французских романтиков к психологии «сына века».
Заключение.
Романтизм - высшая точка в развитии гуманистического искусства, начатого в эпоху Возрождения, когда человек был провозглашен мерилом всех вещей. Молодежь, на чьих глазах разворачивалась драма Французской революции, пережила все ее взлеты и падения, колеблясь между восторгом, энтузиазмом по поводу падения монархии и ужасом перед казнью короля Людовика XVI и якобинским террором.
На смену материализму и рационализму Просвещения в качестве философской основы творчества приходит субъективный идеализм; общественно-политическая проблематика, которой принадлежало центральное место в просветительской литературе, сменяется интересом к отдельной личности, взятой вне системы общественных отношений, ведь эта традиционная система рухнула, и на ее обломках только начали обозначаться очертания нового, капиталистического строя. Мир для романтиков - тайна, загадка, познать которую может только откровение искусства. В романтическую литературу возвращается изгнанная Просвещением фантастика, и фантастическое у романтиков воплощает идею о принципиальной непознаваемости мира. Мир романтики познают как дети - всеми органами чувств, через игру, смотрят на него сквозь призму сердца, сквозь призму субъективных эмоций личности, причем это воспринимающее сознание равновелико всему остальному внешнему миру. Романтики возвеличивают личность, ставят ее на пьедестал. Романтический герой - всегда натура исключительная, не похожая на окружающих людей, он гордится своей исключительностью, хотя она становится причиной его несчастий, его непонятности.
Романтические персонажи как правило статичны, они не изменяются во времени хотя бы потому, что действие в романтических произведениях развивается весьма стремительно и охватывает небольшой промежуток времени. Противопоставление это часто принимает исключительный, мелодраматический характер, возникают типично романтические, мелодраматические эффекты.
Романтический герой бросает вызов окружающему миру, он в конфликте не с отдельными людьми, не с социально-историческими обстоятельствами, а с миром в целом, со всей вселенной. Раз отдельно взятая личность равновелика целому миру, она должна быть столь же масштабной и сложной, как целый мир. Романтики поэтому сосредоточиваются на изображении душевной, психологической жизни героев, а внутренний мир романтического героя весь состоит из противоречий. Романтическое сознание в бунте против повседневности устремляется к крайностям: одни герои романтических произведений устремлены к духовным высям, уподобляются в своем поиске совершенства самому творцу, другие в отчаянии предаются злу, не зная меры в глубине морального падения. Одни романтики ищут идеал в прошлом, особенно в средневековье, когда еще было живо непосредственное религиозное чувство, другие – в утопиях будущего. Так или иначе, исходная точка романтического сознания – неприятие тусклой буржуазной современности, утверждение места искусства не просто как развлечения, отдыха после трудового дня, посвященного зарабатыванию денег, а как насущной духовной потребности человека и общества.Реферат >> Культура и искусство
Своему религиозному и поэтическому чувству. Романтический герой – личность сложная, страстная... же время романтики воспринимали роман как средство постижения истории, а... интимно-психологический роман и повесть Атала (1801) и Рене (1802) Шатобриана , Дельфина (...
Нахму- ренное . Волосы... фр. беллетристика Шатобриана , Констана, Мюссе... свой роман как классицистической, так и романтической традиции... романтический герой , а социально-исторический, реалистический тип – молодой человек, жизнь и судьба которого обусловлены, как ...
В революции как способе изменения... – Франсуа Рене де Шатобриан... человека, по мнению Шатобриана , только в... научно-фантастической литературы. В романах «Машина времени», «Человек- ... -романтического и шекспировского репертуаров. Романтический герой итальянского...
Бестужева (1797-1837). В романе упоминается как автор романтических повестей (30-е годы), ... воротился он домой. {Евгений - герой поэмы А. С. Пушкина "Медный... (1809) - роман французского реакционного писателя-романтика Шатобриана Франсуа-Рене (1768-1848). ...
Во Франции, как и в Англии, романтизм не был единым направлением: в самом начале XIX века выступили реакционные романтики, объявившие поход против революции и просветителей; несколько позже, перед Июльской революцией, в литературную борьбу вступили представители прогрессивного романтизма, нанесшие в эти годы сокрушительный удар реакционному искусству эпохи Реставрации.
Исторические события во Франции этих лет были очень бурными и напряженными. Только что закончилась первая французская буржуазная революция. Новый общественно-политический строй в основном уже сложился, но яростное сопротивление вра-гов революции далеко еще не было сломлено.
Борьба передовых и консервативных сил французского общества нашла яркое отражение в литературной жизни страны. В первые же годы XIX века во Франции начинает свою деятельность ряд публицистов, философов, писателей, задача которых сводилась к ниспровержению идей революции и Просвещения. Эти философы и писатели последовательно отрицали все идеи просветителей. Они считали разум источником всяческого зла, предлагали восстановить в правах веру, религию, церковь, отвергали идеи веротерпимости и свободы совести, за которые боролись просветители, требовали восстановления единой католической церкви с ее главой - папой. Наконец, они отвергли принцип народовластия, призывая к возвращению феодальной монархии.
Шатобриан (1768-1848). К философам и реакционным публицистам французского романтизма примкнул целый ряд писателей. Одним из наиболее типичных представителей реакционного романтизма во Франции является Ф. Р. Шатобриан.
Перед французской революцией Шатобриан, отпрыск родовитой дворянской семьи, приехал ко двору Людовика XVI. Возмущенный распущенностью нравов, царившей там, Шатобриан высказывает мысль о необходимости принять меры, которые улучшили бы существующее положение вещей. Но начавшиеся революционные события 1789 года очень быстро отбрасывают его далеко на правый фланг. Революция его ужасает, и он сразу же становится ее врагом, эмигрирует из Франции и присоединяется к армии принца Конде, которая боролась против революции. Но армия эта была разгромлена, и в конце 90-х годов Шатобриан попадает в Лондон, где он пишет свою первую работу «Опыт о революциях». В ней отразился его пессимизм, вся его растерянность перед совершающимися событиями. «Опыт о революциях» ставит вопрос о том, что такое революция, нужна ли она. На этот вопрос автор отвечает отрицательно; он утверждает, что революция ничего не изменяет в мире и не улучшает положения человека. Вся история человечества есть история бедствий, считает Шатобриан, а революция приводит только к тому, что одни деспоты сменяются другими, еще более худшими. Идеи Руссо, может быть, и хороши сами по себе, но неосуществимы, а если осуществимы, то лишь в самом далеком будущем. Человеку остается только одно: своеволие, анархическая свобода личности.
Попав в Америку, Шатобриан изучает быт американских дикарей и пытается написать о них произведение, названное им «Начезы» (название племени американских дикарей), но из «Начезов» не получилось ничего стройного и законченного; это были отдельные записи, отрывки, описание путешествий, очень сумбурные, длинные (более двух тысяч страниц) и бессистемные; они не вышли в свет. Позднее Шатобриан обработал отдельные части этого произведения, создав «Дух христианства» (1802) - большую работу в пяти частях. Цель ее, как показывает само название, раскрыть сущность христианства, восстановить религию, поколебленную революцией.
Приведенные в этой работе доказательства существования бога И вреда атеизма весьма наивны, неубедительны. Счастливый человек, по мысли автора, не.ззхочет, чтобы жизнь его кончилась на земле, ибо он будет желать, чтобы его счастье продолжалось и после смерти. Следовательно, атеизм ему чужд. Красивая женщина захочет, чтобы ее красота была вечной. Значит, и она не будет сторонницей атеизма, утверждающего, что все кончается здесь, на земле.
Такого рода рассуждения составляют содержание первой, богословской части «Духа христианства». Остальные четыре части посвящены реабилитации христианства с позиций эстетических. Шатобриан старается доказать, что христианство есть источник поэзии, источник вдохновления поэтов и художников; оно давало и дает материал для искусства. Величайшие художники мира, например эпохи Возрождения, брали сюжеты и образы из евангелия и библии. Подобные положения и являются у Шатобриана аргументом в защиту христианства.
«Дух христианства» стал необычайно популярным произведением, знаменем, около которого объединялись все, кто призывал назад, кто нуждался в теоретическом обосновании борьбы с идеями революции.
В «Дух христианства» Шатобриан включил два художественных отрывка, две повести, из которых одна является продолжением другой: «Атала» и «Ренэ». В них действие развертывается в Америке, среди американских дикарей. Героями, которые объединяют эти две повести, являются старик дикарь Шактас и молодой француз Ренэ. Старый слепой Шактас рассказывает Ренэ о своей молодости. Он, побывав в Европе, снова вернулся на родину, где попал в плен; ему грозила казнь; спасла его белая девушка Атала, с которой они вместе бежали в леса. Атала и Шактас полюбили друг друга, но их счастье продолжалось недолго; Атала кончила жизнь самоубийством: ее мать дала когда-то за нее обет безбрачия, Атала не захотела нарушить его и предпочла умереть.
Во второй повести в качестве рассказчика выступает Ренэ; он передает Шактасу трагическую историю любви к нему его сестры, единственно близкого ему человека. Сестра, полюбив брата недозволенной любовью, уходит в монастырь. Ренэ покидает Европу. Как все романтические герои, он предпочитает жить среди нецивилизованных, диких племен, потому что в цивилизованных странах он видит только испорченность, страдания, эгоизм.
В лице Ренэ выступает типичный герой реакционного романтизма с его пессимизмом и «мировой скорбью». Жизнь ему кажется бессмысленной. Драма Ренэ не только в событиях его личной жизни; она глубже и шире. Это драма человека, принадлежащего старому миру, для которого революция закрыла всякие перспективы. Призыв Шатобриана уйти как можно дальше от мира и презирать его суету в сущности был очень лицемерным и фальшивым. В действительности герой Шатобриана вовсе не порывает с миром, как старается это показать автор. Под мотивами «мировой скорби» скрывалась у него ненависть к революции, желание вернуть прошлое.
Герой Шатобриана - это человек, считающий, что ему предназначено в жизни особое место, что все его страдания и чувства имеют какой-то особый, высший смысл. Отсюда крайняя напыщенность, высокопарность стиля произведений Шатобриана. Язык его необычайно усложненный, манерный, искусственный. Творчество Шатобриана нашло резкую критику у Маркса. Вот что писал он в одном из писем Энгельсу (30 ноября 1873 года): «...я читал книгу Сент-Бева о Шатобриане, писателе, который всегда мне был противен. Если этот человек сделался так знаменит во Франции, то только потому, что он во всех отношениях являет собою самое классическое воплощение французского тщеславия, притом тщеславия не в легком, фривольном одеянии XVIII века, а переодетого в романтические одежды и важничающего новоиспеченными выражениями; фальшивая глубина, византийское преувеличение, кокетничание чувством, пестрая игра красок, чрезмерная образность, театральность, напыщенность - одним словом - лживая мешанина, какой никогда еще не бывало ни по форме, ни по содержанию».
Французский романтизм, возникший на родине буржуазной революции конца XVIII века, был, естественно, более отчетливо связан с политической борьбой эпохи, чем романтическое движение других стран. Деятели французского романтизма проявляли разные политические симпатии и примыкали либо к лагерю уходящего в прошлое дворянства, либо к прогрессивным идеям своего времени, но все они не принимали нового буржуазного общества, чутко ощущали его враждебность полноценной человеческой личности и противопоставляли его бездуховной меркантильности идеал красоты и свободы духа, для которого не было места в действительности.
Французский романтизм развивался в первое тридцатилетие XIX века. Первый этап его совпал с периодом Консульства и Первой империи (приблизительно 1801 -1815 годы); в это время романтическая эстетика только формировалась, выступили первые писатели нового направления: Шатобриан, Жермена де Сталь, Бенжамен Констан.
Второй этап начался в период Реставрации (1815-1830), когда рухнула наполеоновская империя и во Францию, в обозе иностранных интервентов, вернулись короли династии Бурбонов, родственники свергнутого революцией Людовика XVI. В этот период окончательно складывается романтическая школа, появляются главные эстетические манифесты романтизма и происходит бурный расцвет романтической литературы всех жанров: лирики, исторического романа, драмы, выступают крупнейшие писатели- романтики, такие, как Ламартин, Нерваль, Виньи, Гюго.
Третий этап падает на годы Июльской монархии (1830-1848), когда окончательно утвердилось господство финансовой буржуазии, происходят первые республиканские восстания и первые выступления рабочих в Лионе и Париже, распространяются идеи утопического социализма. В это время перед романтиками: Виктором Гюго, Жорж Санд - встают новые социальные вопросы, как и перед творившими в те же годы великими реалистами, Стендалем и Бальзаком, и наряду с романтической поэзией возникает новый жанр романтического, социального романа.
Добавить комментарий
Шатобриан.
Раздел 15. Романтизм во Франции. - Шатобриан.
Французский романтизм зародился в среде аристократов-эмигрантов, враждебных революционным идеям. Это естественная «первая реакция на французскую революцию и связанное с ней Просвещение...». Первые романтики поэтизировали феодальное прошлое, выражая свое неприятие нового царства буржуазной прозы, которое складывалось у них на глазах. Но при этом они мучительно ощущали неотступный ход истории и понимали иллюзорность своих обращенных в прошлое мечтаний. Отсюда пессимистическая окраска их творчества.
Крупнейшей фигурой первого этапа французского романтизма был виконт Франсуа-Рене де Шатобриан (1768-1848), которого Пушкин назвал «первым из современных французских писателей, учителем всего пишущего поколения».
Бретонский дворянин, выброшенный революционной бурей из родового гнезда, Шатобриан стал эмигрантом, побывал в Америке, сражался в рядах роялистских войск против французской республики, жил в Лондоне. Вернувшись на родину, в годы Консульства и Империи опубликовал ряд сочинений, враждебных идеям революции и воспевавших католическую религию. При Реставрации отошел от литературы и занялся политической деятельностью; он был инициатором подавления в 1823 году испанской революции.
В становлении эстетики французского романтизма сыграл определенную роль трактат Шатобриана «Гений христианства» (1802), где он пытался доказать, что христианская религия обогатила искусство, открыв для него новый драматизм - борьбу духа и плоти. Шатобриан делит искусство на дохристианское и христианское, подразумевая тем самым, что искусство развивается и меняется вместе с историей человечества.
Литературная известность Шатобриана основывается на двух небольших повестях «Атала» (1801) и «Рене» (отдельное издание, 1805), которые он первоначально мыслил как главы прозаической эпопеи о жизни американских индейцев, но затем использовал в качестве иллюстраций к «Гению христианства» (к разделу «О зыбкости страстей»).
Исповедальный роман.
Раздел 15. Романтизм во Франции. - Исповедальный роман.
С именем Шатобриана связано возникновение нового литературного жанра - романтического исповедального романа, представляющего собой лирический монолог - исповедь героя. В таком произведении лишь условно изображается внешний мир, все внимание сосредоточено на раскрытии внутренней жизни центрального персонажа, сложной и противоречивой, на его скрупулезном самоанализе. В исповедальные романы было вложено много личного, автор в них временами сливался с героем, современники угадывали за вымышленным сюжетом элементы автобиографии, а за персонажами - реальных людей (возник даже термин «роман с ключом»).
Но при всей характерной для романтизма субъективности исповедальные романы содержали широкое обобщение: в них отразилось состояние умов и сердец, порожденное эпохой социальных потрясений, состояние, которое романтики определили как «болезнь века» и которое было не чем иным, как индивидуализмом. Шатобриан первый ввел в литературу героя, пораженного этим недугом - отстраненного от большой жизни общества, одинокого, неприкаянного, снедаемого разочарованием и скукой, враждующего с целым миром.
Раздел 15. Романтизм во Франции. - «Атала».
В повести «Атала» этот новый герой предстает в обличье индейца Шактаса, который рассказывает миссионеру Суэлю горестную историю своей любви к прекрасной дочери вождя враждебного племени индианке Атале, спасшей его от смерти. Влюбленные скитаются в тропических лесах; в конце концов Атала, христианка, за которую мать дала обет безбрачия, лишает себя жизни, так как не в силах противиться плотской страсти к Шактасу.
Наделив героев «Аталы» чувствами своих современников, Шатобриан как бы полемизировал с Руссо: оказывается, гармонии нет и среди нетронутой природы, «естественный человек» тоже подвержен греховным страстям и должен искать прибежища в христианской религии. Но эта мораль звучит в повести фальшиво, ибо противоречит авторскому любованию героями и тому упоению, с которым он рисует красоту земного мира.
На первых читателей «Аталы» произвели огромное впечатление красочные, полные театральных эффектов описания американских лесов и прерий, быта неведомых народов. Шатобриан ввел во французскую литературу совершенно новый материал - экзотику, которая в дальнейшем займет значительное место в искусстве романтизма. Поразил современников и цветистый, витиеватый слог Шатобриана, его искусственная приподнятость, преувеличенная образность, о которых резко отозвался К. Маркс; решительно не приемля Шатобриана, как политика и писателя, Маркс назвал его сочинения «лживой мешаниной».
Раздел 15. Романтизм во Франции. - «Рене».
Во второй повести Шатобриана, «Рене», разочарованный герой выступает уже без всякого грима (он носит имя автора); он тоже сам рассказывает свою историю, сидя под деревом на фоне экзотического пейзажа, состарившемуся слепому Шактасу и миссионеру Суэлю.
Младший сын старинной дворянской семьи, оставшийся без средств после смерти отца, юноша Рене бросился «в бурный океан мира» и убедился в неустойчивости и бренности человеческого бытия. Одиноким страдальцем проходит он по жизни, потеряв к ней всякий вкус, полный неясных порывов и незавершенных желаний, втайне гордясь своей роковой неприкаянностью, которая возвышает его над обыкновенными людьми.
В «Рене» тоже проводится мысль, что человек - жертва неуправляемых страстей. Примером этого служит противоестественная страсть к герою сестры его Амели, которую Рене считал единственным своим другом. Спасаясь от самой себя, Амели принимает постриг в монастыре, а Рене, открыв ее ужасную тайну, бежит от порочного общества в леса Америки, ища забвения среди простых сердцем индейцев. Но тщетно: он приносит с собою все противоречия своей души и остается столь же страдающим и одиноким «дикарем среди дикарей». В финале отец Суэль сурово упрекает Рене в гордыне, изрекая: «Счастье можно найти только на проторенных путях»,- однако и на сей раз авторское любование исключительной личностью противоречит этой навязанной морали. Вся повесть пронизана острым ощущением необратимого движения истории; прошлого не вернуть, «история сделала один только шаг, и лицо земли неузнаваемо изменилось», а в складывающемся новом мире для Рене нет места.
Громадный успех «Рене», ставшего прототипом целой плеяды меланхолических героев романтизма, пораженных «болезнью века», основывался, разумеется, не на дворянских симпатиях автора, а на том, что Шатобриан подхватил висевшие в воздухе настроения и запечатлел новое жизненное явление: драму индивидуализма, разлад духовно богатой личности с собственническим обществом. Под обаянием Шатобриана находились десятки его младших современников, вплоть до молодого Бальзака. Юноша Гюго записал в дневнике: «Хочу быть Шатобрианом - или ничем!»
Центральным романом в творчестве Шатобриана является «Апология христианства». «Атала» и «Рене», по замыслу автора, являлись иллюстрациями к «Апологии».
«Атала» - это роман о «любви двух влюбленных, шествующих по пустынным местам и беседующих друг с другом». В романе используются новые способы выразительности - чувства героев автор передает через описания природы - то равнодушно величавой, то грозной и смертоносной.
Параллельно в этом романе автор полемизирует с теорией «естественного человека» Руссо: герои Шатобриана, дикари Северной Америки, «в природе» свирепы и жестоки и превращаются в мирных поселян, только столкнувшись с христианской цивилизацией.
В «Рене, или Следствия страстей» впервые во французской литературе выведен образ героя-страдальца, французского Вертера. «Юноша, полный страстей, сидящий у кратера вулкана и оплакивающий смертных, жилища которых он едва различает, … эта картина дает вам изображение его характера и его жизни; точно как в течение моей жизни я имел перед глазами создание необъятное и вместе не ощутимое, а рядом с собой зияющую пропасть…»
Влияние Шатобриана на французскую литературу огромно; оно с равной силой охватывает содержание и форму, определяя дальнейшее литературное движение в разнообразнейших его проявлениях. Романтизм почти во всех своих элементах - от разочарованного героя до любви к природе, от исторических картин до яркости языка - коренится в нём; Альфред де Виньи и Виктор Гюго подготовлены им.
В России творчество Шатобриана было популярно в начале XIX века, его высоко ценили К. Н. Батюшков и А. С. Пушкин.
Романтическому искусству свойственны: отвращение к буржуазной действительности, решительный отказ от рационалистических принципов буржуазного просвещения и классицизма, недоверие к культу разума, который был характерен для просветителей и писателей нового классицизма.
Нравственно-эстетический пафос романтизма связан прежде всею с утверждением достоинства человеческой личности, самоценности ее духовно-творческой жизни. Это нашло выражение в образах героев романтическою искусства, которому свойственны изображение незаурядных характеров и сильных страстей, устремленность к безграничной свободе. Революция провозгласила свободу личности, но та же революция породила дух стяжательства и эгоизма. Эти две стороны личности (пафос свободы и индивидуализм) весьма сложно проявились в романтической концепции мира и человека.
Романтики отрицали необходимость и возможность объективного отражения действительности. Поэтому они провозгласили основой искусства субъективный произвол творческого воображения. Сюжетами для романтических произведений избирались исключительные события и необычайная обстановка, в которой действовали герои.
Зародившись в Германии, где были заложены основы романтическою мировоззрения и романтической эстетики, романтизм стремительно распространяется по всей Европе. Он охватил все сферы духовной культуры: литературу, музыку, театр, гуманитарные науки, пластические искусства. В первой половине ХIХ в. в Европе существовала романтическая философия: Иоганн Готлиб Фихте (1762-1814), Фридрих Вильгельм Шеллинг (1775-1854), Артур Шопенгауэр (1788-1860) и Сёрен Кьёркегор (1813-1855). Но вместе с тем романтизм уже не был универсальным стилем, каким был классицизм, и не затронул существенным образом архитектуру, повлияв в основном на садово-парковое искусство, зодчество малых форм.
Романтизм в литературе.
Во Франции первой трети ХIХ в. романтизм был основанным направлением литературы. На раннем этапе ею развития центральная фигура - Франсуа Рене де Шатобриан(1768-1848). Он представлял Консервативное крыло.
Западноевропейская культура ХIХ в. этого направления. Все написанное им - это полемика с идеями Просвещения и революции. В трактате «для христианства прославляется красота религии» и обоснована мысль о том, что католицизм должен служить основой и содержанием искусства. Спасение человека, по мнению Шатобриана, только в обращении к религии. Шатобриан писал напыщенным, цветистым, ложно глубокомысленным стилем.
Арендный блок
Крупнейшей фигурой первого этапа французского романтизма был виконт Франсуа-Рене де Шатобриан (1768-1848), которого Пушкин назвал «первым из современных французских писателей, учителем всего пишущего поколения».
В становлении эстетики французского романтизма сыграл определенную роль трактат Шатобриана «Гений христианства» (1802), где он пытался доказать, что христианская религия обогатила искусство, открыв для него новый драматизм - борьбу духа и плоти. Шатобриан делит искусство на дохристианское и христианское, подразумевая тем самым, что искусство развивается и меняется вместе с историей человечества.
Литературная известность Шатобриана основывается на двух небольших повестях «Атала» (1801) и «Рене» (отдельное издание, 1805), которые он первоначально мыслил как главы прозаической эпопеи о жизни американских индейцев, но затем использовал в качестве иллюстраций к «Гению христианства» (к разделу «О зыбкости страстей»).
В повести Шатобриана «Рене», разочарованный герой выступает без всякого грима (он носит имя автора); он тоже сам рассказывает свою историю, сидя под деревом на фоне экзотического пейзажа, состарившемуся слепому Шактасу и миссионеру Суэлю.
Младший сын старинной дворянской семьи, оставшийся без средств после смерти отца, юноша Рене бросился «в бурный океан мира» и убедился в неустойчивости и бренности человеческого бытия. Одиноким страдальцем проходит он по жизни, потеряв к ней всякий вкус, полный неясных порывов и незавершенных желаний, втайне гордясь своей роковой неприкаянностью, которая возвышает его над обыкновенными людьми.
В «Рене» тоже проводится мысль, что человек - жертва неуправляемых страстей. Примером этого служит противоестественная страсть к герою сестры его Амели, которую Рене считал единственным своим другом. Спасаясь от самой себя, Амели
Принимает постриг в монастыре, а Рене, открыв ее ужасную тайну, бежит от порочного общества в леса Америки, ища забвения среди простых сердцем индейцев. Но тщетно: он приносит с собою все противоречия своей души и остается столь же страдающим и одиноким «дикарем среди дикарей». В финале отец Суэль сурово упрекает Рене в гордыне, изрекая: «Счастье можно найти только на проторенных путях»,- однако и на сей раз авторское любование исключительной личностью противоречит этой навязанной морали. Вся повесть пронизана острым ощущением необратимого движения истории; прошлого не вернуть, «история сделала один только шаг, и лицо земли неузнаваемо изменилось», а в складывающемся новом мире для Рене нет места.
У нас самая большая информационная база в рунете, поэтому Вы всегда можете найти походите запросы
Эта тема принадлежит разделу:
Ответы по зарубежной литературе 18 - 19 ст.. Западноевропейский, немецкий, английский, французский романтизм. Концепции романтического искусства. Реалистические школы.
Рабочие, расчетные и нормативные параметры. Правила определения расчетных параметров при проектировании ректификационных колонн. Стадии разработки конструкторских документов.
Методические указания по профессиональной практике, название специальности: «Общая медицина» Настоящая типовая программа по учебно-производственной практике разработана в соответствии с Государственным общеобязательным стандартом образования Республики Казахстан
Нейропсихология: теоретические основы и практическое значение. Мозговая организация зрительного, слухового восприятия. Третичные зоны коры и организация симультанных синтезов. Лекция по дисциплине Нейропсихология
Практическая работа. Изучить принципы построения системы передачи (СП) с ЧРК. Ознакомиться с методами формирования группового сигнала. Научится анализировать схему построения линейного тракта СП.
Контрольная работа (реферат) по дисциплине: Русский язык и культура речи Русский язык советского периода. Термины и их отличительные признаки. Кафедра философии
