В начале ХХI в. Россия столкнулась как с геополитическими угрозами разрушения ее целостности, так и с вызовами глобализации. В связи с этим особую актуальность приобрели вопросы региональной политики и региональной идентичности. Согласно свидетельствам переписчиков, участвовавших во Всероссийской переписи населения 2010 г., среди вариантов национального самоопределения были зафиксированы «сибиряки». Неоднозначная реакция на эту ситуацию политиков, чиновников, ученых, широких кругов общественности является сегодня одной из самых обсуждаемых в сибирском Интернете. На специальном сайте была организована акция «Запишись сибиряком», которая призывала: «Друзья! Сибиряки! Согласно Конституции России, национальность гражданина определяется не по паспорту, не по указанию правительства, а по самоидентификации человека. В переписи населения 2010 года предусмотрена национальность «Сибиряк». В то же время московские чиновники и депутаты пытаются всячески воспрепятствовать нашей сибирской самоидентификации. Сибиряк — это не место жительства, не штамп в паспорте. Сибиряк — это состояние души. Скажи громко, что ты — СИБИРЯК! Впиши свою фамилию в списки сибиряков и скажи, что ты думаешь. Сибирь — не колония! Пока мы едины — мы непобедимы!»1.
Отношение в современном российском обществе к этому факту неоднозначно: от чувства гордости за сформировавшееся и официально зафиксированное региональное самосознание жителей сибирского региона до обвинения их в национализме и сепаратизме: «Собственно, эта акция была бы сродни смешным и идиотским выходкам типа «запиши себя эльфом», если бы устроители не прицепили к ней политику. Но они прицепили. Прицепили и национальный вопрос. В итоге акция приобрела черты такого не очень красивого явления, как сепаратизм, и такого совсем мерзкого, как НАЦИЗМ… оказывается, что для возникновения нации нужно только одно, сознавать себя членом этой самой нации. Ура! Нация «эльфов» существует, ибо соответствует всем критериям данного «обоснования»2.
Давайте попробуем разобраться, основываясь не только на имеющихся мнениях и публикациях, но и на материалах историко-этнографических экспедиций и этносоциологических опросов. Эти исследования проводились Омским государственным университетом имени Ф. М. Достоевского, Омским филиалом Института археологии и этнографии СО РАН, Сибирским культурным центром и Омской областной общественной организацией «Центр славянских традиций» под руководством автора в 1986-2011 гг. в различных регионах Сибири и Северного Казахстана.
Вопрос о самобытности сибиряков относится к дискуссионным и активно обсуждается учеными различных специальностей, как в нашей стране, так и за рубежом. Актуальность исследований этой тематики особенно возросла в последние годы, о чем свидетельствует целый ряд проведенных научных конференций и новых монографических работ3. Появился и электронный журнал «Сибирская ЗАИМКА». При поддержке Администрации губернатора Красноярского края с 2008 г. начинает издаваться ежегодный альманах «Национальность — сибиряк», который «призван помочь в решении целого ряда важных задач: сохранения атмосферы межнационального согласия как залога социальной стабильности, этнокультурного просветительства, воспитания толерантности и гражданского патриотизма»4. Правда, в 2011 г., по предложению общественной палаты национальностей Гражданской ассамблеи Красноярского края, было принято решение о смене названия этого альманаха на «Этно-Мир. О народах Красноярского края».
Заметим, что этимологическое толкование слова «Сибирь» отличается неопределенностью фонетического облика и языковой принадлежности5, есть сторонники монгольского, тюркского, славянского вариантов этимологии. Наибольшее распространение получила версия, связывающая происхождение этого термина с самоназванием одной из этнических групп – «сипыр», обитавших в конце первого тысячелетия в районе лесостепного Прииртышья6. «Сибирь – это не только энергетический, природно-ресурсный, важный геополитический регион России, но и своеобразная натуральная ее модель, в которой представлены все основные социокультурные составляющие российского общества – цивилизационные, этнические, конфессиональные. Это территория многовекового взаимодействия славянских, тюркско-монгольских, угро-финских, палеоазиатских народов, пространство диалога христианства, мусульманства, буддизма, шаманизма, взаимодействия земледельческого и кочевнического хозяйственного укладов, доиндустриального, индустриального и постиндустриального обществ»7.
Довольно часто можно встретить точку зрения, согласно которой Сибирь – это «иная, другая Россия»8. На протяжении нескольких веков она не только пугала своей отдаленностью, неизвестностью, каторгой и ссылкой, но и манила своими природными богатствами, романтикой свободы и обширными пространствами. Сибирь была тем местом, где открывались более широкие возможности для самореализации9. Для декабристов, а затем — и ссыльных народников, Сибирь с ее населением, не знавшим крепостного права, считалась поначалу обетованной землей, где они могли обрести свободного русского крестьянина, обладавшего в полной мере «землей» и «волей». И не важно, что сибирская действительность заставила их во многом разочароваться, и сибиряк оказался далек от рисуемого образа. Главное в том, что в этом можно усмотреть начало формирования колонизационного проекта «обрусения» Сибири, в котором реальность причудливо сочеталось с романтической эстетикой, народническими социальными идеалами и даже консервативными национальными проектами «единой и неделимой» России10.
Впервые в отечественной политике попытка обосновать региональную специфику была предпринята сибирскими областниками, развивавшими концепцию Сибири как особой области с присущими ей географическими, этнокультурными, политическими особенностями, а также специфическим региональным самосознанием11. Уже к середине XIX в. местные идеологи озаботились поиском сибирской идентичности. Афанасий П. Щапов выдвинул тезис о существующей здесь общности «европейско-сибирского, или великорусско-инородческого типа», а Николай М. Ядринцев – о новой «сибирско-русской народности»12. Становлению «сибирства» по мере роста населения способствовали замкнутость Сибири от европейской части России в связи с отдаленностью, природно-климатические условия, определенная свобода в жизнедеятельности пришлого населения и аборигенов, демократизм, относительно мирное сосуществование коренных народов и выходцев из Европейской России, а также — «наличие доминирующего этноса, как особого культурного ядра, скрепленного определенной религией, традициями, нравственностью, открытостью по отношению к коренным народам Сибири, при отсутствии идеологии расовой предубежденности; обилие земель и угодий»13.
В этнографической литературе можно встретить определение сибиряков в качестве одной из групп русского старожильческого населения Сибири (наряду с чалдонами, казаками, староверами (кержаками, раскольниками) и пр.). Среди современных исследователей нет общепринятой временной границы, отделяющей сибирских старожилов от переселенцев. Если в ранних работах старожилами считали «первых поселенщиков» конца XVI – XVIII вв., то позднее верхняя хронологическая рамка начала смещаться до второй половины XIХ в. (времени массовых переселений в Сибирь). Это обусловлено тем, что по мере проживания в Сибири бывшие переселенцы постепенно начинали осознавать себя сибиряками-старожилами. Переселенцами соответственно считали тех, кто переехал в Сибирь позднее, чем они или относительно недавно.
В настоящее время в народной среде «старожилами» называют тех, чьи предки прожили в Сибири 3-4 поколения, а также тех, кто родились и прожили в Сибири около 30 лет. Переселенцы (новоселы, российские/расейские/расея, самоходы, кацапы, хохлы, лапотоны/лапотники, поселенщики и пр.), как правило, помнили места своего исхода в Сибирь и соответственно называли себя витебскими, воронежскими, вятскими, курскими, смоленскими и др. Зачастую старожилы и переселенцы проживали в одном населенном пункте, образуя соответственно «сибирский /чалдонский» и «россейский» края. Встречались и случаи соседнего расположения деревень с различным составом населения. Так, например, в Большереченском районе Омской области до настоящего времени сохраняются Могильно-Старожильческое и Могильно-Посельское.
Современное население Сибири характеризуется неоднородностью, пестрым этническим, конфессиональным и социальным составом. Подавляющее большинство жителей сибирского региона, около 80%, приходится на русских. Анализ этносоциологических материалов свидетельствует о положительной динамике в формировании региональной сибирской идентичности в конце XX – начале XXI в. Так, в 1986-1988 гг. сибиряками назвали себя 15% опрошенных, в 1994 г. – 19% , в 2000 г. – 32%, в 2005 г. – 52%, в 2010 г. – 75%. Кроме того, значительная часть респондентов использовали топоним «сибиряк» при ответах на вопрос: «Как бы Вы себя назвали?»: «сибирячка, россиянка», «сибирский старожил», «коренная сибирячка», «сибиряк-чалдон», «сибирский казак», «православный сибиряк», «чисто русская сибирячка», «сибиряк-метис» и даже – «комнатный сибиряк». Первые варианты самоидентификации национальности «сибиряк» стали встречаться при опросах еще в начале 1990-х гг., что позволило нам сделать предположение о возможности перерастания этого топонима в этноним.
Тем не менее на сегодняшний день не существует единого мнения по поводу самого термина «сибиряки», несущего различную смысловую нагрузку. Учитывая данные исторических, этнографических и лингвистических источников, мы выделяем 5 основных подходов к определению этой дефиниции:
1) топонимический: «Сибиряки – это все люди, живущие на территории Сибири» (без этнической окраски);
2) историко-хронологический: «Сибиряки – это коренные, местные жители Сибири (аборигены), живущие здесь издавна», «Сибиряки – это люди, родившиеся и долго живущие в Сибири, но не те, которых насильственно заставляли в Сибирь ехать»;
3) психологический: «Сибиряки – это особый тип людей, обладающих сибирским характером: крепкие, сильные, здоровые, крупного телосложения, трудолюбивые, гостеприимные, демократичные, добрые, с хорошими адаптационными способностями и др.»;
4) антропологический: «Сибиряки – это «винегрет народов», особая смешанная общность, сложившаяся на основе русских, с вкраплениями казахских, татарских, украинских и многих других черт»;
5) этнокультурный: «Сибиряки – это субэтническая группа русского народа». Кроме того, термин «сибирский» часто используется для обозначения других групп. Так, например, среди казачества выделяются сибирские казаки, среди русских старообрядцев – сибирские кержаки, среди татар – сибирские татары и т.д.
Выявленные нами эти 5 подходов четко прослеживаются как в ответах жителей сибирского региона, так и при опросах представителей других регионов страны. В настоящее время идентифицируют себя с сибиряками около 80% опрошенных (самых разных национальностей), т.к. родились и живут в Сибири, считают, что обладают сибирским характером, любят свою малую родину. Остальные респонденты не назвали себя сибиряками в силу 3-х основных причин: т.к. «родились в другом регионе/переехали и живут здесь относительно недавно»; «не любят холод/испытывают от него неудобства»; «не соответствуют всем чертам сибирского характера». Интересно, что третью причину чаще всего называли люди, которые сами родились и проживают в Сибири, как и их предки.
Незначительная часть опрошенных определяют себя как чалдоны (челдоны) – «вечные, исконные, коренные сибиряки», «здешние уроженцы», «испокон веку тут живущие». Народная интерпретация этого термина сводится к нескольким вариантам, из которых наиболее часто встречается мнение, что «это люди, пришедшие/сосланные с Чала и Дона». Также считается, что чалдоны – это «первые русские, приплывшие в Сибирь на челнах», «потомки донских казаков». Подобная интерпретация этого термина фиксируется исследователями на всей территории Сибири. Если раньше, согласно Е.А. Аникину, прозвище «чалдон» являлось «ругательным словом для коренного сибиряка», то сейчас нам практически не встретилось его отрицательных характеристик. Некоторый пренебрежительный оттенок встречается среди населения, называющего чалдонов «желтопупыми», «желторотыми» и др. Но, наряду с этим, – «чалдоны – крылечки скоблены». В некоторых ответах указывалось, что «чалдоны – это особая сибирская национальность», отдельные респонденты называли ее в графе «Ваша этническая/национальная принадлежность»: «чалдон», «русско-украинская чалдонка», «русская чалдонка», а также – при определении национальности своих родителей, бабушек и дедушек. По антропологическому типу большинство этих людей можно условно отнести к метисным группам европеоидов и монголоидов. В большинстве своем – это люди коренастые, со смуглой кожей, черными волосами и темными глазами.
Сибирский регион относится к зонам активных межэтнических контактов. Согласно данным Всероссийской переписи населения 2002 г., здесь проживают представители около 200 различных народов. У многих респондентов, начиная с 1990-х гг., возникают определенные трудности при определении своей этнической идентичности: «не знаю, кто я, родители разной национальности», «никакой», «мультинациональная» и др. Среди вариантов ответов часто встречается смешанная или гибридная идентичность: «метис», «сибиряк-метис», «полурусок», «полукровка», «смешанная русско-украинско-белорусско-финская», «русская с немецкой помесью», «русский, но по крови – белорус», «русский татарин», «русская хохлушка», «русский немец», «русский татарин», «православный потомок Чингиз-хана» и даже — «русский француз». В результате наших исследований выявилось, что в семьях 70% опрошенных русских имеются близкие родственники других национальностей.
Согласно данным архивов загсов, в 1950-1970-е гг. в отдельных районах Западной Сибири межэтнические браки составляли от 38 до 73%, в 2000 г. – около 20%. На вопрос: «За человека какой национальности Вы предпочли бы выдать замуж свою дочь?» более половины опрошенных жителей Сибири ответили: «Не имеет значения, лишь бы человек был хороший, да любили б друг друга». Таким образом, мы приходим к выводу о том, что для сибиряков определяющую роль играют личностно-психологические характеристики человека, а не его этническая принадлежность.
Какие же черты характера присущи сибирякам? Проанализировав ответы респондентов на этот вопрос, мы получили следующие результаты: доброта, доброжелательность; сила характера (духа), выносливость, мужественность, стойкость; трудолюбие; гостеприимство, радушие; отзывчивость и щедрость; честность, справедливость; толерантность (снисходительность), терпимость, патриотизм. Также среди характерных для сибиряков черт часто назывались: общительность и открытость, веселый нрав и хорошее чувство юмора, крепкое (сибирское) здоровье, богатырское телосложение, красота, спокойствие, уравновешенность, независимость, любвеобильность, доверчивость, неприхотливость, изобретательность, угрюмость. Хотя и бытует поговорка «Сибиряк – не тот, кто не мерзнет, а тот, кто тепло одевается», во многих ответах подчеркивалось, что сибиряки любят русскую зиму, не боятся мороза и холода.
Нужно отметить, что существенное влияние на формирование образа русского и сибиряка оказало казачество, появившиеся в Сибири с походами атамана Ермака еще в конце XVI в. Общая восточнославянская основа, совместное проживание, занятия земледелием и скотоводством, охотой и рыболовством способствовали сближению казачьей и крестьянской культур. Но специфическая «особость» ощущалась казаками всегда, они четко отделяли себя от окружающего крестьянского населения («мужиков») и очень неохотно отдавали своих дочерей замуж за выходцев из крестьянских семей. По сравнению с сибирским крестьянством, казачество было более зажиточным, образованным и тяготело к городской, а не сельской культуре. Важными для казаков являлись представления о личной свободе и независимости, понятия чести и преданности воинскому долгу. Если сравнить современные представления о казаках, то выявится, что авто- и гетеростереотипы существенно отличаются. Так, согласно мнению самих казаков, характерными чертами для них являются смелость, воля, патриотизм, демократизм, сила, храбрость, мужественность, удаль, смекалка, любвеобильность. По мнению окружающего населения, казаки чаще всего – своевольные, гордые, непокорные, упрямые, драчливые, задиристые, бесшабашные, «гулящие».
Среди гетеростереотипов лидировали следующие черты характера сибиряков: здоровые, крепкие, сильные, стойкие, закаленные, морозов не боятся, деловитые, красивые, добрые, дружелюбные, гостеприимные, приветливые, патриотичные, самобытные. Наряду с этими встречались и негативные: суровые, молчаливые, угрюмые, ленивые, живут для себя, неотзывчивые, жадные, скупые, скрытные, недоверчивые, скучные. Мы проанализировали анкеты, где упор делался на отрицательные характеристики сибиряков. Оказалось, что чаще всего они принадлежат переселенцам русской национальности, прибывшим в Сибирь из других республик бывшего Советского Союза. Прожив длительный период времени на территории Казахстана, Киргизии или Узбекистана, они впитали в себя ментальность окружающего населения и в Сибири чувствуют себя чужаками. Зачастую недоумевают по поводу нескладывающихся с сибиряками дружественных отношений. «Почему они [сибиряки] лучше дружат с местными народами, а к нам относятся хуже, за своих не считают, ведь мы тоже – русские». Приведенные примеры свидетельствуют о том, что региональная идентичность для жителей Сибири зачастую является более значимой, чем этническая.
На вопрос «Есть ли разница между русскими Европейской России и русскими Сибири?» 83% респондентов ответили утвердительно. При уточняющих ответах выяснилось, что различия фиксируются прежде всего в самосознании, менталитете, чертах характера и образе жизни. По мнению опрошенных, люди в Сибири добрее, доверчивее, демократичнее, более искренние и неприхотливые. Считается, что в Европейской России люди избалованы благами цивилизации, более мягкие и капризные, подвержены влиянию западных стран, часто – самодовольные, бессердечные, подлые, продажные и жадные. Отдельные респонденты обращали внимание на то, что у жителей европейской части страны встречается пренебрежительное отношение к Сибири (как краю отдаленному, дикому, месту ссылки и каторги) и к сибирякам (как людям грубым, необразованным/некультурным). Наиболее часто из бытующих о Сибири представлений, встречаются следующие: «В Сибири всегда холодно», «Там медведи по улицам ходят», «Нет транспорта, дорог, все ходят пешком или ездят на оленях».
Респондентам было предложено назвать несколько ассоциаций, возникающих у них при слове «Сибирь». По частоте упоминаний лидировали следующие: холод (47,7% ответивших), снег (30,6%), Ермак (22,4%), обширная территория (20%), тайга (20%), лес (20%), медведи (20%), ссылка (18,8%), зима (17,6%), Родина (15,3%). Объединив все ассоциации по условно-тематическому признаку, мы получили 5 основных блоков.
1) Природно-климатические (49,9% от всех ответов): суровый климат, холод, зима, мороз, снег, сугробы, снеговик, метель, вьюга, гололед, красивая природа, тайга, лес, сосна, кедр, ель, поле, степь, болото, тундра, крутая местность, реки, нефть, газ, соболь, медведь, ежик, снегири, комары, морошка, ледяные горки, хоккей, коньки, лыжи, санки и др.
2) Личностно-психологические (19%): Родина, родной край, дом, моя жизнь, спокойствие, романтика, таинственность, вечность, свобода, выносливость, здоровье, веселая жизнь, доброта, тишина, сила, выносливость, крепость духа, твердый и стойкий характер, энергия, бодрость, друзья, любовь, хорошие люди, высокие, здоровые бородатые мужчины, красные носы, румяные щеки, «что-то страшное, холодное, необъятное», пьянка, компьютерная игра, А.В. Колчак, Ф.М. Достоевский, «Здесь без базара и всерьез! А имя этим землям – Сибирь!», «Как здесь оказались мои предки? На Украине теплее, и в горах не так холодно» и др.
3) Географические (13,8%): обширная территория, часть Азии, часть России, регион Российской Федерации, «Сибирь – кусок страны. Кусок мира», глубинка, окраина, отдалена от центра России, Западно-Сибирская низменность/равнина, Транссиб, Обь, Енисей, Иртыш, Омск, Томск, Новосибирск и др.
5) Этнокультурные (8,4%). Здесь представлены различные народы, населяющие территорию Сибири, и особенности их культуры (аборигены, русские, татары, казахи, чукчи, ханты, манси, селькупы, ненцы, крепкие традиции, язычество, шаман, чум, баня, меховая одежда, валенки, унты, варежки, ушанка, малахай, пельмени, водка, строганина, кедровые орехи, песни и др.).
Таким образом, Сибирь воспринимается большинством ее жителей как особая территория с характерными природно-климатическими условиями, психологическими, историческими и этнокультурными особенностями. В формировании современных образов Сибири и сибиряков наибольшее влияние оказывает природно-климатический фактор (так, например, в Алтайском крае реже всего называют себя сибиряками, объясняя, что сибиряки – это те, кто живут на Севере). В некоторых случаях не относят себя к сибирякам люди, родившиеся или прожившие долгое время на Крайнем Севере и Дальнем Востоке («северяне» и «дальневосточники»). Встречаются респонденты, родившиеся и выросшие в Сибири, но не считающие себя настоящими сибиряками, т.к. «не любят морозов», «хотят жить на юге» или не обладают сибирским характером. Интересно, что подавляющее большинство образов, возникающих со словом «Сибирь», являются позитивными. Некоторые респонденты отдельно отмечали, что «Сибирь не такая, как о ней думают на Западе, она гораздо лучше».
Идеологи новых религиозных движений и культов, имеющих отношение к сибирскому региону, «нередко воскрешают не только легенды и Беловодье, но и миф о «золотом веке» (одну из первых в истории попыток осмысления принципов, лежащих в основе взаимоотношений природы и общества), в результате чего складывается устойчивый образ Сибири и России в целом как территории, с которой начнется духовное возрождение всего человечества»14.
Учитывая специфику России, где единство обеспечивается многообразием, можно сделать предположение о том, что устойчивая региональная идентичность послужит своеобразным «мостом» на пути формирования общероссийской гражданской идентичности. Не зря гениальный русский ученый М. В. Ломоносов считал, что «Российское могущество прирастать будет Сибирью и Северным океаном».
Марина Жигунова,
кандидат исторических наук
1 Примечания http://babr.ru/sibir/. Дата обращения 25.03.2011 г.
3 Аблажей Н. Н. Сибирское областничество в эмиграции. Новосибирск: Издательство Института археологии и этнографии СО РАН, 2003. — 304 с.; Андюсев Б. Е. Сибирское краеведение. Хозяйство, быт, традиции, культура старожилов Енисейской губернии XIX — начала XX вв.: Учебное пособие для учащихся и студентов. — Красноярск: РИО КГПУ, 2003. – 336 с.; Вахтин Н. Б., Головко Е. В., Швайтцер П. Русские старожилы Сибири: Социальные и символические аспекты самосознания. – М.: Новое издательство, 2004. – 292 с.; Пальцев А. И. Менталитет и ценностные организации этнических общностей (на примере субэтноса сибиряков). – Новосибирск: Сибирское таможенное управление, 2001; Сверкунова Н. В. Региональная сибирская идентичность: опыт социологического исследования. — СПб.: НИИ Химии СПбГУ, 2002. — 192 с.; Сибирь. Проблемы сибирской идентичности /Под редакцией проф., акад. РАЕН А.О. Бороноева. – СПб.: Астерион, 2003. – 274 с. и др.
4 Национальность – сибиряк. — 2008. — № 1. – С. 4.
5 Аникин А. Е. Этимологический словарь русских диалектов Сибири: Заимствования из уральских, алтайских и палеоазиатских языков.- М., Новосибирск: Наука, 2000. — С. 493-494.
6 Сибирь в составе российской империи. — М.: Новое литературное обозрение, 2007. – С. 11; Шиловский М. В. Сибирь // Историческая энциклопедия Сибири. В 3-х т. – Новосибирск: Издательский Дом «Историческое наследие Сибири», 2009. – Т. III. С-Я. – С. 100.
7 Россия как цивилизация: сибирский ракурс. — Новосибирск: Сибирское Научное Издательство, 2008. — С. 6.
8 Родигина Н. Н. «Другая Россия»: образ Сибири в русской журнальной прессе второй половины XVIII-начала XX в. — Новосибирск: Изд. НГПУ, 2006. — 343 с.
9 W. Masiarz. Powstanie i rozwoj pierwszych parafii rzymskokatolickich na Syberii Wschodniej (1805-1937) // Kosciol katoliki na Siberii: z prac osrodka badan wschodnich Universytetu Wroclawskiego. — Wroclaw, 2002. — S. 139.
10 Ремнев А. В., Суворова Н. Г. Управляемая колонизация и стихийные миграционные процессы на азиатских окраинах Российской империи // Полития. 2010. № 3-4 (58-59). — С. 150-191.
11 Аблажей Н. Н. Сибирское областничество в эмиграции. Новосибирск: Издательство Института археологии и этнографии СО РАН, 2003. — С. 4-5; Шиловский М. В. Сибирское областничество в общественно-политической жизни региона. Новосибирск, 2008. — С. 67; Ядринцев Н. М. Сибирь как колония . — Тюмень, 2000. — С. 52.
12 Сверкунова Н. В. Феномен сибиряка // Социологические исследования. — 1996. — № 8. — С. 91.
13 Бороноев А. О. «Сибирство» как форма территориальной идентичности // Сибирь. Проблемы сибирской идентичности. – СПб.: Асттерион, 2003. – С. 11; Сверкунова Н. В. Региональная сибирская идентичность: опыт социологического исследования. — СПб.: НИИ Химии СПбГУ, 2002. – С. 45-46.
14 Любимова Г. В. Образ Сибири в российских и зарубежных неорелигиозных учениях // Образ Сибири в общественном сознании россиян XVIII – начала XXI в. – Новосибирск: Издательство НГПУ, 2006. — С. 67.
Сложный и интересный вопрос о взаимоотношении сибирских коренных народов с государственной администрацией России изучен довольно подробно, но лишь немногие авторы пытались дать периодизацию этого процесса. Наиболее удачной представляется нам схема М.М. Федорова, предложившего в качестве основного критерия изменение правового статуса народов Восточной Сибири. По мнению ученого Федоров М.М. Правовое положение народов Восточной Сибири (XVII -- начало XIX века). Якутск, 1978. С. 11., их статус изменялся в три этапа:
1. XVII - начало XVIII в., когда были полностью сохранены старые формы общественного устройства. Правительство как собственник земли довольствовалось сбором пушных выплат.
2. 1720-1820 гг. Это период принятия первых актов, направленных на обеспечение взаимодействия коренных сибиряков с русскими администраторами, купцами и т. д. Происходило формирование своеобразного синтеза путей и способов управления.
3. 1820-1917 гг., когда целью правительства стало приведение образа жизни коренных народов края в соответствие с общероссийскими канонами. Данную схему можно было бы принять и для Западной Сибири, но лишь с оговоркой, что в результате завоевания Сибирского ханства основное население его - сибирские татары утратили старые формы управления и были вынуждены в большей степени приспосабливаться к административным требованиям русских воевод.
Контакты русского населения с местным в целом проходили довольно мирно, исключая разве что самый начальный период объясачивания - приведения в российское подданство и очень редкие выступления против засилья уездного мздоимствующего чиновничества. Совместную жизнь русских и сибиряков-аборигенов облегчали гибкость и многоукладность российской экономики, крестьянский характер колонизации, охранительная политика правительства по отношению к плательщикам ясака Преображенский А.А. Урал и Западная Сибирь в конце XVI начале XIX в. М., 1972. С. 167..
После присяги сибирских аборигенов на подданство России и их согласия на выплату ясака правительство крайне неохотно санкционировало какие-либо насильственные меры. Императорскими указами создавался определенный правовой режим для таежного охотника - поставщика драгоценных мехов в государственную казну. Пытки, а тем более смертную казнь по отношению к ясачному населению дозволялось применять только по специальному высочайшему разрешению. Безусловно запрещался «правеж» (битье палками) недоимщиков - в отличие от русских подданных. Озабоченное сохранением количества налогоплательщиков, правительство наложило запрет и на вывоз ясачных невольников из Сибири, даже в том случае, если туземец из-за разорения и безысходности сам шел в кабалу (тогда наказанию подвергались как добровольный невольник, так и его хозяин). Во избежание разорения ясачных в местах их проживания не должны были распространяться азартные игры, вино, табак, до выплаты пушной подати запрещалась частная торговля. Русский суд строго оберегал «вотчинные» угодья охотничьих племен, которыми те пользовались еще до похода Ермака. В некоторые районы Сибири вообще был закрыт доступ русским промышленникам. Ясачные освобождались от наиболее обременительных торговых пошлин. Там, где они могли подвергаться набегам враждебных народов (казахов, калмыков), воеводам вменялось в обязанность защищать их всеми силами.
В своих отношениях с ясачным населением царские власти опирались на местную патриархальную знать. Родовые и племенные предводители были объявлены «князцами», «лучшими людьми» и наделены различными привилегиями и в качестве приманки, и для иллюстрации высокого ранга. Для упрощения ясачных расчетов воеводы и приказчики предпочитали иметь дело только с верхушкой аборигенов. Нередко целые этнические группы коренных сибиряков в официальных документах назывались по именам «князцов». Аборигенная знать была освобождена от ясака, а участие в его сборе резко усилило экономическую мощь и общественную роль родовых старейшин. Судебные прерогативы (решение споров с исками до двух рублей), формальное невмешательство государственных органов во внутреннюю жизнь волостей и опора воеводской администрации на местную знать позволили превратить последние в прочное звено управления народами Сибири.
Коренное население Сибири подразделялось на три разряда: оседлые, кочевые и бродячие. К категории оседлых были отнесены торговцы и земледельцы, «живущие в городах и селениях», а также постоянно работающие по найму в хозяйствах русских и проживающие смешанно с ними. В основном это были сибирские татары и бухарцы, а также некоторые тюркские этнические группы Бийского и Кузнецкого краев.
Кочевыми признавались «инородцы», «занимающие определенные места, с течением года переменяемые». По классификации М.М. Сперанского, к таковым относились «кочующие земледельцы» (большинство забайкальских бурят), «южные скотоводы и промышленники» (большинство прибайкальских бурят и эвенков, приалтайских тюрков) и «северные скотоводы и промышленники» (ханты, манси, якуты).
Бродячими считались «охотники-ловцы, переходящие с одного места на другое по рекам и урочищам» (коряки, юкагиры, эвены и прочие народы Севера).
Оседлые аборигены были уравнены в статусе, правах и обязанностях с русским государственным крестьянством. При желании они могли организовывать собственное самоуправление, суды и ратуши, а сельская и волостная администрация устраивалась по общероссийским нормам. Земля, которой пользовалось местное оседлое население, закреплялась за ними, а при недостатке ее царские власти должны были произвести нарезку дополнительных участков в размере среднедушевого надела. Подати с оседлых теперь взимались такие же, как с государственных крестьян.
Сибирские кочевники составили особое сословие, сходное с крестьянским, но имевшее некоторые льготы и отличия в управлении («управляются по степным законам и обычаям, каждому племени свойственным» 1). Русские семьи могли селиться на племенных территориях только по договоренности с «инородческими» предводителями; кочевники освобождались от рекрутской повинности, получали право обучать детей в казенных учебных заведениях; губернское начальство должно было предоставлять кочевникам хлеб, порох и свинец.
Бродячие инородцы пользовались теми же правами, что и кочевые. Единственное крупное различие обнаруживалось в правилах пользования угодьями: за бродячими племенами для промысла закреплялись не фиксированные площади, а целые большие районы тайги и тундры. Губернские и уездные границы могли ими не соблюдаться. Инородцы обладали правом свободного пересечения государственной границы, в то время как дворянину вплоть до 1881 г. требовался паспорт, подписанный лично императором. Происхождение этой привилегии объясняется просто. Дело в том, что маршруты, по которым кочевали сибирские народы, сложились за много веков до того, как Сибирь вошла в состав Российской империи. Поэтому государству пришлось мириться с тем, что целые племена периодически уходят вместе со своими стадами в Китай, а спустя некоторое время возвращаются назад. Кочевники считались российскими подданными лишь тогда, когда они находились на российской территории. Выдавать им паспорта и ставить отметку о въезде и выезде было бессмысленно, да и технически неосуществимо.
Российские суды лишь в редких случаях рассматривали дела, имеющие отношение к инородцам. Как правило, эти дела решал местный суд, который вершил правосудие в соответствии с племенными традициями. Причем решения выносили не профессиональные судьи, а главы родов, которые, кстати сказать, и собирали ясак. К российским законам эти традиции не имели никакого отношения.
Инородцы пользовались и небывалой по тем временам религиозной свободой. Каждый православный должен был регулярно (по крайней мере раз в год) говеть и причащаться. Священники могли доносить о тех, кто по нескольку лет не бывал у исповеди. Такая провинность свидетельствовала не только о религиозной, но и о гражданской неблагонадежности. Человека сразу начинали подозревать в том, что он сектант или раскольник. А в дореволюционной России такие ни в коем случае не могли находиться на государственной службе. Религиозную же жизнь инородцев, среди которых христиан практически не было, никто не контролировал. Специальным пунктом Устава провозглашалась свобода вероисповедания для сибирских инородцев, а земским властям предписывалось «не допущать стеснения инородцев под предлогом обращения в христианскую веру».
В советское время жители Сибири ощущали себя частью великого СССР и считали себя советскими людьми. После распада Советского Союза, «парада суверенитетов» и всплеска этнической идентичности в обществе вновь начали обсуждаться идеи даже не столько отделения Сибири, сколько объединения Сибири в рамках какой-то республики или иного государственного образования.
Эти идеи возникли не на пустом месте. На рубеже 1990–2000 годов Россия столкнулась с геополитическими угрозами разрушения ее целостности. В связи с этим особую актуальность приобрели вопросы региональной политики и региональной идентичности. Кроме того, сыграли свою роль и нормальные явления человеческой психики. После многолетнего периода «совковости» и «усреднения», когда не принято было выделяться из общей толпы, на фоне ускорившихся процессов урбанизации, глобализации и унификации появилась возможность проявить свою «инаковость», своеобразный «культурный парадокс».
Не последнюю роль в формировании «сибирской идентичности» играло и по-прежнему играет возмущение сибиряков отношением к своему региону как к сырьевому придатку. Большинство сибиряков разделяют следующее мнение: «нашу нефть, газ, лес, алмазы, даже мясо и молоко - все в Москву. А нам что за это? Мы живем все хуже и хуже…». Вместе с тем нельзя не признать, что региональная сибирская идентичность выражается прежде всего в позитивном отношении к своей малой родине, той земле, на которой человек родился и проживает. И трудится на ее благо. В этой позиции, как ни крути, все-таки больше конструктива.
Довольно часто можно услышать точку зрения, согласно которой Сибирь - это «иная, другая Россия». На протяжении нескольких веков она не только пугала своей отдаленностью, неизвестностью, каторгой и ссылкой, но и манила своими природными богатствами, романтикой свободы и обширными пространствами. Сибирь была тем местом, где открывались более широкие возможности для самореализации. Для декабристов, а затем и ссыльных народников Сибирь с ее населением, не знавшим крепостного права, считалась поначалу землей обетованной, где они могли обрести статус свободного русского, обладавшего в полной мере «землей» и «волей». В этом можно усмотреть начало формирования колонизационного проекта «обрусения» Сибири, в котором реальность причудливо сочеталась с романтической эстетикой, народническими социальными идеалами и даже консервативными национальными проектами «единой и неделимой» страны.
Впервые в отечественной политике попытка обосновать региональную специфику была предпринята сибирскими областниками, развивавшими концепцию Сибири как особой области с присущими ей географическими, этнокультурными и политическими особенностями, а также специфическим региональным самосознанием. Уже к середине XIX века местные идеологи озаботились поиском сибирской идентичности. Становлению «сибирства» по мере роста населения способствовали отделенность Сибири от европейской части России и природно-климатические условия, определенная свобода в жизнедеятельности пришлого населения и аборигенов, демократизм, относительно мирное сосуществование коренных народов и выходцев из России.
В последние десятилетия, несмотря на глобализацию и распространение общемировых стандартов жизни и труда, сибирская региональная идентичность нисколько не отмирает. Напротив, ее значение только растет (см. график 1). Если в середине 1980-х «сибиряками» называли себя лишь 15% опрошенных, то сегодня - около 75%.
Этот факт, согласно которому многие жители региона определяет себя «сибиряками», автоматически порождает следующий вопрос: какие именно черты отличают сибиряков от других жителей России? Здесь необходимо сделать важную оговорку. Дело в том, что Сибирь является своеобразной моделью, в которой представлены все основные социокультурные составляющие современной России. Известно, что одной из характерных особенностей российского социума с самого начала его существования была чрезвычайная полиэтническая мозаичность. Еще в большей мере это относится к Сибири.
Исторически складывалось так, что в формировании населения этого региона приняли участие выходцы из губерний Европейской России и Урала, различные по своему социальному, конфессиональному и этническому составу. С середины ХХ века в Сибирь устремились новые переселенческие потоки, связанные с ее промышленным освоением, разработкой нефтяных и газовых месторождений, целинных и залежных земель. После распада Советского Союза этническая мозаичность возросла за счет мигрантов не только из бывших советских республик, но и различных стран дальнего зарубежья. Поэтому современное население Сибири характеризуется особой неоднородностью. По данным Всероссийской переписи населения 2002 года, здесь зафиксированы представители более 200 различных национальностей, среди которых подавляющее большинство приходится на русских.
Кроме того, существенную проблему составляет и определение главного критерия, по которому можно определить ту или иную этническую принадлежность. Обычно, как известно, в этой роли выступает язык. Но в современном мире наблюдается рост двуязычия, поэтому языковая и этническая принадлежности не всегда совпадают. Человек, считающий себя русским, может слабо знать русский язык. И наоборот, респондент определяет себя казахом, немцем или татарином, но в качестве родного языка называет русский. А в сибирской лексике все и того сложнее ― здесь имеются заимствования из селькупского, кетского, эвенкийского, эвенского, нанайского, юкагирского, чукотского, корякского, ительменского, хакасского, якутского, тувинского, алтайского, бурятского, монгольского, ненецкого, хантыйского и мансийского, прибалтийско-финских языков, а также саамского, татарского, турецкого, крымско-татарского, пермских.
Поскольку сибирский регион относится к зонам активных межэтнических контактов, у многих респондентов начиная с 1990-х годов стали возникать определенные трудности при определении своей этнической идентичности: «не знаю, кто я, родители разной национальности», «трудно сказать, много в нас разной крови намешано» и другое. Среди вариантов ответов все чаще встречается смешанная идентичность: «метис», «полурусок», «полукровка», «смешанная русско-украинско-белорусско-финская», «русская с немецкой помесью», «русский, но по крови ― белорус», «русский татарин», «русская хохлушка», «русский немец», «православный потомок Чингис-хана» и так далее.
Сегодня не существует единого мнения по поводу самого термина «сибиряки», несущего различную смысловую нагрузку. Учитывая данные исторических, этнографических и лингвистических источников, мы выделили пять основных подходов к определению понятия «сибиряки». Первый: сибиряки ― это все люди, проживающие на территории Сибири. Второй: сибиряки - это люди, родившиеся и долго живущие в Сибири. Третий: сибиряки ― это люди, живущие в суровых климатических условиях, на Севере. Четвертый: сибиряки ― это особый тип людей, обладающих сибирским характером (здоровые, сильные, выносливые, гостеприимные, добрые, трудолюбивые, демократичные, толерантные, с хорошими адаптационными способностями, любящие мороз и зиму). И наконец, пятый: сибиряки ― это «винегрет народов», «смешанный этнос», сложившийся на основе русских, с вкраплениями различных этнических черт. Эти пять подходов довольно четко прослеживаются как в ответах жителей Сибири, так и при опросах представителей других регионов страны.
Кроме того, на вопрос «Есть ли разница между русскими Европейской России и русскими Сибири?» около 83% респондентов отвечают утвердительно. Различия фиксируются прежде всего в самосознании, менталитете, чертах характера и образе жизни. По мнению опрошенных, люди в Сибири добрее, доверчивее, демократичнее, искреннее и неприхотливее. Считается, что в Европейской России люди избалованы благами цивилизации, они более мягкие и капризные, подвержены влиянию западных стран, часто самодовольные, бессердечные, подлые, продажные и жадные (очевидно, что под европейцами в данном случае чаще всего подразумеваются москвичи). Обращалось внимание на то, что у жителей европейской части страны часто встречается пренебрежительное отношение к Сибири (как краю отдаленному, дикому, месту ссылки и каторги) и к сибирякам (как людям грубым, необразованным и некультурным). Наиболее часто из бытующих о Сибири представлений встречаются следующие: «в Сибири всегда холодно», «там медведи по улицам ходят», «нет транспорта, дорог, все ходят пешком или ездят на оленях». Интересно, что многие существующие стереотипы о Сибири не меняются на протяжении нескольких столетий.
В целом если сравнить данные наших исследований и иркутских социологов, и в Западной, и в Восточной Сибири в настоящее время фиксируется сибирская региональная идентичность, общие черты характера, ментальности, культуры. В некоторых случаях не относят себя к сибирякам люди, родившиеся или прожившие долгое время на Крайнем Севере или Дальнем Востоке (в их самоидентификации превалируют «северяне» и «дальневосточники»). По-видимому, это связано также с известным делением не только на Западную и Восточную Сибирь, но и на Сибирский и Дальневосточный федеральные округа, несовпадением административных и географических границ. По нашим данным, своеобразный «центр сибирства» находится на территории первоначального земледельческого освоения Сибири.
Какие же черты характера присущи сибирякам? Проанализировав более 7 тыс. собранных анкет, мы получили следующие результаты: доброта, доброжелательность; сила характера (духа), выносливость, мужественность, стойкость; трудолюбие; гостеприимство, радушие; отзывчивость и щедрость; честность, справедливость; толерантность (снисходительность), терпимость, патриотизм. Также среди характерных для сибиряков черт часто назывались: общительность и открытость, веселый нрав и хорошее чувство юмора, крепкое (сибирское) здоровье, богатырское телосложение, красота, спокойствие, уравновешенность, независимость, любвеобильность, доверчивость, неприхотливость, изобретательность, угрюмость. Хотя и бытует поговорка «Сибиряк - не тот, кто не мерзнет, а тот, кто тепло одевается», во многих ответах подчеркивалось, что сибиряки любят русскую зиму, не боятся мороза и холода. Кстати, именно холод, зима и вообще все, что связано с суровыми погодными условиями, и являются лидерами в ассоциативном ряду относительно слова «Сибирь» (см. график 2).
Мы также проанализировали анкеты, где упор делался на отрицательные характеристики сибиряков. Оказалось, что чаще всего они принадлежат переселенцам русской национальности, прибывшим в Сибирь из других республик бывшего Советского Союза. Прожив длительный период времени на территории Казахстана, Киргизии или Узбекистана, они впитали ментальность местного населения и в Сибири чувствуют себя чужаками. Зачастую недоумевают по поводу нескладывающихся с сибиряками дружественных отношений. «Почему они, сибиряки, лучше дружат с местными народами, а к нам относятся хуже, за своих не считают, ведь мы тоже русские?» ― обычное мнение в этой группе. Приведенные примеры свидетельствуют о том, что региональная идентичность для жителей Сибири часто является более значимой, чем этническая.
Вместе с тем показательно, что подавляющее большинство образов, возникающих со словом «Сибирь», являются позитивными. Некоторые респонденты отдельно отмечали, что «Сибирь не такая, как о ней думают на Западе, она гораздо лучше». Для сибирской идентичности в качестве основополагающих ценностей являются: историческая память (общая история, героические личности), экономические межрегиональные связи, особый менталитет и психологические особенности (сибирский характер), этническая и конфессиональная толерантность, заключающаяся в уважительном отношении к живущим рядом «иным» народам.
Не менее важным является и вопрос о том, насколько все указанные черты жителей Сибири способствуют развитию сибирского сепаратизма. Ведь на первый взгляд вполне логично предположить, что понимание собственного «особенного» положения повлечет за собой какие-то политические требования.
Действительно, в начале 1990-х годов нам стали встречаться первые варианты самоидентификации «сибиряк» в качестве национальной (этнической) принадлежности. Это позволило нам тогда сделать предположение о возможности перерастания этого топонима в этноним (самоназвание). Согласно свидетельствам переписчиков Всероссийской переписи населения 2010 года, среди вариантов национального самоопределения встречался «сибиряк». Неоднозначная реакция на эту ситуацию политиков, чиновников, ученых и широких кругов общественности является сегодня одной из самых обсуждаемых в «сибирском» Интернете. На одном из сайтов даже была организована акция «запишись сибиряком», которая призывала: «Друзья! Сибиряки! Согласно Конституции России национальность гражданина определяется не по паспорту, не по указанию правительства, а по самоидентификации человека… Сибиряк - это не место жительства, не штамп в паспорте. Сибиряк - это состояние души. Скажи громко, что ты Сибиряк!».
Однако отношение к этому факту в современном российском обществе неоднозначно: от чувства гордости за сформировавшееся и официально зафиксированное региональное самосознание жителей сибирского региона до обвинения в национализме и сепаратизме.
В ходе наших исследований мы также сталкивались с такими утверждениями. Неоднократно автора обвиняли в том, что она конструирует новую национальность―«сибиряк». Но она лишь фиксирует те реальные изменения, которые происходят в современном сибирском сообществе. Главным здесь является самоопределение человека. И если он считает себя сибиряком, значит, так оно и есть. Как есть и реальные основания: общая история, территория проживания, язык, общесибирские черты в культуре и менталитете, знаменитый «сибирский характер». Не зря в народе в годы Великой Отечественной войны говорили: «Гуси спасли Рим, а сибиряки - Москву». При этом русская культура и русский язык (язык межнационального общения и государственного образования) служат своеобразным стержнем, вокруг которого формируются механизмы национального согласия.
Учитывая специфику России, где единство обеспечивается многообразием, можно сделать предположение о том, что устойчивая сибирская региональная идентичность может послужить своеобразным «мостом» для формирования общероссийской гражданской идентичности. Конечно, при желании, почву для сепаратизма можно найти везде. Но в перспективе это зависит от многих факторов. К тому же наша страна слишком непредсказуема. В лихие 1990-е автор присутствовала на встрече с представителями национально-культурных обществ, на которой тюменские татары предлагали омским татарам создать отдельную татарскую сибирскую республику. Тогда татары, проживающие на территории Омской области, в большинстве своем отказались, заявив: «Куда же мы без русских?».
Подготовил к публикации Сергей Чернышов
Cибирь является зоной активных межэтнических контактов, обусловленных совместным проживанием, тесными хозяйственными, торговыми и культурными связями, межнациональными браками. Своеобразным показателем стабильности межэтнических отношений являются нацио-наль-но смешанные браки. Согласно данным архивов ЗАГС, в 1950-1970-е годы в отдельных регионах Западной Сибири межэтнические браки составляли от 38 до 73%. В 1970-1980-е количество таких браков стало сокращаться, и уже к началу ХХI века на их долю приходилось около 20% от всех заключенных браков. Данные наших этносоциологических исследований свидетельствуют о том, что в семьях 70% опрошенных русских имеются близкие родственники другой национальности, чаще всего — украинской, немецкой, татарской, казахской, белорусской, чувашской, польской, армянской, азербайджанской или башкирской. Также встречаются латыши, эстонцы, евреи, грузины, ингуши, молдаване, мордва, цыгане, узбеки, селькупы, ненцы, ханты, алтайцы, буряты, шорцы и многие другие. На вопрос: «За человека какой национальности Вы предпочли бы выдать замуж свою дочь?» более половины опрошенных в 1985-2011 годах жителей Сибири ответили: «Не имеет значения, лишь бы человек был хороший, да любили бы друг друга».
История освоения Сибири сегодня интересует ученых всего мира. Не последнюю роль в этом играют особенности народа, населяющего эту землю. Когда-то было модно сравнивать Зауралье с Америкой: бывшая колония, населенная европейцами и экс-рабами, отвоевала независимость, так не пора ли и нам бороться за самостоятельность? Причину того, что история Сибири неразрывно связана с историей Российской империи, известный красноярский ученый, профессор КГПУ Геннадий Быконя видит в нашем менталитете.
Основные черты национального характера любого этноса унаследованы из животного мира, — рассуждает Геннадий Быконя. — Именно отсюда берется наше стремление обособиться, перекрыть доступ чужаков границами, контрольно-паспортными режимами и визами. Мы исторически не доверяем иностранцам: название каждого этноса первоначально переводится как «люди». Все без исключения народы в древности называли себя людьми, а иноплеменников «нелюдями».
Геннадий Федорович, откуда разговоры о самобытности сибиряков, нашем особом характере и типе внешности?
До революции первая сибирская интеллигенция впервые выдвинула теорию о том, что сибиряки — особый этнос, отдельная народность со своими традициями и отличными от россиян чертами. Понятно, почему появились такие рассуждения: Сибирь всегда являлась не более чем экономической колонией, и отношение к ее жителям было соответствующее. Например, за Уралом долгое время не открывали высших учебных заведений. Когда красноярский купец Сидоров выделил пуд золота на открытие университета, его сочли сумасшедшим. Генерал-губернатор Западной и Восточной Сибири даже велел медикам его обследовать на предмет вменяемости.
На фоне этого появились «областники», утверждавшие, что Сибирь — вторая Америка, которой также следует отделиться. «Самость» сибиряков сильно преувеличили.
Аргументы приводили разные, брали в пример работы этнографа Афанасия Щапова. Щапов в свое время писал любопытные антропологические очерки, утверждал, что у сибиряков даже свой идеал красоты. Провели эксперимент: трем дочкам иркутских купцов показали портреты представителей трех рас: европеоида, негроида и монголоида, а также метисов. Вот кого бы выбрали в мужья вы?
Европеоида, надо полагать...
Значит, вы не коренная сибирячка, или ваши предки живут здесь не столь много поколений (смеется ). Потому что все три девушки выбрали метиса европеоида и монголоида. Потому что он «карымый» — красивый, в отличие от русака, который, по их словам, «моганый» — поганый. Такие взгляды легко объяснимы смешанными браками, которые всегда процветали в наших краях.
Именно поэтому сибиряки даже антропологически отличаются от европейских россиян. Местные старожилы кареглазы, смуглы и темноволосы, они пониже ростом и покрепче телосложением. Современные этнографы также отмечают эти особенности, и все же, после долгих исследований, ученые пришли к выводу, что сибиряки — не особая народность, а разновидность великорусского народа. А внешность объясняется большим разбросом народностей, которые в разное время здесь проживали. Представьте себе, даже сегодня в Красноярском крае говорят на 122 различных языках и наречиях! Еще в глубокой древности Енисей был торной дорогой для мигрантов из самых разных уголков света.
Другое дело менталитет сибиряка как стержень национального характера. В этом плане мы всегда отличались от великорусов. Об этом много писали исследователи нашего университета, одна из самых достойных работ у Бориса Андюсева, который провел большую работу и обобщил дореволюционный материал. Сибирский характер — это не только выносливость и неприхотливость, которую так ценили на войне. Сибиряк более рационален, расчетлив, практичен, для него характерны инициативность и самостоятельность.
Дело в том, что за Уралом никогда не было поземельной общины, игравшей огромную роль в жизни российских крестьян. У нас было много земли, результатом чего стало потребительское отношение к природе. Люди не привыкли беречь окружающую среду: низкая плотность населения сыграла свою роль. Долгое время земледелие было экстенсивным, господствовали перелог и подсека, после которых на участке нельзя было сеять по 50-60 лет. Аукается нам это до сих пор. Перед распадом СССР наши плодородные земли были настолько истощены, что восстанавливались только на одну треть: мы жили в кредит у будущих поколений. Поэтому мы до сих пор держимся за ГЭС, из-за которых теряем самые плодородные земли — пойменные. Нам не жалко! Поэтому у нас и захламлены окрестности городов — у людей нет природоохранного навыка.
Кроме того, сибиряки были юридически грамотными и политически активными, принимали участие в городском управлении. Любопытный пример этого наблюдал Мессершмитт и отразил в своих записках. Был праздник, на котором пьяный казак ударил воеводу. На суде стороны примирились двенадцатью рублями. Представляете, столько стоит сбить с ног воеводу! В Центральной России повесили бы, не раздумывая!
В Сибири было военно-бюрократическое управление, и очень большую роль в жизни региона играли казаки — государственные служащие. Их психология была проста: если воевода нас обижает, значит, он чинит вред государству. Примерно так же рассуждали крестьяне: мы платим налоги, кормим страну, какое же право начальник имеет поступать с нами не по совести? Не боялись писать жалобы царю, а то и поднимать бунт против самоуправщиков — просто переставали им подчиняться.
Недаром управителей в нашем регионе часто сменяли. Только в Красноярске дважды изгоняли воевод, в 1695 и 1718 годах. И горожане годами правили самостоятельно: избирали коллегию судей, которые решали городские дела, руководили сбором налогов. Енисейцев прозвали «свозниками» — обманщиками, а красноярцев — бунтовщиками и ябедниками. Неслучайно упрямые красноярцы даже друг с другом предпочитали выяснять отношения в суде — могли судиться годами, и некоторые даже разорялись на этом. Знаменитая фраза: «Умен, лукав и расчетлив, как сибиряк» — авторства Екатерины Второй, которая претендовала на знание психологии народа. Она даже написала пьесу о том, как сибиряк, приехав в столицу, дурачил светских дам.
Если сибиряки были настолько свободны и активны, почему же не сложилась нация?
Понятие «сибирский характер» — не столько научное, сколько бытовое. Оно впервые прозвучало в публицистике времен ВОВ. Русские, пришедшие в Сибирь в конце XVI века, действительно сразу повели себя как лидеры. Они попытались ввести среди коренных народов свои порядки. Но им пришлось столкнуться с суровыми климатическими условиями Зауралья и тяжелейшей работой. Если европейская часть России уже переживала эпоху индустриализации, то здесь приходилось поднимать сельское хозяйство и производство с нуля. К тому же новым и новым притоком европейцев размывалась сложившаяся прослойка лидеров. Что будет, если в бочку с вином, которую поставили бродить, то и дело подливать новые сорта напитка? То же было и в Сибири: люди ехали сюда беспрерывно. Все это смешивалось, перекипало. Сибирь называли «золотым дном» России.
Впервые эту особенность нашей земли отметили ссыльные «народники». Они называли Сибирь социологической лабораторией, в которой одновременно существовали явления из разных исторических периодов: рабство, крепостничество бок о бок с вольными земледельцами на вольной земле. И это при свободолюбии наших людей, которые не боялись доходить до царя со своими просьбами. Взять хотя бы ачинских мещан. Документально зафиксировано, что они дошли до Николая Первого, чтобы добиться своей правды. И государь уступил им.
Тяжелая работа наложила свой отпечаток на наш характер: мы умеем много и упорно трудиться, способны выдерживать максимальные перегрузки.
С другой стороны, у сибирского крестьянина куда шире кругозор, он всегда был грамотнее и сообразительнее деревенского жителя из Центральной России. У нас до сих пор культурный уровень значительно выше. Областной город европейской части страны по нашим меркам — большая деревня.
Наша земля славилась меценатами. Упомянутый уже купец Сидоров был баснословно богат, но все свои деньги по завещанию он оставил Русскому географическому обществу на изучение Севера. Первым организовал экспедицию из Енисейска Северным морским путем в Англию! В Лондон на всемирную выставку Сидоров лично привез образцы всех минералов и горных пород Сибири, активно поощрял развитие науки и культуры в регионе. Зато своим детям он не оставил ни копейки, заявив, что им нужно пробиваться в жизни собственным умом.
А сейчас что в нас осталось от тех, былых, сибиряков?
Многое. Уже потому, что подавляющее большинство жителей Красноярского края остались тружениками. А ведь сельская жизнь закаляет, особенно в наших условиях. Неслучайно в Великую Отечественную войну наш советский тыл обеспечивал фронт всем необходимым и превосходил по мощности тыл Германии и всех ее сателлитов. А кто был тылом? Мы же, сибиряки. Европейцы удивляются, как мы можем терпеть задержки многомесячные заработной платы. А терпеливость у нас в крови.
Хотя большинство этих особенностей — не признак нашей самобытности, а просто ярко выраженные черты русского характера. Изучив историю, я пришел к выводу, что сибиряки — носители лучших качеств русского народа. Неслучайно сегодня в поиске нового национального стержня опираются именно на эти важные для россиянина качества. Правда, куда заведут нас эти поиски, пока непонятно. Нас бросает между идеологией олигархии и традициями интеллигенции и дворянства.
Вы ни словом не обмолвились о том, какую роль в жизни сибиряков играет духовность.
Здесь мы мало чем отличались от всей русской земли. Русский человек всегда был в меру суеверен, в меру религиозен, в меру атеист. Интересно, что и на этой стезе наши люди всегда умели облечь в духовную оболочку решение своих мирских интересов. Приведу в пример простую историю, о которой я узнал, изучая документы. Пономарь Есауловской церкви Коновалов положил глаз на участок в районе села Рыбинское. А земли в том районе были ясачные, их трогать запрещалось. Тогда смышленый церковнослужитель обратился к епископу: бывал я, мол, в тех краях и подвергся смертельной опасности. И дал себе обет — если выживу, поставлю часовню. Так разрешите мне поселиться в тех краях, чтобы содержать ту часовню и чистоте и порядке. Вот так нехитро церковник присвоил земли.
Конечно, было и много подвижников, известны и такие имена, как Василий Мангазейский, Данила Ачинский. Но основная масса людей фанатиками никогда не были, нашу религиозность можно назвать практической. Взять хотя бы отношения местных жителей к каторжникам, которые постоянно потоками шли в Сибирь. И крестьяне, и купцы жалели арестантов, их жены выносили на стоянки этапа угощения. В каждом деревенском дворе на заборе была оборудована полочка, на которой ночью оставляли буханку хлеба и крынку молока — для беглых. Ночью им помогали, а днем нещадно отлавливали и сдавали полицейским за вознаграждение.
Широко прогремела история про сибирских «горбачей», которые летом нанимали работников из беглых и ссыльных. Когда приходилось рассчитываться, хозяин его убивал, забирал всю выручку обратно и искал нового работника. Об этом явлении XVII-XIX веков сохранилось много документов и даже журнальные статьи.
Ходят разные слухи и о некорректном поведении местного духовенства. Мол, гуляли, пропивали казенные деньги...
Скорее всего, эти слухи связаны с историей о строительстве первых каменных храмов в Красноярске. Но тут отличились вовсе не священнослужители, а строители. Для возведения Рождественского собора пригласили енисейского посадского Сокольникова. А он пустил деньги в другое дело, поэтому даже не залил фундамент для здания: просто покрасил известкой землю и начал класть сверху кирпичи. Стоит ли удивляться, что вскоре стены рухнули. Достраивал церковь уже другой человек, в итоге строительство затянулось на 20 лет. В советское время, кстати, храм снесли, а до того на его крыше тренировались парашютисты.
Еще один собор возводили на месте, где теперь стоит краевая администрация. Он рухнул тогда, когда уже начали делать перекрытия на крыше. Неудивительно, что в бытовом сознании эти истории трансформировались в байки о том, как попы пропили казенные деньги.
А как вообще сейчас развивается краеведение в Красноярском крае?
Это больная тема для многих историков. С одной стороны, краеведение растет, набирает обороты. Все больше исследователей-любителей появляется в крае. Краеведы собирают очень ценный, интересный материал, пишут неплохие работы по истории районов — больше 20 районов уже опубликовали книги. Местные музеи активно работают с молодежью, общественное краеведение становится все более профессиональным.
С другой стороны, не хватает материальных ресурсов, чтобы развернуться на весь край. Книги издаются либо за счет авторов, либо благодаря меценатам, либо при поддержке грантовых программ. Как результат — они выходят маленькими тиражами и доходят далеко не до всех школ и библиотек. Я считаю, что необходимо издать серию хрестоматий с документами и подборкой фольклора об истории нашего края, но это большой труд, который пока не готов никто поддержать. Литературу по истории региона найти трудно, а ведь стоило бы переиздавать все книги, которые так или иначе связаны с воспитанием молодого поколения не реже, чем раз в 10 лет.
Другая сторона медали — незаинтересованность школ в развитии краеведения. При Александре Хлопонине активно действовала программа поддержки регионального национального компонента. Теперь эту программу потихоньку спускают на тормозах. В некоторых школах перестали вести краеведение как обязательный предмет. Представляете? Вместо него вводят религиоведение. А все потому, что нет жесткого контроля за тем, как изучается история родного края в образовательных учреждениях. О каком же патриотизме может идти речь?
Мы на кафедре отечественной истории Красноярского государственного педагогического университета несколько лет работаем над трудом «Красноярье. Пять веков истории». Первые издания этого научного пособия по изучению истории региона выпускались исключительно за счет издательства «Платина». Последняя книга вышла очень маленьким тиражом. Просто потому, что она не востребована: школы не покупают, педагоги мало интересуются собранным в ней материалом. А ведь даже в капле воды отражается солнце. И в каждой локальной истории даже самой маленькой деревеньки — история России. И забывать о краеведении просто недопустимо.
Геннадий Быконя, доктор исторических наук, профессор КГПУ
Родился в деревне Малая Камарчага Манского района. После 10-го класса работал школьным лаборантом в кабинете физики. В 1963 году окончил Красноярский государственный педагогический институт. Работал в Абанской школе, затем стал директором вечерней Абанской школы рабочей молодежи. С 1966 года — сотрудник КГПУ. Докторскую диссертацию защитил в 2002 году. Основной круг исследований связан с периодом феодализма: историко-демографические проблемы, народонаселение, география расселения, хозяйственная жизнь и т. д.
Кира Сергеева, «Вечерний Красноярск» № 38 (279)
Что нужно знать о сибиряках
Говоря «сибиряк» мы подразумеваем «закаленный характер» и «крепкое здоровье». Во многом это так. Но история, жизнь и мировосприятие сибиряков раскрывают нам куда более интересные подробности.
Термин «Сибирь» гораздо более древний чем, к примеру, «Русь». Его корни восходят к V веку. На татарском это слово звучит как «сэбэр», что в переводе означает «метет пурга».
По версии исследователя З. Я. Бояршиновой термин «Сибирь» происходит от названия этнической группы «сипыр», хотя ее выводы многими оспариваются. Позднее это слово стало связываться с тюркоязычным народом, жившим на берегах Иртыша в районе современного Тобольска.
Интересно, что до XIII века слово «Сибирь» было в обиходе исключительно по отношению к народности и лишь позднее его стали употреблять к области проживания людей. «Сибирь» как название земель впервые упоминается у средневековых иранских хронистов, а в 1375 году в Каталонском атласе появляется область «Sebur».
В 1483 году в Западной Сибири впервые появляются русские: это была «судовая рать», посланная Иваном III чтобы подчинить вогульских князей. Но началом проникновения русских в Сибирь считается 1581 год - поход казаков и служилых людей под предводительством Ермака.
За полстолетия активного освоения сибирских просторов русские первопроходцы дошли до Охотского моря, а еще через столетие - до побережья Северного Ледовитого океана. Покорение новых земель сопровождалось активными контактами с коренными народами Сибири. Однако помимо диалога отношения с туземцами зачастую приводили к серьезной конфронтации.
С XVII столетия в Сибирь начинают активно ссылаться каторжане. В распоряжении Алексея Михайловича даются указания «устроять с женами и детьми на пашню, давая им ссуды и всякие угодья на пропитание». Но в Сибирь едут и по собственной воле представители самых разных специальностей - от плотников и золотоискателей до купцов и промышленников в надежде разбогатеть или найти лучшую жизнь.
Многие из первопроходцев нашли в сибирской земле свою новую Родину и больше не вернулись в европейскую Россию. Постепенно знакомясь с бытом коренных обитателей этих мест - хантов, манси, якутов, бурятов и вступая с ними в торгово-экономические и культурные отношения русские осваиваются в суровых природных условиях и закладывают фундамент выживаемости для последующих поколений колонистов: таким образом формируется русско-сибирский генофонд.
Однако русские это только часть родословной сибирского народа. Историки и этнографы по отношению к населению Сибири часто употребляют такие характерные словосочетания как «многонациональный котел» или «зонтичная идентичность», подразумевая что Сибирь стала домом для сотен этносов и групп людей: сибиряками к примеру себя называют обрусевшие пленные немцы, тувинцы, якуты, татары, алтайцы и даже выходцы из бывших Союзных республик.
Вспомним, что появившееся на карте России Сибирское ханство это осколок некогда пестрой по этническому составу Золотой Орды. Однако и сегодня неоднородный сибирский этнос активно преобразуется. Социологи отмечают, что последнее время во многом из-за снизившегося уровня жизни усилился отток коренных сибиряков в центральную Россию и Европу. Взамен убывших города Сибири активно пополняются гастарбайтерами из Средней Азии и Китая.
В силу многонационального состава сибирского этноса у местных жителей с самого детства развиваются толерантность и стремление к многообразию. Огромную роль в формировании «сибирского характера» сыграл суровый климат этих мест, который привил жителям стойкость, выносливость, терпеливость и самостоятельность.
Однако социологи помимо положительных качеств сибиряков - благожелательности, прямодушия, искренности, толерантности находят и не очень привлекательные - хитрость, скупость, легкомыслие и даже лень.
Исходя из подобной диалектики исследователи делают следующие выводы: сибиряки охотно приходят друг другу на помощь, радушно принимают гостей, но проявляя при этом сдержанность и закрытость.
Новосибирский социолог Ольга Ечевская отмечает что «оторванность жизни сибиряков — важная часть их регионального самосознания». Историк Юрий Чернышов в своих выводах идет дальше. Он призывает исследователей обращать внимание не только на городские центры Сибири, но и на «глубинку».
«Нужно идти в народ, в деревни и сёла, потому что крупные города — это не показатель. Только глубоко укоренённая идентичность, прочные традиции и уклад расскажут о людях то, что сами они проговорить не в силах», - заключает исследователь. Но верно и другое: именно Природа, а не цивилизация является для сибиряка главным носителем и образчиком его подлинного духа.
Сибиряками сейчас становятся или уже давно являются люди, которым не нравится политика выкачивания ресурсов из страны и пренебрежения русскими людьми. Сибиряки к тому же еще и живут там, где эти ресурсы находятся, и ничего с этого не имеют. Может быть, в наше время почувствовать себя сибиряком и есть почувствовать себя русским.
Сибирью Россия приросла, а потом так и осталась. Огромная территория с низкой плотностью населения рассматривается всегда как ресурсная база. Никто не скрывает, что особенностью большинства проектов по освоению Сибири является практически полное отсутствие в них внимания к человеку, живущему в Сибири. Это такое, извините за выражение, пушечное мясо для политики центра. Даже крупные компании, которые там работают, используют менеджмент из Москвы и пришлых работников. Все это и создает сибирскую региональную идентичность, если не враждебную, то оппозиционную центру.
Социологи из Новосибирска Ольга Ечевская и Алла Анисимова исследовали региональную идентичность сибиряков, использовав нарративный метод. То есть, опрошенные люди рассказали о себе более или менее развернутые истории, что ученому позволяет выявить ключевые события и сюжетные линии в биографии человека, называющего себя сибиряком и проанализировать их разницу, чтобы вычленить самое главное. По постмодернистской социальной теории нарратив по своей форме и содержанию наиболее соответствует конструируемой, а не предвзятой и не предустановленной идентичности человека.
«Таким образом, предполагается, что идентичность не является данной изначально (с рождения), не формируется «раз и навсегда» на ранних этапах социализации, а актуализируется, оформляется, трансформируется и осмысляется в процессе жизни индивида, прохождения им разных этапов личной и семейной биографии, в ходе его взаимодействия с окружающей средой и социальной действительностью. Такой подход как нельзя более отвечает задаче глубокого, детального и структурированного изучения механизмов формирования идентичности, конструктов и категорий самоописания и самоосмысления, а также направлений и динамики их изменений. В этих изменениях могут находить отражение как сугубо личные события, так и общественные трансформации, преломленные в личных и семейных биографиях».
Сибиряк работает на благо Сибири и живет в Сибири.
«Они что-то здесь создали, построили и остались здесь жить, и эта принадлежность к общему делу в Сибири, это позволяет им чувствовать себя сибиряком» (А., 50, м., Иркутск).
«Как сибиряком стать? Полюбить это надо, надо сюда прижиться, если тебе это к душе, тебе это все нравится, и общение нравится. Люди, которые тут осваивают вахтовым методом, уехали-приехали.., они не сибиряки, они просто тут работают. Но они, наверное, тут жить не хотят. Сибиряк - это более глубокое чувство: если даже я потом уеду куда-то, но столько лет я была сибиряком, то я останусь сибиряком» (С., 59, ж., Омск).
Сибиряк - это человек, осваивающий и защищающий сибирскую природу
«Братск - интересно, у них процентов 60 населения это первая волна, вот те самые комсомольцы-добровольцы, братская ГЭС. Там до сих пор есть люди, которые могут сказать: вот тут стояла моя палатка, вот этот энергоблок я построил. И вот этот вот менталитет палаточного Братска… То же самое - Усть-Илимск. Это менталитет комсомольских строек» (м., 40, Иркутск).
«Проблема Байкала и митинги затронули не только экологическую проблему, но и проблему прав живущих здесь людей. И отсюда начинается понятие «сибиряк» как основа солидарности. Мы живем на Байкале, и поэтому мы - сибиряки. И все, кто выходят на митинги за Байкал вместе с нами, даже в Москве, они тоже сибиряки, в том смысле, что они ценят эту землю» (ж., 32, Иркутск).
Сибиряками не рождаются, а становятся
«Если даже не родиться в Сибири, а приехать и прожить лет 10-15, то станешь сибиряком. Если остался, то становишься сибиряком. Весь этот быт, и люди себя здесь ведут по-другому - более щедрые, более открытые. А те, кто не приживается, те все равно уезжают» (м., 50, Иркутск).
Таким образом, сибирская идентичность оказывается сопряженной с деятельностной установкой на преобразование условий жизни, способствующее развитию сибирского региона. Ключевым в данном случае становится неравнодушное, «непотребительское» отношение к сибирской земле.
Из интервью политолога Виктора Мартьянова, Институт философии и права УрО РАН, «Кириллице»
«Экономический сепаратизм представляет для территориальной целостности России большую угрозу, чем этнический или религиозный национализм. Проблема в том, что жителей уральских и сибирских регионов не может устраивать тот факт, что к ним продолжают относиться как к внутренним колониям. Когда большая часть производимой ими продукции изымается метрополией - федеральным центром, расположенным за тысячи километров и распределяется вовсе не в интересах этих регионов. Постоянно падающая доля региональных бюджетов Урала и Сибири в вертикали российского бюджетного федерализма вызывает закономерную критику регионов, производящих всю российскую нефть и газ, за счет которых формируется половина российского федерального бюджета. Региональная историческая идентичность уральцев и сибиряков в таких условиях будет только консолидироваться. Например, известный проект Уральской республики не предполагал выхода из состава России. Идея была в другом - поднять статус и права региона хотя бы до тех, которые имеют субъекты РФ, выделенные по этнонациональному признаку, например, Башкортостан или Татарстан.
Сегодня главной миной в здании российского федерализма является правовое неравенство ее субъектов - часть их них выделена по территориальному признаку (59), а часть по этническому (26). Кстати, среди последних согласно последней всероссийской переписи-2010 титульный этнос составляет большинство менее, чем в половине. Права этих частей неравны, за этнонациональными субъектами признается потенциальное право на государственность, хотя в большинстве из них титульный, исторический этнос кк было сказано выше даже не является большинством. Подобные федерации, называемые ассиметричными, допускающие внутри себя этнические границы неустойчивы, свежие тому примеры развал таких федераций - СССР, Югославии и Чехословакии». http://cyrillitsa.ru/actual/17163-s tat-sibiryakom.html
