У каждого учителя за годы работы складывается определенный круг любимых контрольных диктантов, с помощью которых можно проверить усвоение изученных орфографических и пунктуационных правил. Источники таких текстов самые разнообразные: специальные сборники, пособия, материалы газет и журналов по русскому языку. Подобранные в них тексты отвечают предписанным нормам (количество слов, орфограмм и проч.), но зачастую однотипны (описание осенней, зимней, весенней природы, животных или архитектурных памятников, рассказы об охотниках, рыбаках, путешественниках и туристах), а потому скучны и вызывают только одну реакцию у наших учеников: «Опять про осень!». Язык таких диктантов странен: в текстах для 5–6-х классов почти нет сложных предложений, причастных и деепричастных оборотов, сравнительных конструкций, уточнений, а учеников встречают неизменные небольшой дом, неглубокий пруд, вечерний свет, тишь, синь и легкий морозец . И возникает ощущение, что русский язык не велик и могуч, а, наоборот, сер и куц. Найти интересные тексты, написанные живо и ярко, можно в художественных и научно-популярных произведениях: отрывки из книг, которые мы уже прочитали и собираемся прочесть с детьми в классе, фрагменты статей из энциклопедий, справочников, словарей не только по литературе или русскому языку, но и по другим школьным предметам. Однако они, как правило, большие по объему, в них мало необходимых орфограмм и пунктограмм или, наоборот, слишком много «трудных случаев». Поэтому приходится вмешиваться в авторский текст и «редактировать» его, что приводит к полному искажению языка произведения (таковы диктанты для 5-го и 7-го классов; их источник – Марк Твен . Принц и нищий. Пер. с англ. К.Чуковский и Н.Чуковский, М., 1992). И все равно не удается избежать слов с еще не изученными орфограммами; такие слова мы пишем на доске или исправляем, но не засчитываем ошибки. В предлагаемых контрольных диктантах для 6-го и 8-го классов мы попытались сохранить авторскую манеру повествования, позволив себе только сократить или объединить некоторые предложения, а в 6-м классе – досочинить первую и последнюю фразы. Все остальные слова и выражения остались без изменений, такими, как в книге: Джером К. Джером. Трое в лодке, не считая собаки. Пер. с англ. М.Донского. М., 1984. Следует прочитать и обсудить с ребятами выбранный вами текст целиком, а продиктовать из него только фрагмент, к которому предлагается грамматическое задание. При желании можно отказаться от грамматического задания, записав диктант полностью.
Обед кончается. Главный лорд подносит Тому неглубокую чашу из чистого золота. Чаша украшена орнаментом из чудесных растений и наполнена ароматной розовой водой для полоскания рта и омовения рук. Наследственный подвязыватель салфетки бесшумно встает за креслом принца и держит наготове большое полотенце. Том в недоумении рассматривает таз. Потом берет его в руки, подносит к губам с самым серьезным видом, отпивает глоток и возвращает золотую посудину лорду, который стоит на цыпочках у стола и не смеет предложить свою помощь принцу. «Нет, милорд, это мне не по вкусу. Запах приятный, но крепости нет никакой», – говорит Том.
(93 слова)
Главный лорд подносит Тому неглубокую чашу из чистого золота.
2. Выполните морфологический разбор существительных:
1-й вариант: орнаментом;
2-й вариант: (за) креслом.
3. Выполните морфемный разбор слов:
1-й вариант: подносит, ароматной;
2-й вариант: предложить, неглубокую.
4. Запишите транскрипцию слова бесшумно и дайте характеристику согласным звукам в этом слове.
5. Укажите спряжение глаголов в сложном предложении.
Учитель читает весь текст, но диктует
только выделенные предложения (при желании можно
продиктовать текст целиком и не давать
грамматическое задание).
Если ученики пропустят запятые, указывающие на
конец придаточного предложения, такие ошибки
можно признать негрубыми, а лучше вообще не
засчитывать.
Когда заря окрасила полнеба
бледно-розовым цветом, мы поставили чайник на
спиртовку в носовой части лодки и удалились на
корму.
Единственный способ заставить чайник закипеть –
это не обращать на него внимания.
Если он
заметит, что вы с нетерпением ждете, чтобы он
закипел, он даже зашуметь не подумает. Надо
сделать вид, как будто вы и не собираетесь пить
чай. Ни в коем случае не следует оглядываться на
чайник, тогда вы скоро услышите, как он
раздраженно фыркает, плюется и желает напоить
вас чаем. Если вам некогда, то неплохо громко
переговариваться друг с другом о том, что вы не
помышляете о чаепитии. Вы располагаетесь
невдалеке от чайника так, чтобы он мог вас
слышать, и громогласно заявляете: «Я не хочу чаю,
а ты, Джордж?». Джордж кричит в ответ: «Да ну его,
лучше выпьем лимонаду». После таких слов чайник
немедленно начинает кипеть ключом.
Мы применили эту невинную хитрость и вскоре пили
ароматный чай из глиняных кружек, обсуждая
новости из французской газеты.
(155 слов, в выделенном фрагменте 105 слов)
1. Объясните написание слов:
1-й вариант: заря, французской (газеты), (о) чаепитии, располагаетесь;
2-й вариант: бледно-розовым (цветом), выпьем, ключом, невинную (хитрость).
2. Выполните морфемный и словообразовательный разбор прилагательного, определите его разряд:
1-й вариант: глиняных (кружек);
2-й вариант: носовой (части).
Выпишите из текста прилагательное другого разряда, укажите его непостоянные признаки.
3. Выполните синтаксический разбор предложения: Когда заря окрасила полнеба бледно-розовым цветом, мы поставили чайник на спиртовку в носовой части лодки и удалились на корму.
4. У глаголов в настоящем времени выделите окончания и определите спряжение.
Неожиданно кончик его носа сморщился. Лорды, не дремлющие ни минуты, бросаются к Тому с огорченными лицами, умоляя сказать, что случилось. Том, еле сдерживая слезы, выступившие на глазах, говорит: «Милорды, у меня мучительно чешется нос. Каковы обряды и обычаи, соблюдаемые здесь в подобных случаях? Пожалуйста, поспешите с ответом, я просто не в силах терпеть!». Никто не улыбается его словам, лица у всех грустны и озабоченны. Ведь в Англии нет ни одного наследственного щекотальщика королевских носов, а притронуться к священной особе государя никто не смеет. Тем временем едва сдерживаемые слезы выходят из берегов и текут у Тома по щекам. Его нос чешется все сильней и сильней. Наконец природа опрокидывает все преграды придворных приличий, и Том, мысленно прося о прощении, облегчает сокрушенные сердца приближенных, почесав свой нос собственноручно.
(125 слов)
1. Выпишите и разберите по составу:
1-й вариант: по одному действительному причастию настоящего и прошедшего времени;
2-й вариант: по одному страдательному причастию настоящего и прошедшего времени.
2. Подчеркните все деепричастные обороты как члены предложения.
3. Выполните морфологический разбор одного из деепричастий.
Учитель читает весь текст, а диктует
только первые два абзаца (при желании его можно
продиктовать целиком и не давать грамматическое
задание).
Если ученики пропустят в первом абзаце запятые,
указывающие на конец придаточного предложения,
такие ошибки можно признать негрубыми, а лучше
вообще не засчитывать.
Утро нашего отъезда было теплым и
солнечным, и нас трудно было обескуражить
леденящим кровь пророчеством Джорджа,
вычитавшего в газете о том, что «барометр
падает», «область пониженного давления
распространяется на южную часть Европы».
Убедившись, что он не способен привести нас в
отчаяние и только попусту теряет время, Джордж
стянул папироску, которую я заботливо свернул
для себя, и вышел. А мы с Гаррисом, покончив с тем
немногим, что еще оставалось на столе от
завтрака, вынесли наши пожитки на крыльцо и стали
ждать кэб.
Вещи, сложенные в одну кучу, имели довольно
внушительный вид. Тут был и большой кожаный
саквояж, и две корзины для провизии, и тюк с
пледами и четырьмя пальто, и дыня в отдельном
мешочке, и японский бумажный зонтик, и
сковородка, которая из-за длинной ручки никуда не
влезала.
Свободный кэб все еще не появлялся, но зато
вокруг нас стала собираться толпа,
заинтересованная зрелищем, и люди спрашивали
друг у друга, что происходит. Образовалось две
партии. Одна, состоящая из молодых и
легкомысленных зрителей, держалась того мнения,
что это свадьба, и считала Гарриса женихом.
Другая, куда вошли пожилые и солидные
джентльмены, склонялась к мысли, что это похороны
и я, вероятно, брат усопшего. Наконец мы увидели
пустой кэб, втиснули в него самих себя и свои
пожитки и тронулись в путь, провожаемые криками
«ура!» и ликованием толпы.
(210 слов, в первом и втором абзацах 126 слов)
1. Подчеркните в первом абзаце основы, укажите вид каждого сказуемого.
2. Графически объясните знаки препинания в предложении: Тут был и большой кожаный саквояж, и две корзины для провизии, и тюк с пледами и четырьмя пальто, и дыня в отдельном мешочке, и японский бумажный зонтик, и сковородка, которая из-за длинной ручки никуда не влезала.
3. Выполните синтаксический разбор предложения: Вещи, сложенные в одну кучу, имели довольно внушительный вид.
А.В. ВОЛКОВА,
школа № 57,
г. Москва
В лес бесшумно, как сова, прилетела
ночь. А с нею и холод. Васютка почувствовал, как
стынет взмокшая от пота одежда.
«Тайга, наша кормилица, хлипких не любит!» –
вспомнились ему слова отца и дедушки. И стал он
припоминать все, чему его учили, что знал из
рассказов рыбаков и охотников. Перво-наперво
надо развести огонь. Ладно, что спички захватил
из дому. Пригодились спички.
Васютка обломал нижние сухие ветки у дерева,
ощупью сорвал пучок сухого мха-бородача,
искрошил мелко сучки, сложил все в кучку и поджег.
Огонек, покачиваясь, неуверенно пополз по сучкам.
Васютка подбросил еще веток. Между деревьями
зашарахались тени, темнота отступила подальше.
Монотонно зудя, на огонь налетело несколько
комаров.
Надо было запастись на ночь дровами. Васютка, не
щадя рук, наломал сучьев, приволок сухую
валежину, выворотил старый пень. Вытащив из мешка
краюшку хлеба, вздохнул и с тоской подумал:
«Плачет поди мамка». Ему тоже захотелось плакать,
но он переборол себя…
(В.Астафьев
. Васюткино озеро)
(143 слова)
1. Выполните синтаксический разбор предложения:
1-й вариант: Васютка обломал нижние сухие ветки у дерева, ощупью сорвал пучок сухого мха-бородача, искрошил мелко сучки, сложил все в кучку и поджег;
2-й вариант: Васютка, не щадя рук, наломал сучьев, приволок сухую валежину, выворотил старый пень.
2. Подчеркните в тексте:
3. Выпишите из текста:
1-й вариант: безличное предложение;
2-й вариант: неопределенно-личное предложение.
Сентиментальную и доверчивую толпу
можно убедить в том, что театр в настоящем его
виде есть школа. Но кто знаком со школой в
истинном ее смысле, того на эту удочку не
поймаешь. Не знаю, что будет через пятьдесят, сто
лет, но при настоящих условиях театр может
служить только развлечением. Оно отнимает у
государства тысячи молодых, здоровых и
талантливых мужчин и женщин, которые, если бы не
посвящали себя театру, могли бы быть хорошими
врачами, хлебопашцами, учительницами, офицерами.
Оно отнимает у публики вечерние часы – лучшее
время для умственного труда и товарищеских
бесед. Не говорю уж о денежных затратах и о тех
нравственных потерях, какие несет зритель, когда
видит на сцене убийство или клевету.
Катя же была совсем другого мнения. Она уверяла
меня, что театр, даже в настоящем виде, выше
аудиторий, выше книг, выше всего на свете. Никакое
искусство и никакая наука в отдельности не в
состоянии действовать так сильно и так верно на
человеческую душу, как сцена, и недаром поэтому
актер средней величины пользуется в государстве
гораздо большей популярностью, чем самый лучший
ученый или художник.
(По А.Чехову)
(172 слова)
1. Выполните синтаксический разбор:
1-й вариант: 1-го предложения;
2-й вариант: 2-го предложения.
2. Подчеркните в тексте:
1-й вариант: составное именное сказуемое;
2-й вариант: составное глагольное сказуемое.
Сейчас ночь. Ночью особенно чувствуешь
неподвижность предметов: лампы, мебели,
портретов на столе. Изредка за стеной в
водопроводе всхлипывает, переливается вода,
подступая как бы к горлу дома. Ночью я выхожу
погулять. В сыром, смазанном черным салом
берлинском асфальте текут отблески фонарей; в
складках черного асфальта – лужи; кое-где горит
гранатовый огонек над ящиком пожарного сигнала.
Дома как туманы, на трамвайной остановке стоит
стеклянный, налитый желтым светом столб, и
почему-то так хорошо и грустно делается мне,
когда в поздний час пролетает, визжа на повороте,
трамвайный вагон: отчетливо видны сквозь окна
освещенные коричневые лавки, меж которых
проходит против движенья, пошатываясь, одинокий,
словно слегка пьяный, кондуктор с черным кошелем
на боку.
Странствуя по тихой, темной улице, я люблю
слушать, как человек возвращается домой. Сам
человек не виден в темноте, да и никогда нельзя
знать наперед, какая именно парадная дверь
оживет, со скрежетом примет ключ, распахнется,
замрет на блоке; ключ с внутренней стороны
заскрежещет снова, и в глубине, за дверным
стеклом, засияет на одну удивительную минуту
мягкий свет.
(По В.Набокову)
(162 слова)
1. Выполните синтаксический разбор предложения Странствуя по тихой, темной улице, я люблю слушать, как человек возвращается домой.
2. Подчеркните в тексте придаточное определительное предложение.
3. Выпишите из текста:
1-й вариант: составное именное сказуемое;
2-й вариант: составное глагольное сказуемое.
В.Г. СТРЕЛЬЧЕНКО,
школа № 1,
г. Железнодорожный
Боитесь, что разрыдаетесь прямо на глазах у случайных прохожих? Не хотите больше мучить себя надеждами? Вам все надоело и хочется поскорее поставить точку в документальном кино под названием «Жизнь»?
Вам это знакомо? Можно ли спастись от беспросветной тоски, когда уже не хочется с ней бороться? Корреспонденту «РД» удалось пройти 10-дневный курс лечения от депрессии у военно-медицинского психолога ФСБ и узнать секреты выздоровления.
Меня сажают за компьютер и дают заполнять психологические тесты. Из нескольких вариантов ответов в одних случаях надо выбирать то, что чувствуешь прямо сейчас, в других - как обычно. Вопросы разные: о перепадах в настроении, мыслях о самоубийстве, о сочувствии к людям, о желании выделиться из толпы… На следующий день узнаю результаты: «сильные депрессивные настроения» и «эмоциональное истощение».
Мои мысли до обращения к психологу: а почему бы не попробовать? Опасения: слишком много развелось «врачевателей душ» - и без них достаточно знаю.
«Обидно думать, что я так страдаю, а причина, может, в обычной нехватке какого-нибудь вещества в организме», - жалуюсь я. Врач расспрашивает о родителях, бабушках и дедушках - не был ли кто-то в роду склонен к хандре. И замечает: «Дают себя знать и гены, и физиология (анемия). Последующую неделю наши занятия будут сводиться к специальным тренингам». Кроме того, я должна внести изменения в свой образ жизни. Обязательно каждый день по полчаса гулять на улице. Причем только в компании, только в спортивном ритме. Не читать и не смотреть ничего, что наводило бы на грустные размышления.
Мне велят забыть о растирании по утрам холодным полотенцем, которым я пыталась привести себя в чувство, но лишь впадала в еще большее уныние. «Вашему типу здоровья необходим для бодрости горячий душ - и только в конце можно перейти на прохладную воду!»
В кабинете психолога от разговоров мы перешли к упражнениям. На голову - на лоб, за ухо, на затылок - мне цепляли несколько датчиков с проводками, которые улавливали ритмы работы мозга, специальное кольцо с проводом я надевала на палец. Все это подключалось к компьютеру. А дальше начиналась в прямом смысле умственная работа. Мне надо было… изо всех сил пытаться представить себе что-нибудь хорошее, приятное - я рисовала в воображении горы и море, в памяти всплывали безоблачные детские воспоминания… Чем больше я думала о хорошем, тем выше становились альфа-ритмы (отвечают за тонус). Всего мне замеряли ритмы трех видов - альфа, бета и гамма. Я поняла, что самые плохие - те, которые говорят о мышечном напряжении, усталости; другие говорят об активности умственного процесса, третьи - о положительных эмоциях. Врач замеряла показания импульсов до упражнения, в ходе и в конце. После недели тренировок мои способности расслабляться и «думать о хорошем» улучшились, а зажатость и усталость уменьшились. Таким образом можно тренироваться и без компьютера - минут 20 каждый день: сядьте удобно, закройте глаза, думайте о хорошем.
Кроме того, меня направили на тренинги в комнату релаксации, то есть расслабления. Здесь пациенты садились в удобные кожаные кресла с подлокотниками и подставками для ног, откидывались назад, свет в комнате гас, и на потолке, на огромном синем плафоне, загорались маленькие серебристые лампочки, создающие иллюзию звездного неба. В углу тихо журчала вода в искусственном фонтанчике. Нам включали видеокассету с расслабляющим курсом. На занятие уходило около часа - главный смысл: научиться расслабляться физически, эмоционально, мысленно. Это так же можно делать в домашних условиях: сядьте поудобнее в кресло, положите удобно руки ладошками вверх, как будто к солнцу, закройте глаза и приоткройте рот, чтобы все мышцы на лице расслабились. А затем начинайте последовательно «путешествовать» по своему телу, начиная со ступней ног и заканчивая головой. Напрягите мышцы ступней и сделайте вдох, задержите воздух, потом начните расслаблять мышцы и при этом легко выдохните, затем так же перемещайтесь к голени, коленям, области живота, кистям, плечам, шее. При этом всегда при нагрузке, то есть напрягая мышцы, делайте вдох, и расслабляйтесь на выдохе. Сделав круг физических напряжений и расслаблений, пройдитесь по телу повторно, только теперь мысленно сосредоточивайтесь на той или иной части тела и представляйте, как будто именно ее напрягаете, расслабляете и через нее вдыхаете и выдыхаете воздух. Также пробуйте представлять, что той или иной руке становится тепло. Эти упражнения помогут вам лучше контролировать свое состояние, в стрессовой ситуации расслабляться и, наоборот, концентрироваться, когда это нужно. Это так называемый психотренинг по саморегуляции. Биоуправление.
Главное в лечении - комплексность: больше общения, экскурсий, новых впечатлений, витаминного питания. Купите диски со звуками природы, просматривайте журналы о путешествиях. Обязательно составляйте планы на день.
Полезны гидромассажные ванны, душ Шарко, но мне, например, они не подошли. Очень хорош сеанс массажа. Прогулки - 5 км в день, лечебная физкультура.
Почитайте полезную литературу. Например, из тех распечаток разных психологов, которые мне дала мой врач, я почерпнула для себя следующее:
«Неудача - это не поражение, если вы не хотите так думать. Возьмем пример из жизни растений. Их рост зависит от процессов приливов и отливов, возникающих циклично в результате притяжения Луны и Земли. На растущей Луне (в фазе прилива жизненных соков Земли к поверхности, т. е. наиболее благоприятных для растений условий) растет их видимая часть, находящаяся над поверхностью (»вершки«), на убывающей Луне (условия наиболее неблагоприятны, земные соки удалены от поверхности) растения вынуждены развивать корневую систему, иначе им не выжить. И, что интересно, именно от степени развития корневой системы зависит качество и количество цветов, плодов, листьев, т. е. вершков. Эта же закономерность справедлива и для человека: в период удач, успеха растут его „вершки“, то есть видимые для других достижения, в период же неудач - то есть неблагоприятных, казалось бы, для человека условиях - растут его корешки, то есть невидимая для других внутренняя работа по накоплению жизненной энергии, силы, уверенности в себе, стрессоустойчивости и уравновешенности, в познании собственных ресурсов».
Всем ползущим по дороге Домой
Я хорошо помню майские праздники три года назад. Меня тогда накрыл жуткий кризис идентичности: я не просто не совпадала с собой по краям – мое «я» плавилось на солнце и, застывая, превращалось в уродливую бесформенную массу. На своем ли я месте, с теми ли людьми, куда я вообще иду и почему все так сложно – вопросов было уйма, ответов – ноль.
Пока все ели шашлыки за городом, я курила на балконе в пустой квартире и, не вылезая из пижамных штанов, писала тексты: взяла работу на выходные, не умея и не позволяя себе отказаться, чтобы не мучиться потом сожалениями об упущенной выгоде и чувством вины. Я была на излете своей карьеры в должности главного редактора и была крайне истощена нагрузками, одиночеством и тем, что после развода прошло полтора года, а у меня так ни с кем и не получилось завести отношения (разве что в тупик).
За окном наркотически сладко цвели яблони, каштаны и черемуха, а я клацала по клавишам и заедала внутреннюю пустоту ложками вареной сгущенки из банки и пятью-шестью пачками любимого мороженого зараз. Нещадно толстела и ненавидела себя за это – равно как и за то, что вместо того чтобы отдохнуть, срочно нарисовала себе работу. Ела, чтобы еще больше выбесить саму же себя, чтобы еще больше усугубить и без того полный раздрай внутри, дойти до предельной точки, вывернуться наизнанку, умереть и родиться заново, но уже какой-нибудь другой – и хоть кому-нибудь нужной…
…Поздно ночью пришла смска от бывшего мужа: он писал о том, что его новая женщина – его персональное чудо, что он счастлив, что любит, что господибожемой тебе не передать как это здорово, –
мое сердце пропустило два удара, а из левого глаза выкатилась, медленно сползла вниз и затекла в ухо слеза.
Похоже, у моего болота саморазрушения, жалости и ненависти к себе все-таки были пределы –
так теплой майской ночью
с ее шорохами, вином
и падающими звездами
я впечаталась
в своё
дно.
«я не знаю, откуда это берется и почему накатывает так спонтанно,
без причины является, подло, исподтишка,
без прилично-привычного объяснения:
девочка, гормоны, месячные,
скоро пройдет.
хочется биться в истерике. но сначала –
напиться, выговориться,
до потери сознания выжалеться,
выплакаться,
распустить себя
по петелькам-ниточкам,
по земле рассыпаться
помутневшими от времени латунными пуговицами,
споротыми с синего детского костюмчика моряка…»
На следующий день я проснулась в 4.30 утра, взяла лист бумаги и начала строчить как бешеная свой «манифест», где, не стесняясь в выражениях, написала все, что думаю о себе, своей жизни и своих перспективах – почерком отличницы, красивыми печатными буквами, почти капслоком. Помню, как написала тогда, что никто не решит мои проблемы за меня, никто не придет и не спасет меня, потому что «ну сколько можно уже страдать», никому не интересны мои красочные депрессии – да и черт возьми, никому не должны быть .
Так что вытри сопли, надень кроссовки и беги. Беги, пока не упадешь от усталости, а когда упадешь – ползи по направлению к дому.
В тот момент я стала собственным Учителем, пребольно ударившим себя по спине бамбуковой палкой. Я поднялась с постели, натянула кроссовки, погладила ошалевшую кошку и побежала. Это был мой первый бросок на двенадцать километров по пустому городу.
…Огромные майские жуки совокуплялись и с громким хрустом падали на асфальт, а рассветное небо было такой чистоты и ясности, что болели глаза.
Я бегала – и отчетливо слышала во рту металлический привкус собственных легких.
Я плавала – и там, где мелко, мне до дрожи пахло пионерским лагерем: запахом пустых советских умывален, холодной плитки, сосен и зубной пасты.
Я вернула себе молчание как состояние жизни, постигала практику смирения с неизбежным. Мне болели мышцы и душа, я по-прежнему работала по выходным и не высыпалась, но одно я знала точно: я больше не хочу умирать, да и как можно хотеть умирать, когда цветут сирень и пионы, по ночам с тихим скрипом растет трава, а уличный музыкант играет на аккордеоне танго.
Я была взрослой, одинокой и свободной. Свободной не от, а для.
До встречи с Сашей
оставался
месяц.
***
С того времени прошло всего три года, а кажется, что целая жизнь. Как бы я хотела сказать
той девочке, которой была, что все будет хорошо, все наладится – будет и семья, и любимая работа, и сильное тренированное тело, и даже Гнездо. Как бы я хотела ей сказать
, что ночь темна перед рассветом, а саморазрушение никогда не бывает достойным выходом. Что впереди много интересного, гораздо, гораздо больше интересного,
чем во всей ее жизни «до», и вот эта вот злость на саму себя тем утром станет лучшим мотиватором, чтобы взять себя в руки и начать лепить ту жизнь, которую хочешь, а не ту, которую доводится проживать.
Как бы я хотела ей сказать,
что
когда она все-таки упала от усталости
,
ей
удалось
доползти
Домой.
Май 2016
Музыка: The National – Need My Girl
Книгу Ольги Примаченко «С тобой я дома» (лучшие тексты из блога по версии автора) в печатном или электронном варианте можно купить . Паблик-чат Гнезда в Viber – по
Письмо в Россию
Владимир Набоков
Набоков Владимир
Письмо в Россию
Владимир Набоков
Письмо в Россию
Друг мой далекий и прелестный, стало быть ты ничего не забыла за эти восемь с лишком лет разлуки, если помнишь даже седых, в лазоревых ливреях, сторожей, вовсе нам не мешавших, когда, бывало, морозным петербургским утром встречались мы в пыльном, маленьком, похожем на табакерку, музее Суворова, Как славно целовались мы за спиной воскового гренадера! А потом, когда выходили из этих старинных сумерек, как обжигали нас серебряные пожары Таврического сада и бодрое, жадное гаканье солдата, бросавшегося по команде вперед, скользившего на гололедице, втыкавшего с размаху штык в соломенный живот чучела, посредине улицы.
Странно: я сам решил, в предыдущем письме к тебе, не вспоминать, не говорить о прошлом, особенно о мелочах прошлого; ведь нам, писателям, должна быть свойственна возвышенная стыдливость слова, а меж тем я сразу же, с первых же строк, пренебрегаю правом прекрасного несовершенства, оглушаю эпитетами воспоминание, которого коснулась ты так легко. Не о прошлом, друг мой, я хочу тебе рассказывать.
Сейчас -- ночь. Ночью особенно чувствуешь неподвижность предметов,-- лампы, мебели, портретов на столе. Изредка за стеной в водопроводе всхлипывает, переливается вода, подступая как бы,к горлу дома. Ночью я выхожу погулять. В сыром, смазанном черным салом, берлинском асфальте, текут отблески фонарей; в складках черного асфальта -- лужи; кое-где горит гранатовый огонек над ящиком пожарного сигнала, дома -- как туманы, на трамвайной остановке стоит стеклянный, налитый желтым светом, столб,-- и почему-то так хорошо и грустно делается мне, когда в поздний час пролетает, визжа на повороте, трамвайный вагон-- пустой: отчетливо видны сквозь окна освещенные коричневые лавки, меж которых проходит против движенья, пошатываясь, одинокий, словно слегка пьяный, кондуктор с черным кошелем на боку.
Странствуя по тихой, темной улице, я люблю слушать, как человек возвращается домой. Сам человек не виден в темноте, да и никогда нельзя знать наперед, какая именно парадная дверь оживет, со скрежетом примет ключ, распахнется, замрет на блоке, захлопнется; ключ с внутренней стороны заскрежещет снова, и в глубине, за дверным стеклом, засияет на одну удивительную минуту мягкий свет.
Прокатывает автомобиль на столбах мокрого блеска,-- сам черный, с желтой полоской под окнами,-- сыро трубит в ухо ночи, и его тень проходит у меня под ногами. Теперь уже совсем пуста улица. Только старый дог, стуча когтями по панели, нехотя водит гулять вялую, миловидную девицу, без шляпы, под зонтиком. Когда проходит она под красным огоньком, который висит слева, над пожарным сигналом, одна тугая черная доля зонтика влажно багровеет.
А за воротом, над сырой панелью,-- так нежданно! -бриллиантами зыблется стена кинематографа. Там увидишь на прямоугольном, светлом, как луна, полотне более или менее искусно дрессированных людей; и вот с полотна приближается, растет, смотрит в темную залу громадное женское лицо с губами, черными, в блестящих трещинках, с серыми мерцающими глазами,-и чудесная глицериновая слеза, продолговато светясь, стекает по щеке. А иногда появится,-- и это, разумеется, божественно,-сама жизнь, которая не знает, что снимают ее,-- случайная толпа, сияющие воды, беззвучно, но зримо шумящее дерево.
Дальше, на углу площади, высокая, полная проститутка в черных мехах медленно гуляет взад и вперед, останавливаясь порой перед грубо озаренной витриной, где подрумяненная восковая дама показывает ночным зевакам свое изумрудное текучее платье, блестящий шелк персиковых чулок. Я люблю видеть, как к этой пожилой, спокойной блуднице подходит, предварительно обогнав ее и дважды обернувшись, немолодой, усатый господин, утром приехавший по делу из Папенбурга. Она неторопливо поведет его в меблированные комнаты, в один из ближних домов, которого днем никак не отыщешь среди остальных, таких же обыкновенных. За входной дверью равнодушный, вежливый привратник сторожит всю ночь в неосвещенных сенях. А наверху, на пятом этаже, такая же равнодушная старуха мудро отопрет свободную комнату, спокойно примет плату.
А знаешь ли, с каким великолепным грохотом промахивает через мост, над улицей, освещенный, хохочущий всеми окнами своими поезд? Вероятно, он дальше предместья не ходит, но мрак под черным сводом моста полон в это мгновенье такой могучей чугунной музыки, что я невольно воображаю теплые страны, куда укачу, как только добуду те лишних сто марок, о которых мечтаю -- так благодушно, так беззаботно.
Я так беззаботен, что даже иногда люблю посмотреть, как в здешних кабачках танцуют. Многих тут с негодованием (и в таком негодовании есть удовольствие) кричат о модных безобразиях, в частности о современных танцах,-- а ведь мода это -- творчество человеческой посредственности, известный уровень, пошлость равенства,-- и кричать о ней, бранить ее, значит признавать, что посредственность может создать что-то такое (будь то образ государственного правления или новый вид прически), о чем стоило бы пошуметь. И, разумеется, эти-то наши, будто бы модные, танцы на самом деле вовсе не новые: увлекались ими во дни Директории, благо и тогдашние женские платья были тоже нательные, и оркестры тоже-- негритянские. Мода через века дышит: купол кринолина в середине прошлого века -- это полный вздох моды, потом опять выдох,-- сужающиеся юбки, тесные танцы. В конце концов, наши танцы очень естественны и довольно невинны, а иногда,-- в лондонских бальных залах,-- совершенно изящны в своем однообразии. Помнишь, как Пушкин написал о вальсе: "однообразный и безумный", Ведь это все то же. Что же касается падения нравов... Знаешь ли, что я нашел в записках господина д"Агрикура? "Я ничего не видал более развратного, чем менуэт, который у нас изволят танцевать".
И вот, в здешних кабачках я люблю глядеть, как "чета мелькает за четой", как играют простым человеческим весельем забавно подведенные глаза, как переступают, касаясь Друг друга, черные и светлые ноги,-- а за дверью-- моя верная, моя одинокая ночь, влажные отблески, гудки автомобилей, порывы высокого ветра.
В такую ночь на православном кладбище, далеко за городом, покончила с собой на могиле недавно умершего мужа семидесятилетняя старушка. Утром я случайно побывал там, и сторож, тяжкий калека на костылях, скрипевших при каждом размахе тела, показал мне белый невысокий крест, на котором старушка повесилась, и приставшие желтые ниточки там, где натерла веревка ("новенькая",-- сказал он мягко). Но таинственнее и прелестнее всего были серповидные следы, оставленные ее маленькими, словно детскими, каблучками в сырой земле у подножья. "Потопталась маленько, а так,-- чисто", заметил спокойно сторож,-- и, взглянув на ниточки, на ямки, я вдруг понял, что есть детская улыбка в смерти.
Быть может, друг мой, и пишу я все это письмо только для того, чтобы рассказать тебе об этой легкой и нежной смерти. Так разрешилась берлинская ночь,
Слушай, я совершенно счастлив. Счастье мое -- вызов. Блуждая по улицам, по площадям, по набережным вдоль канала,-рассеянно чувствуя губы сырости сквозь дырявые подошвы,-- я с гордостью несу свое необъяснимое счастье. Прокатят века,-школьники будут скучать над историей наших потрясений,-- все пройдет, все пройдет, но счастье мое, милый друг, счастье мое останется,-- в мокром отражении фонаря, в осторожном повороте каменных ступеней, спускающихся в черные воды канала, в улыбке танцующей четы, во всем, чем Бог окружает так щедро человеческое одиночество.
Недавно в большой прокат вышел фильм Софьи Горленко «Атлантида Русского Севера» . Фильм жуткий, и, в то же время, поразительно красивый. Зрители в зале кинотеатра, взрослые люди (а детям такие вещи смотреть рано), рукоплескали, когда по экрану пошли титры. Некоторые вытирали слезы. Откуда такой эффект? Наша эпоха на сопереживание скупа…
Всё дело в подчеркнутой, концентрированной ставке, сделанной режиссером на откровенность киноповествования. Фильм получился не просто документальный, а… какой-то сверхдокументальный, будто его создатели задались целью сотворить для исследователей будущего максимально достоверный источник по истории нашего времени.
Всякий народ, создавший высокую культуру, имеет некое тайное пристрастие к какому-то одному достоинству художественного произведения. Оно для большинства читателей становится определяющим. Иные достоинства могут радовать, восхищать, притягивать внимание, но по своему значению именно это одно, и никакое другое, в подавляющем большинстве случаев главенствует. Притом никто никогда не напишет в учебнике и, тем более, не впишет в манифест художественного объединения такой вот, негласный, приоритет. Все всё знают, но чрезвычайно редко озвучивают своё понимание. А зачем? Кому надо, тот и без того с молоком матери впитал понимание сути дела…
В русской культуре то ставится высоко, о чем можно сказать: «Вот – правда!» Именно правда, а не что-нибудь иное ценится выше всего. Выше живости ума, выше философических свойств интеллекта, выше технической изощренности, выше богатства идеями, да выше чего угодно. Есть правда, и многое прощается. Вот почему в русской культуре – литературе, живописи, кино, театре - так высоко ценят реализм. Вот почему внимание к мелочам и стремление к «аутентичности» всегда окупается благодарным вниманием аудитории.
А в фильме Софьи Горленко нет ничего «игрового», ничего сверх реализма повседневности. Нет даже голоса за кадром. Нет интервьюера, задающего вопросы свидетелям современности. Просто жители Русского Севера рассказывают о себе. Страшно – так пусть будет страшно, печально – так пусть будет печально, остроумно, коряво, нелепо, глубоко – всё подано в виде правды факта. А правда факта подана так, что между нею и какими-то высокими, заоблачными истинами никакого зазора нет.
Вот собрали деревенских старушек, чтобы они спели на камеру старинные народные песни. Старушки принарядились, а мужик гармонист говорит им: «Простите, не могу я вам играть. У меня друг сегодня умер, я не могу, вы уж сами как-то». Потоптался и ушел. Две-три самые заводные бабушки попытались было завести концерт без музыки, а остальные расходятся. Смутились. Ну, тогда и эти разошлись: хоть и приехали из большого города киношники в их глушь, а неудобно, очень неудобно петь рядом с чужим горем. Как тут петь? Ой, зря нарядились-то.
Что рассказывают северяне – старики и молодые? А о горестях своих рассказывают со спокойным достоинством. Бедно живут люди, очень многие уехали в города, повсеместно угроблено хозяйство, полным-полно мёртвых деревень. Прекрасные деревянные храмы год от года ветшают гибнут. И камера показывает: да, вот крепкий старый дом, очень большой: тут лет восемьдесят назад вековала зажиточная крестьянская семья, полно скотины у нее было, речка рядом, в лесу – промысловый зверь, грибы и ягоды. Ныне лес повырублен, зверь повыбит, скотины давно нет, а по пустующему дому бродят в поисках старинных вещей музейщики. Но чаще, конечно, не музейщики, а простые мародёры: очень выгодное дело – вытаскивать из заброшенных домов старинную утварь, а потом везти ее в магазины антиквариата. Туристы хорошо платят…
И всё это на фоне лесистых холмов, цветущих лугов, прекрасных озер, чьи оловянные простыни, кажется, от изначалья девственны… Какая красота!
И какая нищета…
Камера: вот живая деревня… огни, дымы, коровы, жизнь… а вот мёртвая… беззубые провалы окон… бреши в стенах… обрушившееся крылечко… еще мертвая… еще, еще, еще и еще…
Уже звучат слова о нашей деревне как о чем-то прошедшем: «Те, кто живет сейчас в деревне, прикасаются к сокрытой атлантиде русской, ко граду Китежу». Откуда доносится голос? Да оттуда же, из-под темных вод Севера.
Но тут и там есть островки восстановления. А может быть, даже не восстановления, а совершенно новой жизни, которая не дает себе забыть о жизни старой, утонувшей во времени. Кряжист русский мужик, вытягивает на себе даже то, что, кажется, вытянуть невозможно. Хочет помощи от государства, не больно-то государство ему помогает, государство где-то вдали, тает государство в туманной дымке, но если уж хотя бы не мешает, то он один, на себе, вытягивает неподъемный воз.
Приехали в деревню молодые образованные люди из города. Уперлись рогом и не уезжают. Чувствуют ее как «своё». Чувствуют, что здесь легче им выстроить вокруг себя ту вселенную, какую им надобно: в мегаполисной суете не выходит, стачиваются люди в крошку, а радости не имеют. Здесь – другое дело. Молодой музыкант говорит на камеру: «Как бы приучить людей к чувству хозяина на своей земле». Говорит он о подленьком психологическом давлении масс медиа. Всякий экран требует: «Будь успешным человеком!» А какой может быть успешный человек в деревне, среди лесов, с нищим житьём на коровьем навозе? Но живется-то здесь хорошо, славно, и, значит, надо спокойно самому себе сказать: «По тамошним меркам, я неуспешный человек… Да и ладно». И жить дальше, и хозяйствовать в своем доме.
Какие-то храмы гибнут безвозвратно – от гнилья, от пожаров, от запустения. А какие-то живут. Место на место не приходится, везде это зависит от воли местных жителей.
Кое-где и церкви восстанавливаются, и хозяйствишко ведется вопреки всеобщему разору. Не сдаются местные, не удовлетворяются жизнью в ландшафте экономических руин.
Камера: храм полуразобранный, бывший сельский клуб, где танцульки бывали при Леониде Ильиче… Люди жалуются: «Ни денег нет, ни рабочих рук, как его в порядок-то привести»… копошатся у храма, потихоньку делают какую-то маленькую работку… тут мусор убрали… тут подтесали что-то… И вот стоит храм в полном порядке, с новой главкой… Чудо?
Один из плотников размышляет: «Храмы как блокпосты на нашей земле. Пока они стоят, и земля наша, и мы сами существуем. Если их не будет, не станет и нас. Мы будем свободны, ничто нас не удержит на земле. Как говорится, освободите территорию!» Внук священника, протоиерея, погубленного в годы репрессий против духовенства, говорит своей матери, помянувшей о тяготах в жизни простого сельского иерея: «Мы должны продолжить путь дедушки».
Сквозь темноту, из-под глыб, снизу, кажется, с самого дна, доносятся голоса, чуждые уныния: «Есть надежда: ночь особенно темна перед самым рассветом». И – про ту же клятую «атлантиду», но совсем в другом тоне: «Рано еще говорить, русская деревня погибла, что это затонувшая атлантида».
Слава Богу! Есть люди, которые никуда не уедут, а останутся, каждый на своем месте, хребтом земли своей. Значит, дело русское - не пропащее. Значит, «еще побредём!»
Один крепенький северянин в самом конце фильма говорит: «Мне шестьдесят лет, а моему сыну один год. Я рискую. Но не надо так думать: доживу или не доживу… Если ты чувствуешь в себе потенциал, не скули, действуй!».
Может создаться впечатление, что автор этих строк восхищается фильмом как прекрасным этнографическим полотном современной русской жизни в деревне. Нет, ничего подобного. Я не снаружи, я внутри. Я не в деревне живу, а в городе, но я с теми, о ком повествует «Антлантида Русского Севера». Это ведь мой народ, мои единоплеменники и единоверцы. Их боль – моя боль, их надежда - моя надежда, их молитвы – мои молитвы. Я хочу, чтобы они жили лучше.
А потому закончу тем, что народ мой так любит, скажу Софье Горленко со товарищи: «Вот, правда». И за правду – низкий вам поклон.
Дмитрий Володихин
