На юге третьего по величине острова Индонезии, Сулавеси, лежит «Тана Тораджа», или «земля тораджей». Это одно из интереснейших и красивейших мест в стране. Тораджей всего около 300 тысяч. Занимаются они главным образом рисоводством, а знамениты тем, что строят удивительные дома, напоминающими лодки. Административный центр Тана Тораджа - Макале, маленький и очень тихий городок. В центре - искусственное озеро. На берегу установлена довольно странная скульптурная композиция: состоящая из одних мужчин похоронная процессия.
Центральный храм города - протестантский. Внутри все очень аскетично - скамейки для прихожан, трибуна проповедника. Главная достопримечательность Рантепао не центральный собор и не памятник на площади, а пещеры, в которых хоронят умерших. Тораджи верят, что чем выше могила покойного, тем он ближе к небесам. Попробуем до этих могил добраться. Городское кладбища - это скала. На высоте приблизительно 30 метров она вся испещрена где искусственными, а где природными гротами. В них покоятся останки умерших. Рядом в скале выдалбливается довольно глубокая ниша, в которую помещают вырезанные из дерева в натуральную величину человеческие фигуры. Эти статуи изображают тех людей, которые здесь захоронены. Статуи одеты в платья. Когда одежда истлевает, ее меняют на новую. При чем сопровождается это особой церемонией.
Выдолбить грот - тяжелая работа. Она занимает несколько лет и стоит дорого. Поэтому бедные семьи, которым не по карману устроить склеп в скале, хоронят родственников в естественных пещерах. Чтобы проникнуть в усыпальницу, надо преодолеть довольно длинный коридор. Перед входом в нее принято оставлять небольшие денежные подношения. Склеп заполнен деревянными гробами. Самое последнее захоронение сделано всего месяц назад. Похоронный обряд, пожалуй, самое интересное, что можно увидеть на южном Сулавеси. Он здесь важнейшее событие в жизни общины, важнее даже свадьбы.
В Кесу я попал как раз в разгар подготовки к похоронам местного старосты. Деревня эта для Тана Тораджа вполне типичная. Длинная улица, по одной ее стороне фасадами на север стоят дома, по другой - амбары для риса. Крыши у тех и у тех одинаковые. Жилой дом тораджей называется «тонгонан». Возводят это удивительное сооружение без единого гвоздя. Фасад отделан резными досками, на которые нанесен орнамент, и украшен головой буйвола. Причудливой формы кровлю делают, как правило, из бамбуковых дощечек. Их укладывают так, чтобы верхняя находила на нижнюю, как черепица.
В приготовлениях к похоронной церемонии участвуют все - и богатые, и бедные. Тем более, что усопший был старостой. Люди, как муравьи, таскают доски, бамбуковые жерди, пальмовые листья. Ведь скоро в Кесу прибудут несколько сот человек из других деревень. Для гостей строят нечто вроде крытых веранд. С них удобно наблюдать за церемонией. Здесь же гостей угощают мясом жертвенных животных. Похороны у тораджей - самый большой праздник. Именно праздник, потому что люди эти верят, что после смерти попадут в рай - ада у них просто нет. Чем роскошней похороны, тем ближе душа покойного к создателю, имя которому Пуанг Матуа. Животных забивают, чтобы принести их в дар богам, которых у тораджей множество. Главный - Пуанг Матуа. Он получает отборных быков. А эти куры предназначены для мелких богов, «девата». Христианство у местных жителей своеобразное: они и в церковь ходят, и своих богов не забывают. Я присоединился к строителям и внес свою скромную лепту в подготовку похорон. Потаскал доски, но малевать нехитрые узоры оказалось много приятней. Цвета, которыми тораджи расписывают гостевые веранды, имеют свою символику. Красный - это кровь и жизнь, белый - чистота, желтый - власть Бога, черный - смерть.
Гостевые веранды строят вокруг «ранте», небольшого участка земли, на котором установлены тесаные камни. Каждый посвящен основателю рода, которых в деревне несколько. Возле камней предков, и забивают жертвенных буйволов. Эти холеные красивые животные в поле не работают. Вместо них трудятся средства малой механизации. Буйволов выращивают только для принесения в жертву. Рога не выбрасывают, их прикрепляют к шесту, который устанавливают перед домом. Рога буйвола символизируют у тораджей отвагу. Их как бы нанизывают друг на друга. Они показывают, сколько животных хозяин дома забил для похоронных церемоний. Этот, например, принес в жертву более 2 дюжин. Чем больше рогов, тем хозяин богаче.
Господин Тин-Тин Сарунало, сын умершего старосты деревни, следит за подготовкой похорон. Он нам рассказал:
Отец мой дожил до 82 лет. Он был хорошим человеком, мудрым, всем помогал. Умер год назад. Все это время наша семья собрала средства на похороны. Мы принесем в жертву 40 буйволов и 80 свиней. Они понадобятся отцу на том свете. Пока церемония не проведена, душа покойного останется перед воротами рая. Она даже может вернуться на землю, чтобы вредить живым.
Господин Тин-Тин пригласил меня в свой «тонгонан». Кухня с очагом устроена на улице за домом. В жилые помещения ведет узкая лесенка. Наверху также имеется нечто вроде очага. В нем ночью курятся благовония, отпугивающие комаров. Комнат в доме две. Мебели нет. Спят здесь на полу, застеленном циновками. Стены украшают кинжалы. На потолке - «кандаур», плетеный плафон с длинной бахромой от сглаза. Открытый гроб с покойным стоит прямо в комнате. Тело его забальзамировано. Семья Тин-Тина живет с мертвецом под одной крышей уже год и никого это не беспокоит. Тин-Тин познакомил меня со своим братом Лаюком. И тот рассказал, как все будет происходить на похоронах:
Когда резчик закончит деревянную фигуру отца, тело переложат в другой гроб. После этого и гроб и фигуру выставят на специальном помосте. Там они будут находиться 12 дней. Ровно столько душа покойного остается в деревянном его изображении. Все это время продолжается праздник. Люди едят мясо жертвенных животных и веселятся. Новый гроб для отца Лаюка делают в местной мастерской. Здесь же сооружают макет традиционного дома тораджей, который поставят поверх гроба, и носилки для всей этой конструкции. В конце праздника гроб обнесут вокруг деревни и установят в семейном склепе.
Деревянное изображение «тау-тау», в которую должна на время переселиться душа покойного, режут из желтой древесины дерева уатсада. Руки делают съемными, чтобы легче было скульптуру облачать в одежду. Над образом усопшего мастер трудился месяц. Работал по фотографии. На ней староста еще молод. Хотя скульптура еще не совсем закончена, видно, что определенного сходства резчику удалось добиться. Скульптура обходится заказчику в 4 млн. рупий. Это примерно пятьсот долларов. Поэтому настоящую «тау-тау» могут позволить себе лишь очень состоятельные семьи. Обычные же обходятся без портретного сходства, лишь бы пол усопшего можно было определить.
Собственный склеп, да еще если он бетонный, - это тоже признак богатства. Форма его может быть любой, но вот крыша у всех традиционная, как у «тонгонана». Такие мавзолеи тораджи называют «бануа тангмерамбу», «дом без кухни». У склепа делают подношения предкам: это может быть еда, монеты, даже сигареты. Но основная масса деревенских жителей и в"" этой деревне хоронят мертвецов в уже знакомых нам пещерах и гротах, рядом с которыми в нишах устанавливают «тау-тау».
Наверх, к пещерам, ведет тропа. По пути то и дело попадаются «висячие могилы». Это вмурованные в скалу балки, на которых установлены гробы. Теперь так почти не хоронят. Со временем дерево разрушается и гробы падают. Останки приходится складывать в уцелевшие захоронения. Так что кости предков жителей деревни Кесу давно перемешались.
Вот, наконец, и пещера. Она мало чем отличается от той, что я видел в городе Рантепао. Эта, правда, менее глубокая, да и гробов тут поменьше. Рядом с некоторыми стоят кресты, как напоминание о том, что покоятся здесь все же христиане.
Большинство тораджей считают себя христианами. Но согласитесь, на христианские обычаи совсем не похоже. Больше всего меня удивили не покойники в доме и даже не жертвоприношения, а то, что тораджи не верят в ад. А если нет ада, то значит, им все позволено.
Блуждающие трупы Тораджи
Для группы народностей Тораджа (в переводе – горцы), которые населяют Южное Сулавеси, в Индонезии, понятие “воскрешение из мертвых” является совершенно буквальным.
Каждый год, в августе, у них проходит ритуал Манене. В этот период многие семьи (в данном случае деревни, так как каждая деревня там составляет семейную общину) поднимаются на скалы и входят в пещеры, чтобы забрать трупы своих умерших родственников. Они купают их, ухаживают за ними и переодевают.
После этого мумифицированные трупы маршем проходят через всю деревню, и возвращаются на место своего вечного отдыха.
Интересный, и довольно жуткий ритуал, однако это лишь отголосок старинного ритуала, который проводился среди Тораджи до того, как эта местность лишилась своей изолированности и стала голландской колонией.
Один из блуждающих трупов Тораджи
Тораджи всегда жили обособленно, практически, в полной изоляции. Их деревни строились на основе одной семьи, по сути и являясь одной, отдельной семьёй. Хотя Тораджи путешествовали из деревни в деревню, чтобы избежать кровосмесительных браков (что практиковалось лишь среди высшего сословия Тораджи), они никогда не выходили далеко за пределы своего обитания.
Причиной тому была вера Тораджи, что после смерти, дух должен задержаться возле тела, прежде чем отправиться в “Пуйа”, пристанище душ.
Чтобы это произошло, душа должна находиться рядом с семьёй. Если человек будет слишком далеко от своей деревни, когда умрет, его тело могут не найти и душа навсегда застрянет в теле.
К счастью, у Тораджи есть средство, как отправить душу в “Пуйа” при потере тела, хотя этот ритуал очень дорогой, и далеко не всем по карману.
Для этого прибегают к услугам “мага”, который может призвать мертвое тело и душу обратно в деревню. Труп, услышав его призыв, поднимается и начинает свой путь обратно на нетвердых ногах.
После того, как труп заметят, люди бегут вперёд, чтобы предупредить о его приближении. Это делается не из страха, а для правильного выполнения ритуала, чтобы труп, наверняка, и как можно быстрее попал домой. Если кто-то дотронется до трупа во время его ходьбы, он снова безжизненно рухнет на землю. Бегущие впереди должны предупреждать всех, что за ними идет труп и к нему ни в коем случае нельзя прикасаться.
Тонгконан – традиционные надземные дом Тораджи
После того, как труп заканчивает свое путешествие, его заворачивают в несколько слоев материи, и переносят в безопасное место, как правило, в комнату под домом. Для высших классов, труп кладут на сваи между их “Тонгконанами”, родовыми надземными домами. При этом тело дожидается погребального пира. Такое ожидание может длиться несколько дней, а иногда и месяцев.
Погребальный праздник может быть быть очень дорогим, и чем богаче семья, тем пышнее и дороже проходят похороны. В них могут участвовать тысячи Тораджи, и они могут длиться несколько дней. Во время погребального праздника проходят петушиные бои, убой буйволов (чем больше буйвола тем богаче семья) и кур.
В конце торжеств тело омывают, одевают и наконец относят в место для упокоения. Согласно легенде, в древности трупы сами ходили к месту своего упокоения. Как правило, тело помещается в гроб, а гроб в пещеру, вырезанную в скале, специально для этих целей. Если умерший был ребенком, гроб поднимают на канатах из виноградных лоз, пока тот не упадет на землю.
Тораджи убеждены, что тело и душа должны покоиться между небом и землей, именно поэтому они устраивают захоронения в скалах, на высоте. Они вырезают деревянные чучела, символизирующие их умерших родственников, и размещают их на скалах у входов в пещеры.
Эта статья была автоматически добавлена из сообщества
Церемония похорон в Тана Тораджа относится к категории rambusolo – печальных церемоний (в дословном переводе «нисходящий дым»). Согласно религии тораджей Aluk Todolo, в основе которой лежит культ предков, церемония обязательна.
Процедура церемонии одинакова вне зависимости от касты, к которой принадлежал умерший. Похороны проводятся в несколько этапов: сначала гроб с телом проносят по деревне, затем приходят проститься многочисленные родственники, позже приносят в жертву животных – тораджи верят, что их души переместятся вместе с душой покойного в рай, и, наконец, тело хоронят. Для проведения церемонии тело обязательно. Если тело не найдено, человек умершим не считается. Тело не кремируют, хоронят либо в house-grave – аналог нашего склепа, либо в каменной могиле.
Церемония похорон преподносится туристам как основная достопримечательность, нечто особенное, непонятное, сверхъестественное, требующее обязательного посещения. Действительно, попав на церемонию, многие не понимают, что происходит. Толпы людей в черном, визг животных, мужчины с мачете и туши убитых буйволов в крови. Гиды нараспев произносят заученные фразы «сейчас в жертву принесут самого дорогого буйвола, встаньте левее, будет лучше видно». Туристы вздрагивают и наспех фотографируются на фоне «чего-там-пострашнее». По окончанию все загружаются в автобус и едут в отель ужинать. Чтобы получить информацию, нужно не только попасть на «правильные» похороны – человека из железной или золотой касты, но и найти гида, который сможет на хорошем английском языке объяснить, что когда происходит.
Я приехала в Рантепао, центр Тана Тораджи, к вечеру первого дня похорон Ala’ Baan-а, 87 лет, полицейского, человека из железной касты. Церемония проходиа в деревне Kanuruan, заняла четыре дня, гостей было человек пятьсот, в жертву принесли 24 буйвола – именно столько нужно, чтобы получить разрешение на деревянную статую покойного – tau tau.
Тело не хоронили шесть месяцев – ровно столько понадобилось семье, чтобы собрать средства на организацию похорон. Раньше процедура проводилась в два этапа. Через 1-2 месяца после смерти небольшая церемония dialuk pia, через год, когда соберут достаточно денег, rante - похороны на поле для захоронения знатных людей. Срок может достигать трех лет, но только для знатных. Человека из низшей, деревянной касты хоронят за неделю.
С момента физической смерти человека не считают умершим, а всего лишь больным. Ему приносят еду, мужчинам сигареты, женщинам бетель. Чтобы тело хранилось долго, делают инъекции формалина. Хранят тело в южной комнате традиционного дома тораджей tongkonan. Для размещения родственников и друзей, пришедших отдать дань умершему, строят временные дома.
В первый день похорон тело выносят из дома и проносят по деревне, чтобы жители могли проститься с покойным. Эта процедура называется ma’palao или ma’pasonglo. В этот день приносят в жертву одного буйвола. Затем гроб с телом перемещают в специальное здание la’kian – в нем два этажа, наверху место для гроба и родственников, внизу стоят столы для распорядителей, которые руководят процессом. 
Во второй день приходят все желающие проститься с покойным. Собираются группами у входа в деревню, с собой приносят подарки – рис, бетель, болок – водку, свиней и, конечно, буйволов. Подарки именные, и за них позже придется отблагодарить. Если на похороны в твою семью другая семья принесла поросенка, то поросенком. Если буйвола, то буйволом. Гид шутил, что на похороны в его семье столько всего принесли, что ему остается только надеяться, что в этом году в семьях друзей никто не умрет. Подарки приносят и близкие родственники. Кто что сможет. Одна из дочерей покойного – известная певица – привезла пять буйволов. Но если человек не может себе позволить буйвола, никто его не упрекнет. Раньше наследство делили в зависимости от принесенного. А сейчас по справедливости, кому оно нужнее, т.к. для тораджей появились другие возможности зарабатывать деньги. Позже семья соберется и будет решать, что делать с дарами. Скольких буйволов принесут в жертву, скольких продадут, чтобы покрыть расходы на похороны, скольких оставят. 
Самого дорогого буйвола привязывают у simbuang – ствол дерева, вкопанный в землю. После окончания похорон на это место могут установить мегалит. 
Еще одного буйвола приносят в жертву, объявляя день посещений открытым. 
Гостей ведет to ma’doloanni – менеджер распорядитель, одетый в отличие от всех, не в черное, а в красно-желтые полосатые штаны и рубаху и белую шаль. В одной руке у него копье, в другой щит. Он прыгает с ноги на ногу и выкрикивает что-то похожее на «йо-хо-хо» - благодарит гостей за то, что пришли на похороны. Гости – в колонне по двое или друг за другом, сначала самые старшие - следуют за ним в langtang pa’pangnganan – дом для приема, рассаживаются там и ждут угощения. В дверях langtang pa’pangnganan-а их встречают внучки покойного в традиционной для похорон одежде из бисера. 
Угощение – скорее подношение – состоит из двух частей. Сначала члены семьи покойного и волонтеры-помощники приносят сигареты и бетель, причем важно, чтобы сигареты и бетель из золотой чаши piring pangngan получили самые старшие из гостей в группе. Мужчина дает сигареты мужчине, женщина дает бетель женщине. Затем женщины-помощницы приносят воду в pengkokoan - стаканах, украшенных бисером, чтобы прополоскать рот после бетеля (тоже для самых старших), а также печенье, чай, кофе. Параллельно мужчины-танцоры pa’badong в одинаковых футболках, на которых написано «соболезнуем семье покойного», танцуют традиционный танец ma’badong и нараспев повторяют биографию умершего. Танцевать могут и мужчины, и женщины, но на этих похоронах танцевали мужчины, т.к. гостей было много и все женщины помогали на кухне. 
И так целый день. Одна группа гостей, вторая, третья. Последними в langtang pa’pangnganan приходят женщины, которые работали на кухне, а бетель и еду им приносили мужчины, переодевшиеся в женскую одежду. Это не традиция, скорее шутка. Последний танец танцуют члены семьи покойного, выражают печаль, что они в последний раз вместе, что через несколько дней они его больше не увидят. Семья надеется, что в раю покойный станет полубогом и вернется, чтобы помогать им в ежедневных делах.
Мясо принесенного в жертву буйвола, а также мясо принесенных в жертву свиней готовят на обед. Мясо мелко режут, набивают им стволы бамбука и готовят на костре. Блюдо называется pa’piong. К нему предлагают тушеную фасоль, овощи, рис, печенье. После обеда устраивают развлечение – битву буйволов. Плакать и печалиться в этот день некогда. 
Третий день – день жертвоприношения буйволов и день посещения похорон христианским священником – официально все тораджи христиане разной направленности. Есть католики, есть протестанты, есть адвентисты. Протестанского священника пришлось подождать, по поводу чего многие шутили, что, мол, важная персона. Приехала женщина, спела гимн, прочитала молитву, собрала деньги на содержание церкви и уехала. Молилась она и за тех, кому придется хоронить покойного в четвертый день, чтобы они стали сильными и смогли донести гроб, находящийся в небольшом традиционном доме на носилках, до места похорон. Вес конструкции около полутоны.
Протестантская церковь не запрещает жертвоприношения. Главное, чтобы это не было финансово сложно для семьи. Есть в Рантепао церковь Pentakosta, она учит не делать жертвоприношения, но популярностью церковь не пользуется. Культура умрет, да и туристов не будет, сказал гид.
После отъезда священника на место жертвоприношения привели десять буйволов. Помимо веры в то, что их души отправятся с покойным в рай, в жертвоприношении есть и прагматический момент. Мясо буйволов и мясо свиней раздают всем людям, помогавшим организовать похороны, т.к. помогали они бесплатно. Стоимость одной свиньи от 100 до 400 долларов, стоимость буйвола от 1200 и выше, буйволы редкой породы могут стоить полмиллиона. Кур на церемонии похорон в жертву не приносят, а на счастливых церемониях rambutuka («восходящий дым») – свадьба, новый дом – обязательно. Есть куриное мясо во время хранения тела и похорон можно, но нужно покупать на стороне. 
На четвертый день родственники переносят гроб с телом в house grave. На языке тораджей есть два обозначения: разговорное panane и церемониальное banua tangmerambu – «дом без дыма». Во время переноса тела родственники могут толкать друг друга, чтобы показать, кто сильнее, чтобы показать свою любовь и заботу о покойном. Они как бы спорят, где его похоронить, в house grave семьи мужа или жены, хотя все давно уже решено.
Забота о покойном не прекращается и после захоронения. Несмотря на христианство, люди верят в старые традиции. На могилу приносят еду, подарки. Если забыли положить что-то в гроб, могут увидеть во сне, что умерший это просит. Тогда в середине августа, после сбора урожая можно получить разрешение у tomina - жреца традиционной религии, чтобы открыть гроб, переодеть покойного в новую одежду и принести ему требуемое. Чтобы это сделать, нужно принести в жертву еще буйвола или две-три свиньи. 
25-27 июля будут похороны человека из золотой касты. Если кто-то решит поехать, телефон Джони и гостиницы в Рантепао +62 81 342 141 169.
Ура, сегодня мы отправимся в самый интересный район острова Сулавеси в Индонезии – это регион под названием Тана-Тораджа с уникальной архитектурой домов, культом предков и знаменитыми похоронными церемониями. Все это еще ждет нас впереди.
До Тана-Тораджа нет ни железной дороги, ни самолетов (по крайней мере регулярных). Из общественного транспорта остаются только автобусы, но и здесь не все так просто. Мы перелопатили множество инфы по данному вопросу в интернете на случай, если с автостопом на Сулавеси снова не повезет, и вот что выяснили.
Дело в том, что нет какой-то одной автостанции в Макассаре, откуда бы отправлялись автобусы до Тана-Тораджа. Каждая автобусная компания имеет отдельную станцию вдоль улицы Jl. Urip Sumoharjo, что примерно в 25 минутах езды от центра города по направлению к аэропорту. Однако, автобусы всех этих компаний проезжают мимо станции Дайя (Daya Bus Terminal), откуда легко уехать в нужном нам направлении как утром около 9:00-10:00, так и вечером 19:00-21:00.
Какую автобусную компанию бы вы не выбрали, все автобусы достаточно комфортные европейского типа с кондиционером.
Так как мы путешествуем по Индонезии автостопом, то до Тана-Тораджи добирались именно этим способом.
Как вы помните, вчера мы остановились в горном городке Энереканг, где по “дождливой” случайности нам повезло попасть в гости к одной из индонезийских семей. Рано утром, выпив по чашечке кофе и сделав еще по паре десятков фото с жильцами гостеприимного дома, мы вышли на дорогу в сторону Тана-Тораджи. Только сейчас при дневном свете нашим глазам предстали потрясающие горные пейзажи.
Первая же машина с какими-то бензиновыми бочками подобрала нас на трассе, так что следующие 30 км мы успели провонять нефтяным продуктом насквозь.
Нас высадили в деревне, где на попутных торговых прилавках обнаружился уже знакомый нам змеефрукт.
Естественно так просто пройти мимо мы не смогли.
Здесь транспортный поток значительно уменьшился, поэтому мы долго простояли на дороге прежде, чем перед нами притормозила легковушка. Водитель знал по-английски пару слов, но в глазах явно читалось, что он хочет подзаработать на “заблудших душах”. Мы сразу ему дали понять, что с нами это не пройдет. Тогда мужчина сказал, что сможет довезти нас бесплатно только до въезда в регион Тана-Тораджа, где должен забрать свою семью. Мы согласились.
Тана Тораджа (Страна Тораджей) – это горное плато за перевалом, находящееся на высоте 800 м. над уровнем моря. Эта горная местность представляет из себя систему долин, которая запирается перевалом. Именно здесь и живет народ тораджи (жители гор).
Так вот легковушка остановилась ровнехонько у въездных ворот в регион, населенный горцами. Уже сами ворота приводят в восторг, поэтому нам скорее не терпелось доехать до места.
Андрей воспользовался случаем и залез на ворота, чтобы рассмотреть вблизи скульптуры и крыши “лодочки”.
У Гугла туго с расположением достопримечательностей в Тана-Торадже. Поэтому я просто выложу здесь фотографию бумажного путеводителя (по клику открывает большой размер), которую мы сфотографировали у австрийцев. Кстати, мы сами ею пользовались. На самом деле, если ехать по основной трассе Макале-Рантепао, то по пути будут указатели на то или иное место. Некоторые места типа Сиропе мы так и осматривали.
В Тана-Тораджу едут в основном, чтобы посмотреть церемонию похорон, которые устраивают в летнее время года. Мы путешествовали по Тана-Торадже в марте, поэтому посмотреть пышную церемонию нам не удалось.
Если вкратце, то для тораджей похороны – это очень важная церемония, наверное, даже слишком важная. Потому как семья умершего (в зависимости от статуса) должна накопить неимоверное количество денег, чтобы похоронить своего сородича со всеми почестями. По этой причине тело последнего дожидается похорон до нескольких лет. На что же уходят “похоронные” деньги, на которые семья может работать полжизни? На застолье и несколько десятков бычьих голов, которых на церемонии режут у всех на глазах. Даже не знаю, хотела бы я при этом присутствовать или нет.
Да, традиции здесь немного странные, не смотря на то, что формально тараджи считаются мусульманами и христианами.
Мы же просто покатались по наиболее интересным (для нас) достопримечательностям плато Тана-Тораджа. На самом деле туристических троп и мест здесь тьма, многие из них довольно похожие, поэтому не имеет смысла обходить их все, тем более если нет на это времени. Между точками мы перемещались автостопом на местном транспорте. Для местных жителей – это настоящая радость, прокатить белого человека в кабине или кузове своего грузовичка, сделать крюк по родственникам и друзьям, дабы вся деревня об этом знала.
Я понимаю, что данный способ передвижения подходит не для всех, поэтому проще арендовать байк, как это сделала пара европейцев, встретившихся нам по пути. От них мы узнали, что аренда байка на сутки обходится им в 100 000 рупий.
А теперь, давайте пройдемся по списку тех мест, которые удалось посетить нам.
Каменные могилы Лемо находятся в 12 км южнее от Рантепао. Водитель последней машины, которая подвезла нас до Тана-Тораджи, там и высадил.
Lemo в переводе означает “апельсин”, так как каменный холм, в склонах которого вырезаны могилы, местным по своей форме напоминает именно этот фрукт. Да будет так!
Чтобы подойти к вышеупомянутой скале ближе, необходимо преодолеть кассу и рисовые поля.
Стоимость билета в каменные пещеры Лемо: 20 000 рупий.
Так как с новой обстановкой мы еще не освоились, то решили приобрести билет один на двоих. А именно сначала я одна пошла за билетом и прогулялась по узенькой тропе скального кладбища Лемо, доведшей меня до какой-то хижины.
А потом Андрей в обход кассы сделал все то же самое, взяв мой билет на всякий случай, если вдруг спросят. Однако, у пещер билет никто не проверяет, а кассир вообще исчез в неизвестном направлении.
Идти там особо некуда, не смотря на то, что в скале находится около 80-ти погребальных пещер. Большинство вырезаны на такой высоте, что к ним не подобраться без лестницы.
А охраняют пещеры вот такие куклы умерших семей. Немного жутковато выглядит.
У кассы на выходе есть сувенирные лавки, где можно приобрести нечто подобное в виде статуэтки.
Каменные могилы считаются чуть ли не самыми древними захоронениями на Сулавеси, поэтому не удивительно, что место настолько популярное среди туристов.
Еще одно древнее кладбище, но уже в пещерах находится на 6 км ближе к Рантепао, чем Лемо и называется Лонда (Londa). По сути это все те же захоронения, только теперь внутри комплекса пещер. Название месту передалось от одноименной деревни поблизости.
Перед входом в пещеру снова рисовые поля, место снаружи довольно живописное.
А при приближении снова видим балкончик с деревянными фигурами покойников, называемые местными Тау-Тау.
Это место уже заставляет тысячи мурашек пробегать по телу, ведь сами захоронения внутри темной пещеры, и внутри без фонаря делать нечего.
На каменной лестнице у входа стоят гиды с керосиновыми лампами. Стоимость билета (за гида и фонарь) – 30 000 рупий. Но нам удалось проникнуть внутрь бесплатно. Каким образом? Да просто попросили местных ребят пойти с ними.
Внутри пещеры гробы, кости, черепа просто повсюду, местные не стесняются фотографироваться чуть ли не с каждым покойником. Так и представила, как мы на нашем кладбище фотографируемся с могильными памятниками.
Удивило, что не смотря на соответствующую атмосферу, запах не затхлый, и ничем таким не пахнет. В общем, на любителя.
После осмотра всех скальных кладбищ, день стал клониться к вечеру и так как до Рантепао от Лонды рукой подать, мы туда и поехали на очередном грузовичке с ветром в волосах.
В самом городе смотреть особо нечего, кроме различных сувенирных лавок, да смеси архитектуры частных домов.
Ужинали мы в проходящей тележке-харчевне – это как правило небольшой деревянный ящик с парой блюд на выбор (рис или лапша), но по достаточно низкой цене. Нам хватило пары порций жареного риса по 6 000 рупий за порцию. Здесь же обнаружилось еще одно чудо кулинарии, которое не встречалось на других островах – это сладкая толстая лепешка с различными начинками. На местном звучит, как “транбулан” (круглая или полная луна в переводе). Очень вкусная! Андрей порывался даже рецепт выспросить, но на местном это получилось непонятно. Просто лепешка стоит – 5 000 рупий, а дальше в зависимости от начинки 8 000 – 20 000 рупий.
После ужина, шагая по дороге, мы уже было начали думать о ночлеге, как вдруг возле нас притормозил маленький байк с девочкой. Она задала пару вопросов, кто мы и откуда и предложила жилье. Мы отказались сославшись на то, что мы путешествуем с палаткой. На что девочка заявила, что жилье бесплатное. Андрей недоверчиво на нее покосился, и уточнил, не врет ли она. Девочка заверила, что живет со своей семьей и приглашает нас в гости. Оглядев ее байк, мы сказали, что втроем, да с рюкзаками там не уместимся. Не растерявшись девчушка указала, куда нам нужно пройти пешком, это было недалеко.
Оказавшись на месте, мы уже почуяли неладное, завидев слишком “причесанный” частный дом и какого-то иностранца на веранде. Так и есть, девочка приглашала в “хоум стей”, сейчас это так принято называть. То есть семья живет в доме, где сдает комнату для приезжих. Мы “вежливо” отказались, и на некоторое время зависли во дворе дома, чтобы придумать, что делать дальше. Неподалеку росло дерево с плодами помело, и пока мы обдумывали, жевали свеж сорванный фрукт.
В итоге добрели до какой-то католической церкви. И решили поискать хозяина, чтобы поставить палатку у явно неиспользуемых помещений. А получилось, что отец вписал нас к себе в дом, поселив в той части, где шел ремонт, еще и ужином накормил в виде лапши.
Утром мы проснулись от шума, это на улице учитель строил школьников. Попрощавшись с хозяином, мы постарались незаметно выйти из дома, чтобы не привлекать внимания детей, иначе от “фото” не отделаться будет.
Утром после следующего дня, купив на рынке полкило сладкого и липкого лонгана (индонезийский фрукт), мы отправились исследовать новые места Тана-Тораджа. Вы же знаете, как иностранцы любят ходить с бумажными путеводителями или картами. Так вот, на одной из них мы нашли очень любопытное место под названием Сиропе (Sirope), что находится в 6 км на север от Макале и в 1 км в сторону от главной дороги.
Кладбище интересно тем, что заброшено уже несколько лет, туриста там сложно встретить из-за своей не раскрученности и немножко неухоженности места. Но этим Сиропе и привлекает. Поэтому и входу туда бесплатный, как вы понимаете.
До Сиропе нас подвез бесплатно таксист, ибо было по пути. Узкая дорога от трассы ползет медленно в гору мимо традиционных крыш и домиков, и мы ползем по ней. Хотите верьте, хотите нет, но мы снова нашли здесь деньги – 100 000 рупий. Индонезия к нам щедра, как никогда.
Кладбище по сути мало чем отличается от того, что мы видели в Лемо, например.
Только в Сиропе обстановка более нагнетающая даже в дневное время суток, какая то “гробовая” тишина стоит в этих заросших скалах с могилами, да человеческие кости вперемешку с мусором…
Вдоль скалы полно древних гробов из дерева с красивой резьбой (еронги), иногда встречаются уже знакомые нам хранители Тау-Тау.
Если пройти по засыпанной листвой лестнице, можно выйти на площадку с каменными стульями по периметру.
Надолго мы тут не задержались, уж как-то не по себе.
Это живописное место с прозрачными голубыми водами находится совсем недалеко от Лемо или в 10 км севернее Макале. Мы вообще туда не собирались, запрыгнув в очередной грузовичок до Макале, но по пути мужчина рассказал об озере, и мы повернули обратно.
От основной трассы до Тиланги топать порядка пары километров, зато какие виды по сторонам.
У самого озера стоит небольшая будка-касса, где черным по белому написано:
Стоимость входного билета – 20 000 рупий.
Купаться мы, конечно, не собирались, да там и переодеться негде, разве что возвращаться к туалетам. Зато полюбовались на действительно голубую воду озера Тиланга.
А местные мальчишки глазели на нас.
Видимо, кто-то из них рассказал о туристах кассиру, потому что последний, размахивая руками в разные стороны, минут через 20 уже бежал к нам и наверное что-то кричал об оплате за проход на своем аборигенском.
Мы уже посмотрели, все что хотели, поэтому пожалуй пора в обратный путь.
Это место находится достаточно в стороне от главной дороги, поэтому до него мы добирались специально. Небольшая деревушка, в гуще бамбуковой рощи и леса с симпатичным ландшафтом по пути.
А за ней детское кладбище – всего одно дерево на облагороженной тихой территории.
Двигаться нужно от указателя на дороге. Мы еле нашли кладбище, проходя по узким дорожкам между домами.
Уникальность кладбища в том, что если ребенок умер до того, как у него прорезались зубы, то его хоронят в деревьях, выделяющих сок (называют молоком).
По ощущениям атмосфера здесь отличается от других кладбищ Тана-Тораджи. Вроде простое местечко, а мороз по коже пробегает похлеще, чем в тех же пещерах Лонды.
Проход бесплатный, оно и понятно, здесь достаточно минут 10, чтобы осмотреться.
В Макале – райцентре Тана-Тораджи мы были уже после обеда. Заправились новым для себя местным блюдом под названием “баксо” – это лапша с мясными шариками (что то вроде пельменей без теста) по 10 000 рупий за порцию. Затем немножко прошлись по центру.
Опять знакомые строения с крышей “кораблик” и памятники.
Кстати, пока ездили по Тана-Торадже видели католические церкви, и все они выстроены в своем стиле.
Довольно интересно смотрится. Вообще обычная религия как-то переплетается здесь с традициями.
Ближе к вечеру решили выезжать из Макале в обратную сторону. Здесь надо сказать, что Тана-Тораджу мы осматривали всего 2 дня, так как третий день был потрачен на попытку выбраться севернее. Максимум, до куда нам удалось доехать – был городок Палопо, после которого автостоп просто заглох. Мы простояли несколько часов на дороге, но никто просто не хотел нас брать, хотя трафик был. Не знаю, с чем это было связано, то ли нам не повезло, то ли в том районе плохо понимают, что такое автостоп. Пару раз останавливались байкеры и таксисты, но дальше этого дело не зашло. Поэтому, чтобы не терять время, мы решили вернуться в Рантепао, досмотреть некоторые места, а потом отправиться обратно в Макассар.
От Макале мы рассчитывали отъехать километров на 10 всего, чтобы спокойно поставить палаточку вне города. Однако нам попался грузовик с рабочими, который летел аж до Макассара. В кузове спали те самые рабочие, с кем нас болтало по горным дорогам вплоть до Энреканга. На большее нас с Андреем не хватило, очень устали от дороги и хотелось спать.
Так что пожалуй продолжим завтра.
Необычный обряд племени Тораджа в Индонезии
Живописный горный район Южной Сулавеси в Индонезии является домом для этнической группы под названием Тораджа. Большее число ее членов живут в регентстве Тана Торая или "земля Тораджи" в центре острова Сулавеси, в 300 км к северу от Макассар, столицы провинции Южный Сулавеси.
Эти люди практикуют анимизм - мнение, что все не человеческие существа, такие как животные, растения и даже неодушевленные предметы или явления обладают духовной сущностью. Племенем были разработаны некоторые из самых сложных погребальных обрядов в мире.
Они включают в себя дерево погребения, отведенное для младенцев, умерших до прорезывания зубов, выставление напоказ мумий умерших десятилетия назад родственников.
Похоронные обряды Тораджа являются важными социальными событиями и поводом для сбора всей семьи. Эти события длятся в течение нескольких дней. Когда представитель Тораджа умирает, члены семьи умершего должны провести серию ритуальных церемоний, известных как Rambu Soloq, в течение многих дней.
Но обряды происходят не сразу после смерти, потому что типичной семье Тораджа часто не хватает средств, необходимых для покрытия похоронных расходов. Так они ждут - недели, месяцы, а иногда и годы, медленно накапливая средства. В течение этого времени умершего не хоронят, а бальзамируют и хранят в традиционном доме под одной крышей со своей семьей. До окончания церемонии похорон, пока труп не будет погребен, он не считается умершим, а лишь страдающим от болезни.
После того, как накоплено достаточно средств, начинаются обряды. Во-первых, забивают буйволов и свиней, сопровождая это музыкой и танцами, во время которых молодые парни должны брызнуть кровью из длинных бамбуковых трубок. Не редко в жертву приносят десятки буйволов и сотни свиней. После жертвоприношения мясо распределяется среди гостей.
Затем идет фактическое захоронение, но члены племени Тораджа редко закапывают покойника в землю. Они располагают его или в пещерах вырытых в скалистом склоне горы, или в деревянных гробах, которые висят на скале. Могила, как правило, стоит дорого и уходит несколько месяцев на ее приготовление.
Резные чучела, называемые Тау Тау, представляют покойного и обычно помещаются в пещере так, чтобы они глядели на землю. Гробы красиво оформляются, но со временем дерево начинает гнить и отбеленные кости умерших часто падают на дно подвесного могильника.
Младенцев не хоронят в пещерах или подвесных гробах. Их размещают внутри полых живых деревьев. Если ребенок умирает прежде, чем у него начали прорезываться зубы, его заворачивают в ткань и помещают в выдолбленные пространства внутри растущего дерева. Отверстие затем герметизируют и дерево начинает заростать, поглощая мертвого ребенка. Десятки детей может быть похоронены в стволе одного дерева.
После захоронения гости пируют и возвращаются в свои дома, но ритуалы на этом не заканчиваются. Раз в несколько лет, в августе, проводится ритуал Ma"Nene, во время которого органы умерших эксгумируют для стирки, а мертвецов одевают в новую одежду и проносят вокруг деревни как зомби.
