Возрождается в России служение сестер милосердия, прерванное октябрьской революцией 1917 года.
Слава Богу, и у жительниц Можги появилась возможность посвятить себя этому прекрасному служению. И Слава Богу, за то, что есть женщины, которые сразу откликнулись: словно только и ждали приглашения.
«Скоропослушница»
Уж год минул с той поры, как в Можге при храме Архистратига Божия Михаила была создана община милосердия во имя иконы Божией Матери «Скоропослушница». Случилось это событие великим постом, в марте 2017 года. На призыв нового настоятеля храма иеромонаха Антонина (Напольских) вступить в общину и послужить Богу и людям сразу откликнулись 9 можгинок, месяц спустя к ним присоединились еще две. А 21 ноября 2017 года, в престольный праздник храма, община была преобразована в сестричество. Сегодня в сестричестве несут служение 11 сестер милосердия и 1 младшая сестра.
И у каждой из них был в жизни такой момент, когда душа откликнулась на призыв Божий, воскликнув: «Господи, я люблю Тебя, и жить желаю не только для себя!»
Агент без прикрытия
Ты почему еще не вступила в общину милосердия? – строго спросила меня прошлой весной приятельница.
-Да что ты!- в ответ замахала я руками, словно ветряная мельница.- Я своим родным-то не успеваю оказывать дел милосердия.
-А помощь родственникам – это не милосердие- это твоя обязанность!
Ну, и что на это сказать? Сказать нечего…
Год спустя я решительно шагнула навстречу отцу Антонину, подставив ладошки под благословение, протараторила:
-Батюшка, благословите послужить сестрой милосердия!
Улыбнулся настоятель ласково:
-Вы решили вступить к нам в сестричество?
-Нет! Я решила написать про вас!
Получив благословение, я почувствовала себя агентом без прикрытия, внедрившимся в неведомую мне структуру. Цель внедрения: выведать, что это за служение такое бескорыстное, далеко не всем понятное.
Сразу удалось выяснить, что все здесь подчинено определенному порядку и у каждой сестры свои обязанности. Словно в армии несут свою службу слабые с виду женщины, и даже присягу давали во свидетельство твердой решимости в деле бескорыстного служения. Терпеливо ухаживают они за лежачими пациентами районной больницы, оказывают помощь одиноким пожилым людям, опекают детей-сирот, принимают участие в акциях по защите материнства и детства (и это далеко не всё), зачастую совмещая деятельность с основной работой и семейными обязанностями.
Палата №7
А вот и первое моё послушание.
Бесконечно длинный, белый коридор. Ослепительная чистота вокруг и … стойкий больничный запах - так пахнет боль. Мы в неврологическом отделении: пациенты в тяжелом состоянии, пережившие инсульт, кто-то находится без сознания, другие, приходя в себя, стонут от мучительных болей…
Своё первое послушание я провела в палате №7, плотно прижавшись к стене. Во-первых, для того чтобы не упасть, во-вторых, чтобы не мешаться под ногами. Пока я уверенно подпирала стенку, сестры милосердия совместно с медработниками ловко меняли больным постельное белье, заботливо кормили с ложечки тех, кто самостоятельно еще не мог есть. Они знали, где нужна их помощь, и не ждали, когда позовут. Медицинские сестры радовались реальной подмоге, а шедшие на поправку пациенты дружелюбно улыбались сестричкам, словно родным.
-Больной человек нуждается в ободрении и утешении, ну, а долг сестры милосердия - согреть добрым словом, - говорит сестра милосердия Загуменнова Татьяна, основная профессия которой- медицинская сестра.
-У медицинских работников много обязанностей, они бы и рады с каждым больным подольше побыть, да не успеют везде,- добавляет Валентина Георгиевна, главная сестра сестричества, с которой мне посчастливилось дежурить.- А мы можем посидеть с ними, душа болящего тянется к Богу, ну, мы и молимся вместе, ведь болезнь тела часто лечится через выздоровление души.
В следующий раз я приняла участие в общем молебне о болящих. Обходим с сестрами палаты, приглашаем больных и посетителей в молебную комнату. Если вы думаете, что все без исключения встречали нас теплыми улыбками, то ошибаетесь. Чаще всего на предложение записаться на молебен реагировали насторожено, недоверчиво разглядывали женщин в косынках с красным крестиком. Немой вопрос явно читался во взглядах: «Это что еще за маскарад? Проповедь будут читать или деньги выпрашивать?» Проповеди не было,лишь я как попугай повторяла: «Это бесплатно, приходите, вместе помолимся о вашем здравии». Охотнее всего спешил на совместную молитву медицинский персонал и пациенты, уже знакомые с сестрами милосердия.
Ну что ж, не сразу, а постепенно все получится, привыкнут к нам люди,- ободряет, видя моё смущение, Надежда Анатольевна Думкина, зам главной сестры по работе с молодежью.
Надежда Анатольевна Думкина, зам главной сестры по работе с молодежью.
Мы очень любим сестер, они все такие добрые. В нашем отделении много лежачих больных, за которыми нужен особый уход, и сестры милосердия нам в этом очень помогают: ухаживают, кормят, а еще молятся за них, разговаривают - это и есть милосердие.Нина Юрьевна Фалалеева, заведующая неврологическим отделением для больных с ОНМК: Сложно переоценить значение их служения. С безграничной любовью сестры осуществляют уход за больными. Милосердие- это прежде всего любовь к людям. А основное в служении - чуткость и внимание.
Зам. главной сестры по информационной работе Пономарева Ольга Николаевна:
Для меня милосердие – это не просто сочувствие, а оказание посильной помощи.
Зам. главной сестры по информационной работе Пономарева Ольга Николаевна
— Ой, нет. Публичность — это не для меня, я от всего этого далека, — говорит мне одна из сестер и скрывается в палате.
Оказывается, не так-то просто поговорить с сестрой милосердия, хотя в 12-м неврологическом отделении Первой городской больницы имени Пирогова они так и снуют туда-сюда — их легко узнать по платкам и длинным юбкам. Начинаю искать место для "засады". Но, похоже, моя первая не состоявшаяся собеседница уже предупредила коллег: завидев меня, они кидаются врассыпную.
Наконец одна все же соглашается пообщаться с журналистом, и мы уединяемся в сестринской — от обычной комнаты для медперсонала ее отличает лишь несколько полок с иконами. Елена Малаховская — "ветеран": вот уже десять лет она совмещает работу медсестры и сестры милосердия.
"Раньше я работала нейропсихологом. Но не чувствовала удовлетворения. Состоятельные родители приводили ко мне своих детей и тем самым устранялись от решения проблем, перекладывая их на меня. А мне хотелось помогать страждущим", — вспоминает Елена.
Как-то раз шла мимо церковной ограды и увидела объявление о наборе на церковные патронажные курсы. "У меня тогда был порыв. Я записалась на курсы, начала воцерковляться, потом окончила сестринское училище. Теперь совмещаю медицину и уход за больными", — рассказывает она.
С тех пор несколько дней в неделю Елена не только выполняет предписания врачей — ставит капельницы, водит больных на обследование, но и заботится о самых тяжелых пациентах отделения. Без малейшей брезгливости, как и другие сестры милосердия, тщательно моет лежачих, стрижет им волосы и ногти, бреет и кормит.
"Не знаю, для всех ли это приемлемо, но нас учат, подходя к тяжелому больному, представлять, что это наши бабушка или дедушка, кто-то из ближайших родственников. Это помогает проникнуться состраданием. Теперь передо мной не просто абстрактный больной человек", — делится она.
И так по 12 часов в день — с восьми до восьми. За 157 рублей в час. В месяц выходит около 20-25 тысяч. Женщина считает, что ей легче, чем молодым сестрам: дети выросли, можно больше не думать о том, как прокормить семью. Кроме того, больше нет присущей молодым потребности купить новые сапоги, сережки, сумочку. А еще у нее есть дополнительный оклад, так как Елена — штатная медсестра.
"Страшно себе представить, как работало бы отделение без сестер милосердия. В больницах, где их нет, на 50 лежачих больных приходятся лишь две санитарки. При таком потоке весь уход — смена белья и памперсов два раза в день, как положено. Какие там протирания, умывания, стрижки и обработка пролежней! Конечно, сестры милосердия нам очень помогают", — делится заведующая отделением Екатерина Юцкова.
По ее словам, из всех сестер милосердия только четыре в штате больницы, так как у них есть медицинское образование. А было время, когда больница всем им платила зарплату. Потом спонсор. А теперь они на попечении Русской православной церкви.
"Пока все менялось, было время, когда женщины трудились, не получая вообще никакой зарплаты. И несмотря на это, ни разу не прерывали свой труд, работали даже безвозмездно", — отмечает Екатерина Валерьевна.
По сравнению со многими другими больницами, редкое "благоденствие". Ведь нередко из-за нехватки медсестер и санитарок одним из условий госпитализации тяжелого больного становится наличие "ухаживающего": того, кто будет сидеть у его койки, ухаживать за ним, поворачивать, обрабатывать пролежни, кормить. При этом зачастую устроиться в больницу сестрой очень трудно: если свободные ставки есть, они разбираются теми, кто уже там работает — зарплаты маленькие, всем нужен дополнительный приработок. От перегрузок, естественно, страдает качество работы, а за плохую работу никто не хочет платить больше — такой вот порочный круг.
Чаще всего в больницу приходят совсем молодые девочки — 17-18 лет, рассказывает Екатерина Юцкова. А ухаживают они за самыми тяжелыми.
"Удивительно, как они спокойно и с улыбкой обрабатывают пролежни — гнойные, плохо пахнущие. Когда они этим занимаются, у них нет в глазах ни чувства брезгливости, ни отвращения. А ведь это колоссальный труд и неприятное занятие для молодой девушки", — удивляется заведующая.
По ее словам, если санитарки просто выполняют свою работу, то сестры милосердия делают все с душой, более ответственны и не боятся самых сложных больных. Однако, хотя они и называются сестрами, как таковую сестринскую работу не выполняют: не делают инъекций, не ставят капельницы, не водят пациентов на исследования — без медицинского образования они просто не имеют на это права. Их дело — только ухаживать за больными.
Обычные санитарки в отделении тоже есть. Но они ухаживают за самыми тяжелыми только вечером и ночью, когда нет сестер милосердия. А по выходным в больницу из храма, расположенного на ее территории, приходят добровольцы — люди самых разных профессий, которые тоже хотят облегчить жизнь пациентов.
К больным часто приходит священник. Впрочем, как поясняет Елена Малаховская, приходит он только когда его позовут. Сначала по палатам проходит "требная" сестра (помогающая священнику в совершении треб — особых священнодействий и молитв, совершаемых по просьбам конкретных людей. — Прим. ред.), общается с пациентами, спрашивает.
Если кто-то заинтересовался, приглашают батюшку. Некоторые больные принимают крещение, не выходя из палаты, для них даже упростили обряд. Вот и совсем недавно в больнице крестилась одна пожилая женщина.
Как на это реагирует администрация больницы? Здесь, в Первой городской, нормально. В других — по-разному. Священники, служащие в больничных храмах, говорят: все зависит от мировоззрения главврача: если он атеист и принципиально не приемлет православия, церковные общины, даже давно служившие в этих стенах, могут быть выдворены в считанные часы под разными предлогами. Если же главврач очень верующий (другая крайность), он, наоборот, старается сделать больницу "как можно более православной", вызывая раздражение и протест у части персонала и пациентов. Но есть главврачи, для которых важна именно польза, которую дает больнице приход церковных людей. Для них важно лишь не мешает ли это персоналу, не возникают ли конфликтные ситуации.
Кого только нет среди сестер милосердия — бывшие медработники, звукооператоры, журналисты. Еще одна женщина, с которой мне удалось поговорить, — Светлана — в прошлом реанимационная медсестра. Но вот уже 14 лет трудится в Первой городской больнице сестрой милосердия.
"Я не всю жизнь была верующей, воцерковилась уже в сознательном возрасте. Как-то по радио "Радонеж" услышала, что в Церкви приглашают на работу сестер с опытом работы. У меня тогда была сложная ситуация в жизни. Мне хотелось прийти туда, где есть люди, которым гораздо тяжелее, чем мне", — вспоминает Светлана.
При этом ни она, ни Елена не знают, смогли бы они работать не со взрослыми и пожилыми людьми, а, например, с детьми-инвалидами.
"За детьми тяжелее ухаживать, чем за стариками. Старикам мы облегчаем существование, а дети — у них ведь еще жизнь впереди. С детьми не все наши сестры могут работать, только самые стойкие", — поясняет Елена.
А Светлана говорит, что целый год проработала с детьми, но в итоге поняла, что со взрослыми ей гораздо проще.
Удивительно, но, несмотря на многолетнюю работу в больнице, в обеих женщинах нет и следа обычного профессионального защитного цинизма медиков. "Мне кажется, нам помогает не выгорать православная среда. Участие в жизни храма, в литургии — все это придает нам сил, мы заряжаемся. А на исповеди — очищаемся. Поэтому мы и не раздражаемся, владеем собой, держим внутреннее равновесие", — считает Елена Малаховская.
Есть женщины, которые точно сестры милосердия в жизни. Перед ними можно ничего не скрывать, по крайней мере ничего, что есть больного и уязвленного в душе. Кто страждет, тот смело и с надеждой иди к ним и не бойся быть в тягость, затем что редкий из нас знает, насколько может быть бесконечно терпеливой любви, сострадания и всепрощения в ином женском сердце. Целые сокровища симпатии, утешения, надежды хранятся в этих чистых сердцах, так часто тоже уязвленных, потому что сердце, которое много любит, много грустит, но где рана бережливо закрыта от любопытного взгляда, затем что глубокое горе всего чаще молчит и таится. Их же не испугает ни глубина раны, ни гной ее, ни смрад ее: кто к ним подходит, тот уж их достоин; да они, впрочем, как будто и родятся на подвиг... Ф.М. Достоевский "Маленький герой". «Ставропольская дева», «героиня долга», «женщина без страха и сомненья» - такими словами характеризовали современники юную сестру милосердия Римму Иванову, единственную в истории России женщину ‒ кавалера ордена Святого Георгия, не имевшего офицерского звания.Римма Михайловна Иванова родилась 15 июня 1894 года в Ставрополе в семье казначея духовной консистории. Окончив курс Ольгинской женской гимназии она стала учительницей в земской школе села Петровское. Молодая учительница мечтала продолжить свое образование, но планам этим не суждено было сбыться - в 1914 году началась война с Германией. Долго не раздумывая, в первые же дни войны Римма записалась на кратковременные курсы по подготовке медицинских сестер, по окончании которых была направлена в епархиальный лазарет. Но чем дольше Римма работала в госпитале и чем больше слушала рассказы о тяготах фронтовой жизни и страданиях раненных на передовой, тем сильнее становилось ее желание быть с действующей армией. И в январе 1915 года, несмотря на протесты родителей, Римма добровольно отправилась на фронт, в 83-й Самурский пехотный полк, который до войны дислоцировался в Ставрополе. Остаться при полковом лазарете она наотрез отказалась и, коротко остригшись, под именем санитара Ивана Иванова отбыла на передовую. Когда же тайна юного добровольца была раскрыта, Римма продолжила службу под своим настоящим именем. Отважная сестра милосердия бросалась в самое пекло боя, туда, где она была так необходима раненным воинам. Вскоре она стала любимицей полка. Благодарные солдаты и офицеры, окруженные ее заботой, не могли ей нахвалиться. Доблесть и мужество Риммы Ивановой при спасении раненых были отмечены наградами - двумя Георгиевскими медалями и солдатским Георгиевским крестом. Командир полка отмечал: «Неустанно, не покладая рук, работала она на самых передовых перевязочных пунктах, находясь всегда под губительным... огнем противника, и, без сомнения, ею руководило одно горячее желание - придти на помощь раненым защитникам Царя и Родины. Молитвы многих раненых несутся за её здоровье к Тосковавшие по дочери родители уговаривали Римму вернуться домой и передохнуть от ужасов войны. Уступив настойчивым просьбам, летом 1915-го она взяла отпуск и приехала в Ставрополь. Но попытки родни удержать ее, не увенчались успехом - уже через месяц Римма снова отправилась на фронт, поступив в распоряжение 105-го пехотного Оренбургского полка под начало своего брата - полкового врача Владимира Иванова. Не желая «отсиживаться» в тылу, пылкая девушка попросила направить ее фельдшером в 10-ю роту, дравшуюся в это время на передовой в районе села Мокрая Дуброва Гродненской губернии. 9/22 сентября на участке, где находились позиции 10-й роты, начались ожесточенные бои. На передовые позиции полка обрушился шквал артиллерийского огня. Девушка едва успевала перевязывать раненых. Как отмечал командир корпуса генерал Мищенко, сестра, невзирая на уговоры полкового врача, офицеров и солдат, продолжала выполнять свой долг на передовой линии. Враг напирал и почти вплотную подошел к русским окопам. Силы роты были на исходе. Оба офицера были убиты. Отдельные солдаты, не выдержав натиска неприятеля, поддались панике. Тогда Римма выскочила из окопа и с криком «Солдаты, за мной!» бросилась вперед. За отважной сестрой милосердия ринулись все, кто еще был способен держать оружие в руках. Отбросив противника, русские солдаты ворвались во вражеские окопы. Но радость успешной контратаки была омрачена - немецкая пуля тяжело ранила находившуюся в первых цепях Римму. Скончалась героиня славной смертью храбрых на передовой линии 105-го полка, оплакиваемая солдатами и офицерами. Ей был всего лишь 21 год... По инициативе личного состава полка на имя Императора Николая II было направлено ходатайство о награждении Риммы Ивановой орденом Святого Георгия 4-й степени. Царь оказался в непростом положении - это был сугубо военный орден, которым награждались исключительно офицеры. Лишь одна женщина в России ранее была удостоена Военного ордена - его учредительница Екатерина II. Однако Государь решил сделать исключение. Несмотря на то, что Римма Иванова не только не была офицером, не являлась дворянкой, но вообще не имела никакого воинского звания, Царь подписал именной указ о награждении. Таким образом, Римма Иванова стала первой и единственной русской подданной, награжденной орденом святого Георгия за 150 лет его существования. Похоронили Римму Иванову в родном Ставрополе, в ограде Андреевской церкви воздав ей воинские почести. Великий князь Николай Николаевич прислал на могилу Риммы серебряный венок, перевитый Георгиевской лентой. А протоиерей Симеон Никольский, обращаясь к горожанам, сказал: «...Сестра милосердия стала предводителем воинства, совершила подвиг героя... Город наш, город Ставрополь! Какой славы сподобился ты! Франция имела Орлеанскую деву - Жанну д"Арк. Россия имеет Ставропольскую деву - Римму Иванову. И имя ее отныне будет вечно жить в царствах мира...»Сама же Римма в последнем письме к родным оставила такой завет: «Мои хорошие! Если любите меня, то постарайтесь сделать так, чтобы исполнилось мое желание: молитесь Богу, молитесь за Россию и человечество». Вскоре о героине сложили песню, написали посвященный ей вальс, местные власти учредили стипендии ее имени. В Вязьме был установлен памятник - стела героям войны, на одной из граней которой золотом было записано имя Риммы Ивановой. Общественность начала сбор средств на установку памятника героине в Ставрополе, но революция и гражданская война помешали воплощению этого замысла. Герои Великой войны, прозванной «империалистической», новой власти оказались не нужны. Имя сестры милосердия Риммы Ивановы, вынесшей из-под огня около шестисот русских раненых воинов, забыли. Место ее захоронения сровняли с землей, и лишь в наши дни в ограде Андреевского собора установлено скромное надгробие на предполагаемом месте ее захоронения. На здании бывшей Ольгинской гимназии появилась мемориальная доска, а Ставропольской епархией и местным медицинским колледжем учреждена премия имени Риммы Ивановой «За жертвенность и милосердие». Подготовил Андрей Иванов, доктор исторических наук
еще самим журналом, Достоевский продолжал называть рассказ «Детской сказкой» (письмо к M. M. Достоевскому от 1 марта 1858 г.). Из этого явствует, что изменение заглавия с ним не согласовывалось и было вызвано, по всей вероятности, необходимостью замаскировать авторство на случай, если власти располагали сведениями о том, кому принадлежит произведение, названное «Детской сказкой». В этом же письме говорилось: «Известие о напечатании „Детской сказки“ было мне не совсем приятно. Я давно думал ее переделать и хорошо переделать и, во 1-х, все никуда негодное начало выбросить вон». Доработка была осуществлена при подготовке собрания сочинений 1860 г.: были опущены несколько вступительных абзацев, содержавших обращение повествователя к некоей Машеньке, и соответственно в других местах фразы, к ней относившиеся, хотя одна по недосмотру осталась («Прибавь к тому...» - с. 359).
Работа над «Детской сказкой» явилась реакцией Достоевского на гнетущую нравственно и физически обстановку тюремного каземата и помогла ему выстоять, не сломиться духом, как это произошло с некоторыми петрашевцами В марте 1874 г., сидя на гауптвахте на Сенной площади за публикацию в «Гражданине» заметки без требовавшегося в этом случае разрешения министра двора, Достоевский рассказывал посетившему его Вс. С. Соловьеву: «Когда я очутился в крепости, я думал, что тут мне и конец, думал, что трех дней не выдержу, и - вдруг совсем успокоился. Ведь я там что делал?.. я писал „Маленького героя“ - прочтите, разве в нем видно озлобление, муки? мне снились тихие, хорошие, добрые сны». (Соловьев Вс. С. Воспоминания о Достоевском // Ист. вестн. 1881. № 3. С. 615). Слово «сны» употреблено метафорически и точно передает характер произведения, отраженный в его первоначальном заглавии. Из мрака одиночества писатель вырывался в сказочный - каким и должен был рисоваться из Алексеевского равелина - мир детства, где царило праздничное настроение и все переливалось светлыми, радостными, успокоительными красками. Видение этого мира сплеталось из образов, рожденных творческой фантазией и воспоминаниями, осаждавшими узника в долгие часы заточения. «Я, конечно, гоню все соблазны от воображения, но другой раз с ними не справишься, и прежняя жизнь так и ломится в душу, и прошлое переживается снова», - делился Достоевский с братом в письме от 18 июля 1849 г. Пейзаж в рассказе навеян впечатлениями, сохранившимися от жизни в Даровом, тульской усадьбе Достоевских, и, может быть, на даче их родственников Куманиных в Покровском (Филях) под Москвою.
Перекликается рассказ с предшествующими произведениями Достоевского. Еще в «Бедных людях» и «Хозяйке» присутствовал бегло мотив неосознанного ощущения ребенком среди беззаботных радостей и красоты детства чего-то неладного, тревожного, уродливого в мире детства (см.: наст. изд. Т. 1. С. 115-116, 354-356); в «Маленьком герое» он становится одним из стержневых, проявляясь в детском восприятии отношений m-me M* и ее мужа. Варьируются в рассказе некоторые темы «Неточки Незвановой»: прослеживается зарождение в душе ребенка чувства любви-преданности, любви-самоотвержения, a m-me M* и ее супруг как бы продолжают Александру Михайловну и ее мужа.
Особый богатый слой составляют в рассказе театральные реминисценции, ассоциации, сравнения. По тонкому наблюдению А. А. Гозенпуда, весь сюжет развивается как непрерывный спектакль, в котором каждый персонаж исполняет роль (это слово применительно к себе дважды употребляет герой - см. с. 371, 373) в соответствии с театральным амплуа. В противопоставлении шаловливой блондинки и грустной
m-me M* угадываются сценические гран-кокет и молодая героиня, в хозяине поместья - водевильный старый рубака, гусар-ворчун; сам «маленький герой» выступает в роли влюбленного пажа, персонажа многих пьес, театральным предтечей которого был Керубино в «Женитьбе Фигаро». Театральность, а через нее выдуманность, «сказочность» происходящего подчеркиваются всем фоном, на котором мелькают в калейдоскопе танцы, музыка, пение, игры, кавалькады, постановки на домашнем театре живых картин, шарад, пословиц и одной из популярных в 1840-х годах легких и остроумных комедий французского драматурга Э.-О. Скриба (1791-1861). В своих характеристиках повествователь часто пользуется сравнениями, почерпнутыми из драматических произведений. Остроумная пикировка блондинки с влюбленным в нее молодым человеком напоминает ему отношения Беатриче и Бенедикта в комедии Шекспира «Много шума из ничего». В муже своей дамы он видит одновременно и мольеровского Тартюфа, и шекспировских Фальстафа, которого он толкует по-своему, и ревнивого арапа, т. е. Отелло. (В крепости Достоевский читал Шекспира, переданного ему братом). Кличка бешеного коня Танкред пришла, возможно, из одноименной трагедии Вольтера либо из оперы Россини на ее сюжет. Упоминание о костюме Синей бороды, в который друг m-me M * старался «нарядить» ее мужа (с. 372), имело в виду, вероятно, не столько самого знаменитого ревнивца из сказки французского писателя Шарля Перро (1628-1703), сколько его театральные вариации в опере, балете или водевиле. 1
При жизни Достоевского отзывов критики на «Маленького героя» не было.
С. 357. ...ему удалось-таки недавно оправдать эту догадку... - Слово «догадка» употреблено здесь вместо слова «догад», имевшего, согласно В. И. Далю, значения «умысел, дума, намерение».
С. 357. Бонмотисты (от французского bon mot - острота) - острословы.
С. 358. ...ее наверное прозвали бы школьницей. - Школьница - проказница, озорница.
С. 359. ...блондинка моя, право, стоила той знаменитой брюнетки ~ к мантилье его красавицы. - Имеется в виду пятая строфа стихотворения французского писателя Альфреда де Мюссе (1810-1857) «Андалузка» («L’Andalouse», 1829), которое приобрело широкую известность как романс.
С. 363. Есть женщины, которые точно сестры милосердия... - Первая в России петербургская Община сестер милосердия, филантропическая организация для оказания помощи бедным и больным, существовала в 1849 г. лишь пятый год и была мало известна своими делами. В предыдущем году о ней неоднократно писали газеты в связи с благотворительным концертом, устроенным ею для сбора средств и привлечения к себе внимания. См., например: Соллогуб В. Община сестер милосердия // С.-Петербургские ведомости. 1848. 27 марта. № 70; Концерт Томбола // Там же. 4 апр. № 77; В. В. Община сестер милосердия // Там же. 29 июня. № 143. Статью В. Соллогуба перепечатали «Ведомости СПб. полиции» (1848, 1 апр. № 73).
С. 367. ...их Молох и Ваал... - У древних народов Малой Азии божества солнца; в литературной традиции, восходящей к христианскому
1 См.: Гозенпуд А. А. О театральных впечатлениях Достоевского. (Водевиль и мелодрама 40-х и 60-х годов XIX века) // Достоевский и театр: Сб. статей / Сост. и общ. ред. А. А. Нинова. Л., 1983. С. 85-86.
толкованию, символизируют жестокую, неумолимую силу, требующую поклонения и человеческих жертвоприношений.
Век спустя смоленские сестры милосердия вернулись в Красный крест — больницу, построенную в начала XX века для сестер милосердия, оказывающих помощь городским беднякам.
К огда отец попал в больницу, я была совсем маленькой и расстраивалась, что его соседа по палате — парализованного дедушку с тусклыми светло-голубыми глазами — никто не навещает. Теперь, спустя много лет, все-таки понимаю, почему тогда отец смог встать на ноги, а его сосед остался прикованным к кровати.
Таких дедушек, как тот из моих воспоминаний, и бабушек в больницах много. Кто-то остался один, о ком-то просто позабыли родственники. Самый большой страх всех моих знакомых — некому стакан воды принести — для них воплотился в жизнь.
Луч света в этом темном царстве больничного одиночества появился в нашем городе в мае 2011 года. Тогда первые добровольцы будущей службы «Милосердие» начали помогать в уходе за пациентами в неврологическом отделении первой городской клинической больницы. Идея создать добровольческую службу при Смоленской епархии принадлежала епископу Смоленскому и Вяземскому Пантелеимону.
На первое собрание добровольцев пришли семьдесят человек. Почти все они остались. Спустя месяц образовалось сестричество. Совместно с врачами добровольцы и сестры милосердия заботятся о пациентах. Каждый по-своему. Кстати, больных сестры ласково и даже уважительно называют подопечными.
К сожалению, иногда выходит так, что после выписки парализованные подопечные возвращаются в пустой дом. О них некому заботиться, и фактически они отправляются домой умирать. Чтобы этому помешать, была создана патронажная служба. Несколько раз в неделю (а иногда и каждый день — зависит от ситуации) к больным приходят добровольцы, готовят еду, помогают по дому. Можно сказать, что патронажная служба началась с Натальи Петровны — женщины с тяжелым заболеванием. Она попала в больницу в ужасном состоянии, но врачам и добровольцам удалось ее выходить. Дома за женщиной некому было ухаживать, но на все предложения отправить ее в интернат или другое специализированное учреждение Наталья Петровна отвечала резко — прекращала есть и принимать лекарства. Очевидно, что это решение закончилось бы для нее гибелью.
Дом этой женщины стал первым патронажным постом, как называют это сами сестры.
— Мы все время контролируем ее состояние , — поясняет Елена Элькинд, руководитель отдела социального служения церковной благотворительности. — Приходим к ней утром и вечером. Сейчас за ней ухаживаем не только мы. Пока она есть, мы будем продолжать любить ее и заботиться о ней. И пока мы любим и заботимся о ней, она может жить по-человечески.
Совсем недавно сестры милосердия вернулись в Красный крест. Вернулись после почти столетнего отсутствия. Все дело в том, что в начале XX века эту больницу построили для сестер милосердия, чтобы они могли оказывать медицинскую помощь бедным жителям города. Бесплатно. И вот спустя век они снова помогают в стенах Красного креста — теперь уже пациентам неврологического отделения.
Сестричество — это часть не только добровольческого движения, но и часть русской православной церкви. Что интересно, многие добровольцы, придя в «Милосердие» атеистами, постепенно воцерковляются и начинают ходить в храм.
Сейчас «Милосердие» — это полтора десятка сестер и почти двести добровольцев. Это люди разных возрастов. Алена Васильева, самая юная из добровольцев, еще учится в школе. Девочка пришла этим летом, сейчас она принимает участие в акциях. Есть и пожилые люди, у них, как говорят сестры, большой запас доброты.
Это люди разных профессий. Среди добровольцев — актер государственного драмтеатра Игорь Голубев, его жена Лариса, коммерческий директор одной из радиостанций города, хореограф, эколог, психологи. Например, Сергей, охранник по профессии, на колясках вывозит бабушек и дедушек на прогулку.
— Среди добровольцев много студентов , — говорит Елена Григорьевна. — Они горят желанием делать добрые дела.
Всех этих людей объединяет желание помогать тем, кто в этой помощи очень нуждается.
Добровольцы проводят со своими подопечными минимум два-три часа в неделю, у кого есть возможность — больше. Свободное время выпадает в основном после работы или по выходным. Но есть те, кто навещает больных каждый день.
Медсестры и сестры милосердия — скорее не полные противоположности, но специалисты, друг друга дополняющие. У них разные функциональные обязанности. Первые занимаются только назначенными врачом процедурами. Если медсестра будет больше времени уделять пациентам, то вряд ли успеет выполнить все необходимое, а в крайнем случае лишится работы. Поэтому больные для нее обезличены.
— Так проще работать , — призналась моя знакомая медсестра.
Сестры милосердия, напротив, занимаются самим человеком. Они, как и добровольцы, не имеют права оказывать медицинскую помощь. Зато осуществляют санитарно-гигиенический уход, а еще, как бы банально это ни звучало, дарят подопечному частичку себя, разговаривая с ним, сопереживая. Все сестры — верующие люди, их объединяют не только общие труды и заботы о подопечных, но и общие молитвы об их здравии.
- Сестричество и вся православная добровольческая служба «Милосердия» трудятся бескорыстно, исполняя христианскую заповедь любви, — говорит Елена Элькинд. — Это повлияло на то, что в последнее время в больнице медицинские работники и мы научились друг друга лучше слушать и сотрудничать.
Среди участников движения есть профессиональные медики, которые после работы или в свободное время занимаются уходом в качестве добровольцев. Станислава Гурьева — врач в отделении пульмонологии. Как сестра милосердия она трудится в другом отделении. Вначале ей было трудно: коллеги не понимали, как врач может работать санитаркой, к тому же бесплатно. Но для сестричества такие случаи не редкость. Среди гостей российско-белорусского семинара сестер милосердия, который проходил в середине ноября в Смоленске, присутствовала старшая сестра одного из московских сестричеств Татьяна Платонова. Став сестрой милосердия, она, врач по профессии, сотрудница медицинского НИИ, все оставила и перешла на работу санитаркой в одну из городских больниц.
В некоторых городах не одно сестричество, как в Смоленске, а несколько. Например, в Витебской епархии их семь.
— Каждое сестричество окружает заботой какой-то один социальный объект. Если бы у нас тоже образовались другие сестричества на приходах города и области, мы могли бы совершать дела милосердия для большего количества людей, — считает Елена Григорьевна.
Друзья и близкие по-разному реагируют на участие своих родных в сестричестве.
- Родные не совсем понимают, чем я занимаюсь и почему. Конечно, изначально мама обижалась и ревновала, что я уделяю ей мало времени. Она того же возраста, что и бабушки, за которыми я ухаживаю. Сейчас она это приняла, — рассказывает Валентина Ковалева, старшая патронажная сестра.
Елена Григорьевна признается — ей легче:
— Наша семья вся мыслит похожим образом. Отец был директором лицея и всегда помогал ученикам, мама тоже учитель. Сестра работает в центре помощи тяжелым инвалидам в Берлине, живет своей работой. Мой сын Григорий работает в педколледже, где учатся ребята-инвалиды, очень любит и ценит эту работу. Наверное, у нас какая-то семейная особенность — так относиться к своей работе.
Смоленское сестричество молодое, поэтому с ним делятся опытом старшие сестры.
— К нам приезжали сестры Свято-Димитриевского училища , — говорит Елена Элькинд. — Они провели у нас первую практику, обучали основным навыкам ухода, привезли свои пособия. Наши сестры, в свою очередь, ездят в Москву на переподготовку. Но главное, чему они нас учили — любить людей, знать историю сестер милосердия и стараться своей жизнью соответствовать тем высоким идеалам, которым они служили. Московские сестры учили нас не только словами и презентациями. Главным уроком для нас стало время, проведенное с ними в больнице и на патронажных постах. Это и были главные уроки любви. Эта любовь отражалась в каждом движении, в выражении лиц, в голосе. Тогда я впервые поняла, что значит исполнять заповедь любви.
Благодаря опыту московских сестер, добровольцы из Смоленска порой творят чудеса. У Александра Трофимовича был тяжелый сахарный диабет. Из-за гангрены у мужчины отняли одну ногу, на очереди была вторая.
— Нас предупреждали, что ее отнимут. Нога уже почернела, и казалось, никакой надежды нет, — вспоминает Валентина Ковалева. — Но мы ежедневно консультировались с сестрами по скайпу, присылали фотографии ноги, корректировали перевязки, пригласили дополнительно сильного хирурга, и ногу удалось спасти.
Что касается планов на будущее, у «Милосердия» они огромны. Несколько лет назад базовый медицинский колледж совместно с духовным училищем готовили сестер милосердия. Уникальной программой медицинского колледжа пользуются другие регионы России. Директор учебного заведения Елена Ткаченко дала согласие на то, что обучение сестер возобновят уже со следующего сентября. Сестры милосердия, окончившие колледж, смогут не только выхаживать больных, но и оказывать им медицинскую помощь.
Кроме того, на улице Ново-Московская стоит одно непримечательное здание — и снаружи, и изнутри оно выглядит как обычная больница. Голые окна, покрашенные светлой краской стены, пустые коридоры. Это хоспис. Здесь тяжелобольные пациенты проходят курсы химиотерапии, а кто-то и доживает свою жизнь. В задумках Елены Григорьевны сделать это место более уютным для людей. Для этого, по ее словам, нужны не столько деньги, сколько добровольцы. Это только небольшая часть задуманного. В других городах это обычная практика: там делают все, чтобы пациенты не чувствовали себя покинутыми перед лицом тяжелой болезни.
Добровольчество должно стать нормой. А добровольцы, наконец, должны заслужить понимание со стороны окружающих. В Германии, по словам Елены Элькинд, половина населения — добровольцы. Другая часть — это дети и те, кто нуждается в помощи.
Нашему городу нужны неравнодушные люди. Больниц и пациентов, которые нуждаются в помощи «Милосердия», достаточно. Кроме того, сейчас православная добровольческая служба это не только сестричество, но и служба помощи бездомным, служба помощи детям, оставшимся без попечения родителей, смоленский дом для мамы, движение «Сохрани жизнь», деятельность выставочных комплексов «Трезвение» и «Семейные ценности», социальная столовая, группа «старость в радость», служба «работы со случаем», благотворительные акции в помощь детям многодетных семей, детям-инвалидам, гуманитарные программы и, наконец, развивающийся центр помощи многодетным семьям и семьям, попавшим в трудную жизненную ситуацию.
Добровольчество существует не для того, чтобы ликвидировать нехватку медицинских кадров. Оно для того, чтобы люди не оставались каменными, чтобы они оставались людьми. Если вы хотя бы на минуту задумались, все это написано не зря. Подробную информацию о добровольческой службе «Милосердие», о том, как ей можно помочь, о том, как она может помочь вам, можно найти на сайте http://www.smolmiloserdie.ru .
P. S. Этого материала могло и не быть, как могло и не быть самого «Милосердия» или больных, которые нуждаются в помощи добровольцев. Если задуматься, в большинстве случаев, подопечные — это чьи-то мать и отец, чьи-то дедушка и бабушка. Если люди перестанут выбрасывать других людей на свалку ненужных вещей, может быть, этот мир станет чуточку лучше. Может быть, в нем будет меньше одиночества.
Как сказала одна очень молодая и очень добрая сестра милосердия, — мы должны, прежде всего, быть заботливыми с близкими и родными. Иначе какой толк помогать чужим людям?..
